Меган Эббот - Как ты смеешь

• Название: Как ты смеешь
• Автор: Меган Эббот
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-096339-3

«Нет никого опаснее скучающих девочек-подростков», – сказала тренер когда-то давно, когда ветер кружил сухие листья у наших ног.

Бет и Эдди – лучшие подруги и королевы школьной команды поддержки, царствующие в своем маленьком закрытом мирке.

Но все меняется, когда приходит новый тренер.

Красивая, сильная, идеальная, она быстро завоевывает авторитет и меняет весь привычный уклад, внося раздор в крепкую дружбу и проверяя девочек на прочность.

Неожиданное убийство и полицейское расследование затрагивают как нового тренера, так и команду поддержки.

Спортивный сезон, как и следствие по делу, близятся к завершению.

Кто окажется под подозрением?

И смогут ли девочки сохранить дружбу, когда узнают правду?

---

Позже тем же вечером приходит короткое эсэмэс от Джорди Бреннана, в котором он осторожно намекает на продолжение. Но чувство, что переполняло меня там, на краю обрыва, уже испарилось.

Как легко было завоевать его. И как скучно. Мне знакомы все тонкости и хитрости этой игры, в которой особых тонкостей и хитростей-то нет.

Мне не терпится рассказать обо всем тренеру. Интересно, что она скажет?

Потом звонит Бет. Мы обе еще не совсем протрезвели и долго болтаем.

Бет спрашивает, помню ли я, как мы когда-то давно придумали игру. Мы повисали на гимнастической лесенке, переплетаясь ногами, и старались провисеть так как можно дольше, и вскоре уже никто не мог побить наш рекорд. Даже мы сами. И я, и она могли висеть сколь угодно долго, поэтому договаривались отпускать руки на счет три, но Бет всегда жульничала и не разжимала рук. Она болталась на перекладине, а я стояла внизу и улыбалась в ответ на ее усмешку, и у меня была щербинка меж зубов, которая исчезла после того, как я стала носить брекеты.

Бет несвойственна ностальгия, но она пьяна и, похоже, сходила за добавкой – приложилась к коньяку миссис Кэссиди. Может, захандрила после сегодняшней прогулки в ущелье. А может, не в прогулке дело.

– Кошмар, что все так меняется, оглянуться не успеешь, – говорит она. – Но вот ты – нет.

На следующий день, заметив меня на парковке, тренер кивает и улыбается краешком губ.

Готовясь обо всем ей рассказать, я ощущаю странную гордость за себя. Как будто она попросила меня выполнить стант – «покажи-ка мне «колыбельку»[17], Эдди. Так, руки вверх…» – и вот я уже в воздухе, ноги вытянуты, как стрела, и мощная дрожь сотрясает лодыжки, колени, бедра, когда я приземляюсь на жесткий пол.

И вот я все ей выкладываю, а руки бессознательно тянутся к губам, как будто мне трудно говорить. А я тут замутила с Джорди. С Джорди Бреннаном. Как вы и сказали.

– А это кто, напомни? – спрашивает она.

Внутри у меня что-то обрывается. Кто это?

– Он бегает трусцой на футбольном поле, – говорю я с нажимом. – Вы сами на него внимание обратили. У него еще шорты с черепами. И горбинка на носу.

Она смотрит на меня и молчит.

– И как он, хорошо целуется? – спрашивает тренер, но я так и не могу понять, вспомнила она его или нет.

Я не отвечаю.

– Сразу с языком? – уточняет она.

Я решаю, что мне это послышалось.

– Или уговаривать пришлось? – с лукавой улыбкой произносит она.

– Все было не так.

Она что, издевается надо мной?

– Ну и как? – уже серьезнее спрашивает она. – Понравилось?

– Не знаю. – Я не смотрю ей в глаза. Мои щеки пылают. Как будто я беседую с парнем, причем старше меня и из другой школы. – Не знаю, хочу ли продолжения.

Она смотрит на меня и кивает, будто я сказала что-то толковое.

– Ты умная девочка, Эдди, – говорит она, и после паузы добавляет: – Эти мальчики до добра не доводят.

Киваю в ответ, а сама думаю об этом слове – «мальчики». Ведь кто такой Джорди Бреннан, как не мальчик? Мальчишка. Даже не парень.

А вот тренер замужем за мужчиной. Она в них разбирается. Бог знает, сколько их у нее было.

Ключи звякают у нее в руке, она садится в машину.

Смотрит на меня сквозь стекло, подмигивает, как будто у нас с ней появился секрет. Как будто теперь у нас есть что-то общее.

И я чувствую, что мы стали немного ближе.

Глава 6

Четвертая неделя

– Где ее носит? – шепчет Рири и встряхивает золотистыми кудряшками.

Бет опаздывает на тренировку, и я начинаю думать, что она вообще не придет.

В ней что-то надломилось; мне кажется, что она вроде как по-прежнему чувствует себя капитаном, только вот капитанить больше не над кем. И это как фантомный зуд в отрубленной конечности.

На прошлой неделе она дважды пропустила наш ежевечерний разбор полетов: кто опозорился, у кого лифчик грязный, из-за чьей жирной задницы складывается впечатление, что они такие у всей команды. Всю жизнь мы созванивались с нею на ночь глядя. Но во вторник я забыла, а в четверг она не сняла трубку. Но я словно чувствовала, что она там, дышит и смотрит как на экране мигает: Эдди, Эдди.

