Василий Мищенко-Боровской - То ли горько, то ли сладко

• Название: То ли горько, то ли сладко
• Автор: Василий Мищенко-Боровской
• Жанр: Поэзия

Сборник стихов – итог размышлений человека с непростой, интересной судьбой о жизни, счастье, любви. О наболевшем в дне сегодняшнем и дне вчерашнем. Переживания о прошлом, настоящем, будущем страны, проблемах людей автор зачастую пытается скрыть за иронией, шуткой, юмором. Отсюда вера в то, что не всё в нашей жизни так уж трагично, а «счастье не в том, что много, счастье – когда достаточно» и, конечно, любовь всегда права.

---

Поэт в России больше, чем поэт?

Вопрос меня волнует много лет,
Ответить на него немало значит:
Поэт в России больше, чем поэт,
И если да, то будет ли иначе?

Насколько больше я уже давно
Понять пытаюсь, но выходит тщетно,
Наверное, Поэтам всё равно,
Прозрачно это или незаметно.

Перчаткою наотмашь по лицу,
Захлопнув прочно за собою дверцы —
Ну как простить обиду подлецу?
Дуэль. Барьер. И пуля прямо в сердце.

И нужно звать, и плакать, и жалеть,
Под залихватский перелив тальянки,
И не узнать, как песни эти петь
Потомки будут трезво и по пьянке.

Как это всё понять, что хорошо,
Совсем не хорошо, насквозь хреново,
Папашам ведь совсем не до стишков,
Ярмо на шею им одели снова.

Петлю на горло и свинец в висок,
Старуха, отбирая, косит чисто,
И превратив чужую жизнь в песок,
Последний вздох прервет рука чекиста.

В России почему-то всё не так,
Чего в нас больше: лжи, отваги, страха?
Царит его величество бардак,
В конце дороги с топорами плаха…

Поэт везде – сначала он поэт,
Творит не ради Нобелевских премий,
Чего в нем больше, а чего в нем нет,
Отмерят пусть другие. Ну, и ВРЕМЯ.

На кончину олигарха

Скажи товарищ, ведь недаром,
Земля российская в ударе
Традиции верна
Прихода ожидать мессии,
И помнит, помнит вся Россия,
Кого плодит она.

Ивана Грозного и Пугачева,
Кутузова и Годунова,
Петра и Ермака.
Кого взрастила в колыбели:
Скуратова, цареубийц, Емелю,
Ивана дурака.

Да, было время, были люди…
Молва их любит, больше судит,
Как, впрочем, и сейчас.
Вот, был один такой, прагматик,
Ученый, видный математик,
Он был один из нас.

Потом настало лихолетье,
Страну вдруг стеганули плетью,
Свихнулся стар и мал.
Тут ум логический сгодился,
И сам собою сколотился
Начальный капитал.

И как там все потом сложилось,
И сколько КЭШа наварилось,
Один про это знал
Семибанкирщины куратор,
Пройдоха, ушлый комбинатор,
Кремлевский кардинал.

И власть, почти как у монарха,
Но лишь дорос до олигарха,
Ударился в бега.
В конце – разбитое корыто.
Судьба злодейка, шито-крыто,
Наставила рога.

Он, будто, был лихой любовник,
Шпион и даже уголовник,
Считали так давно.
И сколько там чему не виться,
С петлей на шее очутиться
Придется все равно.

Знавали те не понаслышке.
Кто сталкивался с коротышкой,
Его бульдожий нрав.
Теперь же, перед странной тризной,
Бурчит Россия с укоризной:
«Бориска, ты – неправ….»

ДТП

Я по трассе жму почти под сто,

За верстой уносится верста,

И в сентябрьском воздухе густом

Благодать, покой и красота.

Вдруг, удар, как взрыв, и – темнота,

Над дорогой, будто, я завис,

Надо мною неба высота,

Лучик солнца устремился вниз.

И, как будто, кто-то мне сказал

Тихо так, почти не разобрать,

То ли ветер, то ли ангел пролетал,

Должен жить я, рано умирать.

Автогеном долго резали металл:

Извлекал меня из груды МЧС,

Доктор нашатырь под нос совал

И снимал уколом жуткий стресс.

А гаишник странно так смотрел,

И потом, не выдержав, сказал,

Мол, в рубахе ты родился, если цел.

Капитан, наверно, много повидал…

Ну, а тот, кто эту кашу заварил,

В лобовую, в бешеном прыжке,

Он почти совсем еще не жил,

На обочине лежал теперь в мешке.

Вдоль дорог веночки да кресты,

Будто говорит нам новый знак:

Здесь сейчас вот мы, а завтра – ты

Можешь жизнь закончить точно так.

От статистики не деться никуда:

Тридцать тысяч жизней каждый год…

Кажется, до Страшного Суда

Не дотянет грешный наш народ.

Страсти по Чепаю и не только

Анекдотов про Чепаева не счесть.

