Мартин Сэй - Зеркальный вор

• Название: Зеркальный вор
• Автор: Мартин Сэй
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-389-14177-3

Впервые на русском – один из самых ярких дебютов в американской литературе последних лет. Это мультижанровое полотно, шедшее к читателю свыше десятилетия, заслужило сравнения с «Облачным атласом» Дэвида Митчелла и с романами Умберто Эко. «Истинное наслаждение: подобие огромной и полной диковин кунсткамеры… – писал журнал Publishers Weekly. – Это шедевр эпического размаха, который можно полюбить, как давно утерянного и вновь обретенного друга». Действие «Зеркального вора» охватывает несколько стран, континентов и столетий – и три разные Венеции: от величественных палаццо и стекольных мастерских Венеции XVI века, где тайные агенты европейских и азиатских держав пытаются вызнать секрет производства легендарных муранских зеркал, – до баров и кофеен другой, лос-анджелесской Венеции, где поэты и писатели бит-поколения выясняют, кто из них самый гениальный, а малолетний уличный мошенник жаждет найти автора поразившей его воображение поэмы «Зеркальный вор», – до псевдовенецианских казино современного Лас-Вегаса, где отставной военный полицейский отчаянно пытается выйти на след неуловимого игрока, грозу обоих побережий…

---

В таких рассеянных чувствах он перед Уэйв-Крест-авеню едва не проходит мимо Клаудио, сидящего на скамейке рядом с красивым худощавым мужчиной в мятой цветастой рубашке и некогда элегантных брюках. Мужчина говорит по-испански с заметным американским акцентом, сопровождая свою речь смехом и взмахами левой руки, то и дело касающейся податливого плеча Клаудио. Стэнли маячит на углу, пока не убеждается, что Клаудио его заметил. Тогда он переходит на другую сторону улицы. Клаудио избегает встречаться с ним взглядом. Вместо этого он раз за разом с улыбкой поворачивается к собеседнику.

Сверкающий никелем и черным лаком «монклер», скрипнув тормозами, останавливается на перекрестке; из его открытых окон звучит саксофон Чака Рио. Не вставая со скамьи, красавчик имитирует танцевальные па, подпевая и выкрикивая «Текила!» в наползающие сумерки. Клаудио смеется и легонько хлопает его по колену. Мужчина наклоняется к бутылке в бумажном пакете у своих ног, и его длинные пальцы промахиваются мимо горлышка на целый дюйм. Стэнли прислоняется к стене, скрестив руки и стараясь дышать ровнее. Он чувствует, как пульсирует кровь в пораненной голени, тычками надавливая на тугую повязку. Кистень за ремнем напоминает о себе, упираясь в его копчик.

Клаудио поворачивается к Стэнли и манит его пальцем. Стэнли переходит улицу и приближается к ним гуляющей походкой, полуприкрыв глаза и изобразив на лице улыбку.

– Чарли, – обращается Клаудио к мужчине, – познакомься с моим другом Стэнли. Стэнли, это Чарли.

– Encantado de conocerle, Señor[14], – говорит мужчина и протягивает нетвердую руку. Пожатие влажное и слишком затянутое; Клаудио смеется.

– Взаимно, – говорит Стэнли.

– Чарли сочиняет рекламные тексты, – говорит Клаудио. – Он рекламщик.

– Вы заметили, как много ваших соседей обзавелось мебелью от фирмы «Герман Миллер»? – произносит Чарли, пародируя голос радиодиктора. – В Детройте это ни для кого не секрет: пример «Эдсела» оказался заразительным!

Стэнли приседает на корточки перед скамьей и смотрит в лицо Чарли, зрачки которого мечутся в глазницах, как июньские светлячки.

– Эй, Чарли, что ты там пьешь? – спрашивает Стэнли.

– Бу-ба бу-бу ба-бу бу-бу! – напевает Чарли, слегка брызгая слюной на Стэнли при каждом «б». – Лимон и соль в мартини? Карамба!

Однако Стэнли улавливает в его дыхании запах джина: в пакете бутылка «Сиграмса». Он мрачно смотрит на Клаудио, который не отводит глаза, но те кажутся остекленевшими, а что скрывается за этим стеклом, понять невозможно.

– Может, переместимся к воде? – предлагает Стэнли. – Что скажешь, Чарли?

– Чарли пригласил меня в свою берлогу, – говорит Клаудио.

– Куда?

– И тебя я тоже приглашаю, – говорит Чарли. – Двое – это хорошо, а трое – еще лучше. Чем больше компания, тем веселее. Согласен?

– Нет, – говорит Стэнли. – Давай лучше спустимся к воде. Вода сейчас такая приятная, Чарли. Она освежает. Тебя это взбодрит.

– Это хорошо, очень хорошо, – говорит Чарли. – Отличная мысль. Я люблю воду. Я люблю нырнуть в нее и…

Он поворачивается к Клаудио:

– Как тебе эта идея, друг мой? Ты не против? Хосе? Нет, извини! Э-э… твое имя? Кассиус? Мой тощенький голодный друг. Нет? Клавдиус? К-к-клавдиус? Нет, погоди… сейчас вспомню, сейчас… Насаживай приманку на крючок, и эта рыбка клюнет. Самое время идти к воде. Чтоб мою книгу утопить на дне морской пучины, куда еще не опускался лот.

Стэнли берет его за правую руку и тянет на себя. Это похоже на вытягивание растаявшей ириски: вроде бы дело продвигается, но Чарли при этом остается на скамье и еще успевает сцапать свою бутылку. Клаудио подхватывает его под левую руку, и наконец он поднимается на ноги.