Тренерша выкатывает тележку, на которой стоит телевизор. В руках у нее пульт.

– Вы делаете успехи, – говорит она.

Мы смотрим запись выступления. На экране мелькают желтые пятнышки – это мы. Золотистый загар, подпрыгивающие хвостики – все как всегда. Но мы уже не трясем ляжками, не крутим задами. Теперь мы подпрыгиваем абсолютно синхронно, образуем ровную V в три ряда и все, как одна, взлетаем в той-таче. А какие у нас плавные переходы! Я даже не верю своим глазам – мы как одна длинная сороконожка, которая скручивается и раскручивается.

Мы синхронны. Мы собранны. Мы уверенны и четки.

– Где Кэссиди? – спрашивает тренер, и мы разом отрываемся от экрана.

Опоздавшие даже на десять секунд не допускаются к тренировке. Тренер отсчитывает эти секунды, притоптывая ногой, как делала училка по физре в третьем классе. Как-то раз Эмили влетела в зал на счет «пять» с окровавленным лбом: она так спешила, что, закрывая шкафчик, ударила себя дверцей по физиономии.

– Кажется, она… – я на ходу пытаюсь придумать хоть какое-нибудь оправдание.

В тот самый момент в кармане толстовки Тейси Шлауссен начинает мигать красный огонек. Вступают басы. Это припев той самой песни про клуб, в которой поется о том, как жара напирает со всех сторон, и ты понимаешь, как там круто, в этом клубе.

Тейси забыла выключить телефон, и теперь ей попадет.

И я знаю, что это Бет.

У нас каждый год появляется новая тейси. Преданная собачонка, готовая прогулять четвертую пару, чтобы выполнить одно из безумных поручений Бет или сыграть в «слабо». Например, пробежаться по торговому центру со спущенными джинсами, сверкая стрингами перед охранниками. Бет хлебом не корми, дай заставить кого-нибудь побегать.

Бросаю на Тейси сердитый взгляд, призывая ее взять себя в руки. Но та уже запаниковала.

Через секунду тренер уже лезет к ней в карман.

Телефон летит по полу к раздвижной двери, из-за которой раздаются веселые крики подготовишек: «Топ-топ-хлоп-хлоп! Топ-топ-хлоп-хлоп!»

У Тейси дрожит подбородок.

Нам еще не доводилось видеть, как тренер выходит из себя, и не знаю, почему у всех сейчас такое тяжелое чувство, будто над нашими головами навис молот.

Однако тренер молчит. Тишина длится десять, двадцать секунд.

Она даже не выглядит рассерженной.

Кажется, ей даже скучно.

Как будто она разочарована в нас.

– Жалко смотреть на вас, девочки, с вашими телефончиками и эсэмэсками, – наконец произносит она, качая головой. – Лет десять-двенадцать назад у нас в ходу были бумажные записочки. И на нас тоже было жалко смотреть. Хотя нет, сейчас дело обстоит хуже.

В одно мгновение все наши труды, о которых все еще свидетельствует горящий телеэкран, рассыпаются в прах.

И я чувствую себя такой дурой, ведь у меня тоже есть такой же дурацкий телефончик с дурацкими сменными чехольчиками – ярко-розовым, с бабочками, и под леопарда. Потому что я тоже никогда не выпускаю его из рук; он сросся со мной и теперь пульсирует во мне вместо сердца.

И все мы понимаем, чья это вина.

Тейси трясется гораздо сильнее, чем в тот раз, когда Бет вышвырнула ее из машины на горе Блэк-Эш. В тот раз она пролила персиковый бренди на новые кожаные сапоги Бет, блестящие, как лакрица, очень красивые и так и не оправившиеся после того случая.

– Простите, тренер, – блеет Тейси, – простите.

Тренер смотрит на нее, а я невольно думаю об игольчатом вентиле на горелке Бунзена[18]. Как тот накрепко закручивается. И перекрывает газ.

Чуть позже тренер курит у открытого окна своего кабинета. Она смотрит на Тейси, ее гладко прилизанные волосы и вечно приподнятые бровки, придающие ее лицу неизменно испуганное выражение.

– Овечка, – вздыхает тренер.

Я рада, что меня не относят к несчастным жалким дурочкам с несчастными жалкими телефончиками.

– Команде нужны овечки, – продолжает она. – Так что пусть остается.

Я киваю, прижимаясь виском к холодной раме. Ноги после тренировки все еще дрожат.

– Но я не стану тратить время на овец, – говорит она. – Нет смысла.

Я киваю, теперь уже медленнее; лоб скрипит о раму.

– Вот ты, Хэнлон. Ты никак не решишь, что же тебе нужно на самом деле, – произносит она и глядит на свою сигарету так, будто та пытается ей что-то сказать. – Где твое место.

Я киваю и выпрямляюсь, приосаниваюсь от ее слов.

Она все еще смотрит на кончик сигареты, и выражение ее лица меняется: на нем появляется испуг и удивление, теперь она кажется совсем девчонкой.

Никогда не видела ее такой. Я словно переношусь на много лет назад, когда мы с Бет, совсем еще дети, пытались укрыться от ужасов окружающего мира в кабинке туалета и, обжигая горло и легкие, впервые затягивались, набираясь храбрости, чтобы взглянуть всем этим ужасам в лицо с широкой улыбкой на лицах.