Мы травили их друг другу под портвейн

И считали – это круто, это – жесть,

Никаких не ожидая перемен.

Пацанам шестидесятых не понять

Ничего про те лихие времена,

Что такое убивать и умирать,

Что за мерзость та гражданская война.

Вижу я сейчас Чепаева портрет:

Он в атаку гонит конные полки,

А комдиву то всего лишь тридцать лет,

И в дивизии простые мужики.

Строил церкви, в бога верил, воевал.

Грудь за храбрость вся в медалях и крестах.

Правду, счастье да свободу он искал.

Не нашел её: не в тех искал местах.

Разодрали всю Россию пополам,

Сила каждая по-своему права,

Красно-белый ужас и бедлам,

Цвета мало стало. Только два.

Одинаково невыносимо жаль

Всех расстрелянных в подвалах губчека,

Также и других, кого сразила сталь

Шашки пьяного донского казака.

Революций, войн, репрессий череда,

Это будет всё, случится лишь потом:

За бедою вслед навалится беда,

Впереди еще – горящий Белый дом.

Эти призраки Афгана и Чечни

От Чепаева в немыслимой дали,

Всё, за что сейчас сражаются они,

Вдруг окажется банкротом, на мели.

Не смотрите на Чепая свысока.

Утекают наши годы, как вода.

Всё уносит, сносит времени река

Зачастую без остатка, без следа.

Мне хотелось бы сказать любимый тост

Не вернувшейся с фронтов моей страны,

Он понятен всем и очень-очень прост:

Жить всем долго и совсем не знать войны.

Губит не к одиннадцати туз…

Этапом из осиротевшей вдруг Твери

Отправился не во Владимирский централ,

Оставив метку на своей двери,

Он дал нам много, но и многое забрал.

Один из многих, кто успел-таки нам спеть

Немало песен о любви, судьбе и о разлуке,

Предвидя, хоть нелепую, но все же смерть,

Прокравшуюся в дверь открытую без стука.

Давно в законе ставшие и песни и стихи,

На полуслове прерван этот разговор,

А батюшка еще не отпустил ему грехи,

Расстрельная статья и скорый приговор.

За окнами стоит апрель, опять весна,

На сердце давит камнем тот же груз,

Пора уже, пора встряхнуться нам от сна,

Ведь губит все-таки нас не к одиннадцати туз.

На храмах золотые купола не те уже теперь,

Вчера сказал мне грустно закадычный друг,

И стал совсем другим старинный город Тверь.

В нем больше не поёт жиган наш Миша Круг…

Ты все та же, Россия…

Ко Дню народного единства по мотивам произведений о России А. Ахматовой, А. Белого, А. Блока, С. Есенина, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, М. Цветаевой.

Лишь на самом на краю вдруг край увидеть

Долго падать вниз, карабкаться со дна,

Может каждый и любить и ненавидеть,

Но Россия ведь для всех для нас одна.

И каким еще аршином её мерить,

Очень хочется нам, наконец, понять,

Очень хочется в нее как прежде верить

И былую прежде вновь увидеть стать.

Пусть немытая, порочная, босая,

Вновь она страна рабов, страна господ,

Только сажень лишь в плечах ее косая,

Да все тот же снова страждущий народ.

Пахнет так же сладко яблоком и медом

По церквам, убогим хатам тот же Спас,

И все так же ярко звезды с небосвода

Смотрят пристально на неуемных нас.

Верю я, что невозможное возможно,

Ты такая же – в лесах, дымах, полях,

Снова видятся в дали твоей дорожной

Плат узорный, кабаки да тополя.

Ты – такая же, и все-таки – другая,

Роковая, но не сломлена судьбой,

Часто мы тебя, случается, ругаем,

Но и беды делим вместе мы с тобой.

Эх, ты гой еси, краса моя, Россия,

У Всевышнего сейчас я попросил,

Для себя ведь ничего и не просил я,

Не оставь ее и дай ей, Боже, сил…

О Майдане с болью в сердце

Украина, Украина,
Нэнька, рiдна Батькiвщiна!
Ты куда несешься лихо,
Киевская Русь?

От Батыя до Богдана,
От Бандеры до Майдана,
От окраины москальской
Ты куда летишь?

От Гудзона, Темзы, Рейна,
Не спросив аборигенов,
Ястребы за Днепр летают,
Гоголю назло.

Дежавю. Мы зря забыли
Исторические были:
Отчего попали в иго
На две сотни лет.

Быть хотела незалежной,
Но толкает дух мятежный
На Восток или на Запад?
Выбор за тобой.

До какого же предела,
В свете геопеределов,
Малой родины страданья
Будем мы терпеть?

Бродят, бродят по майданам
Средь Мыколов та Иванов
Призраки войны гражданской.
Упаси господь…

После майдана

По Майдану гуляет ветер,

Снегом сыплет на баррикады,

Ветер знает, он мне ответит,

Для чего и кому это надо.

Над Майданом гуляет ветер,