Павел Патлусов - Исход

• Название: Исход
• Автор: Павел Патлусов
• Жанр: Историческая проза

Книга несёт явный краеведческий мотив. В ней отражается жизнь населения Шалинского района. Временные рамки охватывают четыре столетия: пятнадцатый век – повесть «Исход», повесть «Булат» – начало 21-го века, сказы – 2-я половина двадцатого века.

---

– Так здесь он вышёл из лодки, – начал распутывать ход событий Асык и направился почему-то вверх по течению речушки к болотцу. Может, он там ставил морды или ловушки?

Возле самого болотца они увидели, придавленного сухой елью, Сатэна. Никаких признаков жизни он не подавал.

– Как случилось, что он попал под дерево? – удивился Пахын.

– Сейчас узнаем всё, – ответил Асык, внимательно оглядывая место происшествия. – Вот видно: корни дерева были давно подмыты ручейком, вытекающим из болота. Когда Сатэн шёл, то одной ногой провалился, а вытащить её обратно не мог. Тут это дерево начало проседать всей корневой системой в вымоину, придавив охотнику окончательно ноги. Самостоятельно он выббраться не мог. Попробуем его освободить, приподняв ствол дерева вагой.

Через некоторое время, не без труда, тело Сатэна было извлечено из-под дерева. Обе ноги охотника ниже колен болтались непроизвольно, – были сломаны.

Пахын был в растерянности и не скрывал слёз, ибо молодой охотник был его другом. Три года назад у Сатэна было посвящение, а затем ему привезли жену из пауля, расположенного на реке, впадающей в Сылву29, значительно ниже того места где они находились: плыть надо было почти целую неделю.

– Ну, что сидим? – несём его в лодку, – заторопился Пыткей. – А то нам до захода солнца не успеть.

– Никуда не понесём, – хоронить будем здесь. Нельзя покойного везти или нести вверх по течению реки30, – грех. Ярык нам этого не простит…

Мужчины вырыли ножами небольшое углубление в мягкой лесной почве, аккуратно устлали углубление желтоватым, длинным мохом и положили на него тело Сатэна. Сверху могилу тщательно закрыли также мохом, листьями, землей, длинными жердями, сучьями.

Когда похоронный ритуал был закончен, Асык предложил проверить ловушки Сатэна, для того чтобы отпустить из них рыбу или же отдать её вдове, – нельзя оставлять пойманную рыбу на погибель. Ловушки Сатэна находились в узкой горловине речки, вблизи от места трагедии. В мордах мужчины обнаружили около двух десятков хариусов и одного большого налима.

– Вот для жены и детей последний улов от мужа, – горестно произнес Асык, нанизывая улов на кукан.

Уже в лодке, поднимаясь вверх по течению, – Пыткей вёл лодку Сатэна, – Асык дал понять сыну, что молодой жены ему не будет, так как он обязан будет взять себе жену друга, ибо кормить двух его детей некому.

– Сегодня вечером уйдешь в кол Сатэна, – налегая на шест, завершил своё решение Асык.

– А может кто-то другой её мужем будет, – попробовал возразить Пахын.

– Сегодня только один охотник без жены и семьи в пауле – ты! Так у нас всегда было, и ради тебя обычаев менять не будем. Вот и весь сказ!

Дорога

Мелкий дождь моросил уже на протяжении трех дней. Свинцовые тяжелые тучи, бредущие прямо по вершинам гор казалось, крутились на месте там, где строили первую дорогу на Камень. Наёмные рабочие поругивались матом при валке каждого дерева, ибо «получали» влагу не только сверху, но ещё и ту которая «лежала» на хвое и листьях деревьев. В это время они даже завидовали кандальникам-арестантам, копающим канавы вслед за ними. Приказчик-распорядитель работ на дороге Лизунов не давал никакого «продыху», даже по праздничным и выходным дням выгонял всех на работу. – Лександр Косоногов торопит, а ему сам Татищев – горный начальник спуску не даёт, – пояснял он обычно крутые меры. Наёмные рабочие тихо ворчали, но работу не бросали, так как каждому выдавался перед началом работы аванс, а полный расчет должен быть только после того, как лесовики выйдут на реку Чусовую, где им на встречу со стороны Нижнего Тагила тоже рубили просеку для дороги. Время от времени лесорубы бегали к шалашам, где кашевар постоянно держал огонь в костре. Там подсушивали одежду, грелись и снова шли пилить деревья, выкорчёвывать пни. Онуфрий Сундуков управлял лошадью на раскорчёвке пней. Если лошадь не могла вырвать уже откопанный пень, то ей оказывал помощь с большой березовой вагой человек – медведь. Мужики весело шутили: если Сундука не остановить, то весь Камень выкорчевать сможет.

В обед все лесорубы собирались ватажками возле шалашей, у костров. Кашу ели из общего большого котла. Обычно в кашу добавлялось сало или подсолнечное масло. Чай заваривался на травах, которые кашевар – рыжий, маленький мужичок в изобилии находил в лесу. Чаще всего для заварки чая использовалась смородина и таволга.