Они ведут Чарли через променад, навстречу рокочущим звукам прибоя. Их руки смыкаются на его талии. Они не смотрят друг на друга. Теперь, будучи так близко, Стэнли может определить, что Чарли – пьянчуга со стажем, далеко скатившийся по наклонной: его тело под одеждой иссохло, как костяк огородного пугала, пряди светлых волос сухие и ломкие. Много с такого не возьмешь, разве что карманную мелочь. Зря он в это ввязался, овчинка явно не стоит выделки.

После нескольких шагов по песку, уже на краю освещенного фонарями пространства, Чарли начинает упираться.

– Ты в порядке, старина? – спрашивает Стэнли.

– Не хочу в воду, – ноет Чарли. – Я еще не готов.

– Ты о чем?

– Я сказал…

Ноги Чарли зарываются в песок, он распрямляет сипу и принимает подобие строевой стойки «вольно». Речь его становится внятной, а произношение – чистым и правильным, как у бостонского «брамина».

– Я сказал, что еще не готов войти в воду. Если вы не возражаете.

Свободная рука Стэнли перемещается за спину, пальцы смыкаются на плетеной рукоятке. Но когда он снимает другую руку с талии Чарли, тот падает ничком, увлекая за собой Клаудио. Оба оказываются на песке еще до того, как Стэнли вытаскивает кистень из-за ремня. В нос ему ударяет запах алкоголя и можжевельника, снизу доносится мягкое бульканье вытекающей из бутылки жидкости. Смех Чарли звучит глухо, большей частью уходя в песок.

Оглянувшись по сторонам, Стэнли перекладывает кистень в боковой карман.

– Давай не будем шуметь, Чарли, – говорит он. – Хорошо?

Клаудио переворачивает Чарли на спину.

– Тихо! – говорит Чарли, выплевывая песок и похлопывая Клаудио по щеке. – Ш-ш-ш-ш! Молчание – это лучший глашатай радости, не правда ли, Тадзио? Говори тише, если речь идет о любви.

Стэнли опускается на колени рядом с Чарли и ощупывает карманы его брюк в поисках бумажника. Небо уже почернело, за исключением синеватой полосы на горизонте. На этом фоне к северу от них причудливыми силуэтами вырисовываются недостроенные аттракционы на пирсе. В процессе обыска Стэнли отвлекает Чарли разговорами.

– Ну и каково это – быть рекламщиком? – интересуется он.

– Нет, нет, нет, нет, – говорит Чарли. – Я не рекламщик, я атман. Я душа, дух, абсолют. Так же как и ты. И как он. Как все мы. Понимаешь?

– Так ты не сочиняешь рекламу?

– Больше нет. Давно забросил это дело.

– Тогда чем ты занимаешься, Чарли? Кроме пьянства, разумеется?

– Я поэт, – говорит Чарли.

Стэнли вынимает руку из его кармана и рассеянным движением разглаживает смятую материю. Где-то южнее два долгих гудка оповещают о надвигающемся тумане. Полная желтая луна повисла над городом; Стэнли смотрит на ее отражение, рассеянное бликами по океанским волнам. «Ну конечно же, – думает он. – Конечно же, именно так все и должно было произойти».

– Чарли, – говорит он, – скажи мне, ты, случайно, не знаешь такого Эдриана Уэллса?

20

Кавалькада байкеров заворачивает с набережной на Брукс-авеню, когда к этому перекрестку с другой стороны приближаются Стэнли и Клаудио. Девчонки в бриджах и юбках клеш затыкают пальцами уши и широко открывают рты, пока лучи фар описывают дугу на стенах зданий, а выхлопы форсированных двигателей вносят ощутимые коррективы в состав окружающей атмосферы. Перед винным магазином на Бриз-авеню припаркованы два «харлея»; их трубки и диски, хромированные и отполированные до зеркальности, практически невидимы в полутьме и демаскируются лишь искривленными отражениями проходящих мимо людей. Впрочем, Стэнли уделяет крутым байкам лишь один мимолетный взгляд.

– Ну что, убедился? – говорит Клаудио. – Я великий сыщик.

– Не великий, а просто удачливый, – говорит Стэнли. – Ты случайно подцепил пьянчугу, который пригодился мне, но он оказался не тем, кого искал ты. У этого при себе не было ни цента.

– Выходит, это ты у нас счастливчик? А все потому, что тебе посчастливилось иметь напарником такого великого и удачливого сыщика.

– Только не говори мне об удаче, – ворчит Стэнли.

Они перемещаются на север вдоль берега, и через несколько кварталов Стэнли видит пару знакомых лиц, возникающих в дверях игорного павильона: это вожак «псов», с которым они сталкивались пару недель назад, и его подручный, прыщавый блондин. Оба кавалера при дамах – грудастой остроносой девице у босса и мексиканке-полукровке у белобрысого – и в данную минуту мало интересуются происходящим вокруг. Стэнли и Клаудио, на секунду замешкавшись, продолжают идти прежним курсом. Вожак замечает их уже на подходе. Стэнли встречается с ним взглядом и, не отводя глаз, делает невозмутимое лицо. Сощурившись, вожак изображает кривую ухмылку и слегка кивает Стэнли – отнюдь не дружелюбно, но и не без респекта, – а затем вновь поворачивается к своей спутнице. Стэнли и Клаудио беспрепятственно проходят мимо них.

Луна поднимается выше и сияет ярче, и в ее голубовато-серебристом свете Стэнли различает отдельные аттракционы на пирсе: американские горки, карусель, «ковер-самолет» с нарисованными минаретами и луковичными куполами. Они уже недалеко от цели. Пьяный Чарли дал очень путаные указания, но Стэнли сразу понял, куда идти. Он ранее бывал на Дадли-авеню и сейчас прямиком направляется к этому кафе, которое и возникает за поворотом – ярко освещенное и весьма людное. Они переходят улицу, и Стэнли открывает дверь.