Филис Кристина Каст - Избранная луной

• Название: Избранная луной
• Автор: Филис Кристина Каст
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-101597-8

Восемнадцатилетняя Мари принадлежит клану Землеступов – ее соплеменники поклоняются матери-Земле и совершают лунные обряды, необходимые для выживания. Она собирается стать жрицей, но будущее пугает девушку: что произойдет, если клан узнает тайну ее происхождения? Однажды на пороге своего дома Мари находит щенка. Милое существо, сразу ставшее ей родным, навсегда меняет судьбу юной жрицы. Вместе с собакой, верным другом и спутником, в ее жизни появляется Ник, сын вождя враждебного клана. Мари больше не терзает страх разоблачения. Ради спасения своего народа и любимого человека она готова принять выпавший ей жребий.

---

– Сюда, Ник! К подъемнику! – Псобрат по имени Уилкс, Военачальник, раскроил дубинкой панцирь жука и отпихнул его ногой в гущу тараканов. Его овчарка бросилась вперед, схватила таракана крепкими челюстями и стала терзать гада, пока тот не разломился пополам, запачкав обаку и ее спутника хлынувшей кровью и внутренностями.

– Не могу! Щенок где-то здесь!

– Щенок? Мальчик? – переспросил Уилкс.

– Да! Он побежал сломя голову, когда на нас напали жуки. Мне нужно идти за ним.

– Некогда. Идем на подъемник.

– Но он где-то здесь!

– Уилкс, их тут целый рой. Мы не сможем их долго сдерживать, – сказал Монро, пока его овчарка вспарывала брюхо жуку.

Свет полной луны озарял кроваво-красные тараканьи крылья и ржаво-бурые панцири жуков, и казалось, будто насекомых тут море.

– Ник, время не ждет. Садись в клеть, – приказал Уилкс.

– Я не могу его бросить!

– Он уже погиб! В этой мясорубке никому не выжить! – Уилкс указал на траву, кишевшую насекомыми. – Садись в клеть. Сейчас же.

Ник позволил Псобратьям увлечь себя к подъемнику, но, когда они начали трудный путь к спасению, он что есть силы вцепился в деревянную решетку и, глядя на полчища насекомых внизу, в отчаянии взывал в темноту:

– Нет! Малыш! Неееееет!

8

Мари потянулась, размяла затекшие плечи, покрутила головой. В смотровом оконце забрезжил свет. В порыве радости, которая всегда охватывала ее при мысли о скором возвращении матери, Мари вдруг поняла, что совсем потеряла счет времени – всю ночь проработала над портретом отца, а маме его не покажешь. В спешке она отодвинула рисунок в сторону, сушиться, а взамен положила перед собой тот, что ожидала увидеть Леда. Вместо пера взяла в руки заточенный уголек. Несмотря на усталость, собралась с мыслями, вообразила мамины тонкие руки – и за работу.

Шорох в кустах за дверью отвлек ее от почти готового рисунка. Мари по привычке заглянула в смотровое оконце и радостно улыбнулась. Неверные лучи туманного рассвета наконец разогнали серые сумерки.

Снаружи вновь послышался шорох, а потом кто-то поскребся в дверь – раз, другой, третий.

Мари в тревоге выронила уголек – и к двери. Неужто маме опять плохо? Обычно она стучала, а не скреблась, но не всегда – если она делилась целительной лунной силой сверх меры, то слабела, изнемогала.

– Иду, мама! – крикнула Мари, отпирая засов. – Прости, я рисовала и совсем забыла о времени. Сейчас поставлю чай. – Мари распахнула дверь – и мир ее изменился бесповоротно.

На пороге была не Леда, а пес, запыхавшийся, в луже крови.

Мари вскрикнула и отпрянула, пытаясь захлопнуть дверь перед носом у собаки. Но та ее опередила. Хоть пес хромал и жалобно скулил, но все же умудрился проскользнуть в нору.

Следуя по пятам за Мари, он по-прежнему скулил, но ушки на макушке стояли, а хвост дружелюбно вилял. Мари застыла, вжавшись спиной в поросшую мхом стену пещеры, не в силах отвести от пса взгляда. Теперь, когда отступать ей было больше некуда, он сел чуть поодаль, не сводя с нее пытливых янтарных глаз, что смотрели прямо в душу.

Хоть и крупный, но еще щенок. – Мысль Мари работала четко и ясно, но будто помимо ее воли. – Лапищи огромные, будто на вырост. – Мари окинула щенка внимательным взглядом и ахнула. Густая черная, как у соболя, шерсть на его груди висела клочьями, перепачканная свежей кровью.

– Что с тобой стряслось? Как ты сюда попал?

Услышав ее голос, щенок радостно запрыгал, рванулся к ней, но тут же взвизгнул от боли, беспомощно задрал большую неуклюжую лапу и принялся зализывать.

Мари, не раздумывая, опустилась перед щенком на колени, протянула руки. Щенок захромал к ней, упал в ее объятия, прильнув мордой к груди. Он поднял взгляд, снова заглянул ей в глаза, и Мари переполнили чувства – облегчение, радость и безбрежная, беззаветная любовь.

Она вдруг поняла, что привело сюда щенка.

– Ты пришел за мной, – выговорила Мари, не в силах сдержать душившие ее рыдания.

Они сидели бы так часами – прильнув друг к другу, связанные чудесными, непостижимыми, очень важными узами – но мамин голос, тихий, будто она шептала молитву Матери-Земле, вывел Мари из забытья.