– Онуфрий, – загребая деревянной шербатой ложкой кашу, обратился кашевар к своему атаману. – Мне показалось, а может и нет, что охранник, который арестантов сторожит, – тот, с длинными черными усами, – на тебя как-то странно посматривает: буд-то признал.

– А ты лишко хайло не раскрывай, а вот между делом узнай «откедова» он. Слышал? – рассердился Сундуков.

– Да ты, Николаич, не «серчай»: поспрошаю. Пока кашу вам сварю всё и разузнаю.

Аккуратно вылизав ложку, Онуфрий снял кафтан, лапти, обмотки и развесил подмокшую одежду и обувь возле костра. В след за ним такую же операцию проделали все члены ватаги.

– Следи, Димитрий, за «одёжой», пока мы отдыхаем, – распорядился Сундуков, заползая в шалаш. Скоро там были уже все ватажники за исключением кашевара.

– А что, Онуфрий, богатеть – то когда будем? – интересуется один из ватажников с бельмом на глазу, с изрытым оспою лицом. – Чай уже Сылву перешли, а Священного дерева всё нет?

– Это ещё не верховья реки Сылвы, вот когда к ней подойдём ещё раз – там эти вогулы и живут, – пояснил ватажнику Сундуков. – Здесь тоже есть где-то вогулы, но они живут от этой дороги слишком далеко. А денег больших мы можем за работу и не получить: лошадь – купеческая, приказчик Лизунов – купеческий, подряд на строительство дороги – купеческий, и даже арестантами купцу помогает командир гарнизона… Думайте?! То-то! Командиру гарнизона за арестантов, работающих бесплатно – дай, начальнику тюрьмы – дай, конвоирам – дай, приказчику, чиновнику – дай, а что нам с вами останется: хрен от кобылы!

– А какой у кобылы хрен? – смеётся один из лесорубов.

– Вот именно, что никакого. Как не крути, а насчёт Священного дерева надо серьёзно «покумекать».

Не успели рабочие благостно вздремнуть, как приказчик подлетел к шалашу и закричал,

– Вставай! На работу пора. Так всё проспать можно!

Мужики начали тихо, с недовольством выползать из нагретого собственными телами шалаша: работать в этой промозглой сырости не было никакого желания.

Молча одели на ноги теплые, не успевшие просохнуть лапти, взяв топоры и пилы, направились к ближайшему взгорку, где шла валка леса. Сундуков отвязал лошадь, взял топор и вагу. У кандальников тоже наступило оживление: зазвенели цепи. Мелкий дождь моросил вплоть до позднего вечера.

Костёр, у шалашей в сумерках горел значительно ярче чем днём: все хотели не только просушить одежду, обувь, но и по настоящему согреться. В такую погоду кашевар разжигал два костра. Между кострами, из жердей делалась изгородь, на которую развешивалась сырая одежда лесорубов. Когда все работники залезли в шалаш кашевар подполз к Онуфрию.

– У него, на «прямую» – у этого конвоира я не спрашивал, но его напарник дал мне понять: Петров родом тоже из под Мурома, – тихо он прошептал на ухо атаману все добытые сведения.

– Это всё меняет.

– Что меняет?

– Дурак. Его нужно срочно убрать, иначе мне за хорошие дела наденут кандалы, чтобы канавы возле этой дороги было удобнее рыть.

– Где стоят кандальники?

– За полверсты «отседова»…

– М-м-… А копают почти рядом с нами… М-м… Подними ёще этого….

– Кого?

– С бельмом на глазу… Николу одноглазого. Давай!

Через несколько мгновений трое мужчин с пилой и топорами отправились в сумерках к месту, где кандальники-арестанты окончили работу. Онуфрий внимательно осмотрел место и сделал выбор,

– Подпилим вот эту суковатую большую ёлку…

Работа у заговорщиков закипела дружно; они попеременно сменяли друг друга. Когда у дерева остался небольшой недопил, Сундуков руками попробовал его свалить. И когда ель готова была упасть, он сказал:

– Кончайте пилить!

Мужики вытащили пилу из пропила.

– Завтра, Димитрий, ты толкнёшь жердью это дерево на дорогу, когда к месту падения подойдёт этот конвоир. Понял?

– Понял. Но под дерево и арестанты могут попасть?

– Лес рубят – щепки летят… Я в это время отвлеку их внимание на себя.

– Как?

– Они рты раскроют, глаза «вылупят», а ты вали дерево и бегом с жердью по лесу к своей каше. Понял?

– У-гу.

Никто из лесорубов, работающих здесь артелями старообрядцев, башкир, татар не обратил внимания на трех мужчин, бредущих по лесу к своему шалашу: все попряталась от дождя в шалашах.

– Погода нам на руку, – удовлетворённо, с некоторой скрытой радостью отметил Онуфрий.