– Как его зовут, Мари?

Мари сквозь слезы увидела в дверях Леду и улыбнулась так, будто сердце у нее вот-вот разорвется от счастья.

– Ригель! Его зовут Ригель, и он выбрал меня!

– Конечно, он выбрал тебя. Ты же папина дочка, – сказала Леда сдержанно, но слезы на ее щеках противоречили невозмутимому тону. Мать небрежно смахнула их. – Как думаешь, не будет Ригель против, если я войду?

– Да что ты, мама, заходи! – Одной рукой Мари поманила маму в дом, а другой нежно погладила Ригеля. Услыхав голос Леды, щенок завозился в объятиях Мари, повернулся к двери и стал с опаской наблюдать за Ледой, но Мари чувствовала, что тело его расслаблено.

Леда вошла в тесную норку, возле самого порога нагнулась, осторожно поставив корзину с дарами, что принесли ей в ту ночь соплеменники, а потом захлопнула дверь и старательно заперла на засов. И повернулась к Мари и щенку.

– Мари, Орион будто читал мысли твоего отца. Гален объяснял мне, что у них с Орионом сверхъестественная связь, что собака и ее спутник чувствуют друг друга на расстоянии.

Мари взглянула на Ригеля.

– Он умеет читать мои мысли?

– В некотором роде. – Леда кивнула. – Орион обычно улавливал чувства Галена, иногда даже прежде, чем сам Гален успевал их осознать. – Улыбка Леды была нежна и печальна от нахлынувших воспоминаний. – Орион знал, что Гален меня любит, задолго до того, как твой отец признался мне – нет, пожалуй, даже самому себе. – Леда встряхнулась и продолжала: – Хотя ваши узы с Ригелем и совсем новые, придется нам испытать их силу.

– Испытать? То есть как, мама?

Леда не спеша приблизилась к Мари и щенку.

– Ах, вот оно что. Я шла до самой двери по кровавому следу – так это его кровь, а не твоя. – Леда замолчала, поправила прилипшую ко лбу прядь волос. Мари заметила, что мамина рука дрожит, и глаза ее расширились от ужаса: она все поняла.

– Мама, прости, что Ригель тебя напугал. Я цела и невредима, честное слово. Я не выходила наружу. Он сам ко мне пришел.

– Да, теперь поняла. Просто крови было много, и след вел прямо сюда. Я не видела, как ты ушла с поляны, Мари. Дженна сказала, что еще до темноты, но когда я увидела кровь… – Голос у Леды сорвался, она смахнула слезы.

– Ох, мама! Прости меня, прости!

– Не за что просить прощения, девочка моя. Ты ни в чем не виновата, но, боюсь, твой пес серьезно ранен.

Мари невольно прижала к себе Ригеля, и тот взвизгнул от боли. Мари тут же отпустила его.

– Ничего, ничего, – приговаривала она, лаская его, а щенок все тыкался в нее мордой. – Какая же я глупая, мама! Сижу тут, тискаю его, а он кровью истекает, сам не свой от боли.

– Ни к чему себя грызть. – Леда опустилась перед ними на корточки. – Ты не была к этому готова.

– Когда он зашел, он хромал. – Мари взяла щенка за переднюю лапу, повернула ее подушечкой вверх. – Смотри, мама, у него лапы поранены, кровь идет.

– Это наш ежевичник виноват, – предположила Леда. – Потом покажешь ему безопасную тропу сквозь кусты, но сперва проверим, не осталось ли заноз. – Она указала на окровавленную грудь Ригеля. – Меня больше волнует, откуда столько крови здесь.

Леда промокнула рукавом глаза, вытерла нос, а затем нежно, бережно раздвинула густую пушистую шерсть, пропитанную кровью, и вздрогнула при виде рваных ран на груди у Ригеля. Щенок задрожал, задышал часто-часто, но не издал почти ни звука, лишь крепче прижался к Мари.

– Мама! – Мари заглянула матери в глаза, силясь понять, откуда взялся внезапный страх, душивший ее, лишавший радости.

– Как видно, твой храбрый Ригель шел к тебе через преграды посерьезней нашего ежевичника.

– Но он выживет? – Мари сама поняла, до чего жалобно, по-детски звучит ее голос. Ригель тявкнул, лизнул ее в лицо.

– Выживет. Ни о чем ином я и думать не хочу, да и ты тоже не думай – тем более, страх твой, даже невысказанный, передастся Ригелю. Будь сильной ради него, Мари.

Мари кивнула, в очередной раз сдержав рыдания.

– Думай о том, как сильно ты успела его полюбить, а не о том, как боишься потерять, – сказала Леда, склонившись над Ригелем и осматривая его раны. – А еще думай о том, какой он храбрый малыш.

– Да, храбрый! Храбрый, красивый, необыкновенный! Я это знаю – чувствую.

– У него немало и других достоинств, – согласилась Леда и улыбнулась Ригелю, а тот в ответ застучал по полу хвостом. Она поднесла ему раскрытую ладонь. Щенок тут же лизнул ее и позволил погладить себя по голове. – И спутницу он выбрал себе под стать – тоже храбрую, красивую, необыкновенную! – Голос Леды дрогнул от нахлынувших чувств; она слегка потрепала щенка и встала, одернув юбку. – Но твой Ригель истекает кровью. Надо перевязать ему раны на груди, чтобы он поправился.