Анна Ромеро - Тайны Торнвуда

• Название: Тайны Торнвуда
• Автор: Анна Ромеро
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-100357-9

Прошлое должно оставаться прошлым?

Преуспевающий фотограф Одри не держала зла на бывшего любовника Тони: ведь он сделал ей лучший подарок в ее жизни – дочурку Бронвен. Но однажды случилось нежданное: Тони трагически погиб, завещав ей и Бронвен прекрасное фамильное поместье неподалеку от провинциального австралийского городка Мэгпай-Крик.

Прошлое – всего лишь лекарство от скуки?

Одри надеялась: они с дочкой будут счастливы в Торнвуде. Но эта сильная, решительная женщина не могла быть готова к тому, что именно начнет открываться ей с каждым днем жизни в доме чужой семьи. Семьи, хранившей множество секретов…

У прошлого длинные тени…

Шаг за шагом Одри, сама того не желая, раскрывает тайну прошедших лет – тайну страсти и предательства, любви и безумия, ненависти и прощения…

---

Но теперь мне было больно… больно за мою драгоценную дочь и за печаль, которая будет сопровождать ее всю жизнь. Больно за Тони, который, видимо, страдал глубоко в душе, и за Кэрол, мир которой вращался вокруг Тони. Больно за собственные эгоистичные, продиктованные страстью желания, которые иногда, в моменты беззащитного одиночества, нашептывали, что, возможно – благодаря чудесному повороту судьбы, – он однажды вернется ко мне. И мне было больно от бремени вопросов, оставшихся после него. Почему он так поспешно уехал в тот вечер, добирался потом несколько дней до какого-то маленького захолустного городка? Что в конце концов заставило его переступить черту?

Кэрол сказала, что просмотрела газету, но была не в том состоянии, чтобы как следует сосредоточиться. Я вспомнила, что Тони неизменно выписывал «Курьер-мейл». Он вырос под Брисбеном – один из очень немногих кусочков информации о его прежней жизни, которые мне удалось из него выбить, – и любил оставаться в курсе новостей Квинсленда.

Я включила ноутбук и вошла в Интернет.

Понадобилось некоторое время, чтобы прочесать результаты поиска по номерам «Курьер-мейл» перед смертью Тони. Ничего в глаза не бросилось. У меня заныла шея от долгого сидения за экраном, и я хотела уже отключиться, но в качестве последней попытки набрала название городка, где нашли тело Тони, – Мэгпай-Крик.

На экране появился единственный результат поиска.

ЗАСУХА РАСКРЫВАЕТ ТАЙНУ ДВАДЦАТИЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ БРИСБЕЙН, пятница. Для большинства жителей нынешняя засуха в Австралии, сильнейшая за тысячу лет, оказалась причиной глубокой озабоченности. Маленькому сообществу Мэгпай-Крика в Юго-Восточном Квинсленде она принесла неожиданное разрешение тайны, которая двадцать лет назад поставила город в тупик.

В минувшую среду группа специалистов по охране окружающей среды, которая брала образцы воды у плотины в почти пересохшем озере Бригелоу в 24 километрах от города, обнаружила в иле автомобиль. Извлекшие машину пожарные и спасательные службы нашли в ней останки человеческого тела.

Полиция Мэгпай-Крика считает, что автомобиль мог принадлежать местному жителю, об исчезновении которого его семья сообщила в ноябре 1986 года. Для точной идентификации останков потребуется дождаться результатов судебной экспертизы и вскрытия.

Откинувшись на спинку стула, я смотрела на экран, пока изображение не начало расплываться. Может, я цепляюсь за соломинку, но стоило поразмышлять. Знал ли Тони пропавшего мужчину, был с ним близок? Возможно, этот мужчина был его другом в прошлом, родственником? Человеком, чья смерть значила для Тони достаточно, чтобы практически без единого слова покинуть жену и уехать за 1600 километров, отправиться в прошлое, которое он со всей очевидностью оставил позади?

В 1986 году Тони было четырнадцать. Значит, его отец? Об исчезновении которого сообщила семья Тони. Семья, существование которой – за те двенадцать лет, что я его знала, – Тони упорно отказывался признавать. Закрыв глаза, я попыталась обуздать несущиеся вскачь мысли. Это было маловероятно, скорее всего, простое совпадение. По всей видимости, не более чем поспешные выводы, плод разгоряченного воображения.

Выключив ноутбук, я отправилась на кухню и заглянула в холодильник. Он был набит едой, но рука автоматически потянулась к бутылке «Крауна». Пиво было ледяным, восхитительно увлажнившим мое пересохшее горло. Пока пила, я пристально смотрела в черный квадрат окна. В нем предстала женщина, в которую я превратилась за последние пять лет: ввалившиеся глаза, мертвенно-бледная кожа там, где должен быть здоровый румянец. В этом году мне исполнится тридцать лет, но мое лицо несло серую печать покорности человека гораздо более старого.

Я потерла щеки, пригладила волосы, выбившиеся из аккуратного хвоста, в который я стянула их, собираясь на похороны. Мне вспомнилась сдержанная элегантность Кэрол, и я состроила гримасу маленькой мальчишеской фигурке, отражавшейся в окне. Измученное личико мрачно пялилось на меня, молча обвиняя: «Ты видишь, почему он ушел? Видишь, почему он захотел ее, а не тебя?»

Я отвернулась от окна, прошла по коридору до комнаты Бронвен и тихонько постучала. Ответа не последовало, поэтому я приоткрыла дверь. Горела лампа. Дочь уснула поверх покрывала – ее светлые волосы веером разметелись по подушке, на лице остались следы слез. Она надела пижаму, подаренную отцом год назад, слишком тесную теперь и выцветшую от постоянной носки.

– Бронни? – прошептала я, гладя ее по волосам. – Давай-ка ляжем под одеяло, милая.

Еще полгода назад они с Тони неукоснительно виделись каждое воскресенье. Как только по всему просыпающемуся городу начинали звонить церковные колокола, Тони въезжал на своем ослепительно-черном «Порше» на подъездную дорожку и сигналил, а Бронвен бежала навстречу отцу. Я же тем временем пряталась в гостиной, плотно поджав губы и подглядывая сквозь жалюзи за Тони и дочерью. Шесть или семь часов спустя я слышала знакомый сигнал клаксона, и Бронвен влетала в дом, переполненная новостями о том, как замечательно они провели время. С горящими глазами и пылающими от радости щеками, она ворковала над подарками, которые ей купил отец.

Затем, шесть месяцев назад, эти визиты прекратились.

Тони перестал приезжать по воскресеньям. Забывал звонить, присылая вместо визитов дорогие подарки. Он без объяснения устранился из ее жизни. Я беспомощно наблюдала, как в дочери, словно болезнь, нарастает печаль, превращая мою светлую девочку в несчастное существо с печальным лицом, уныло слоняющееся по дому, как его привидение, а не живой обитатель.

Бронвен со вздохом перекатилась на бок. Поправляя одеяло, я коснулась ее лба легким поцелуем. Она пахла медом и шоколадом, свежевыстиранным бельем и лимонным шампунем. Безопасные, знакомые ароматы. Я уже хотела выйти на цыпочках, когда заметила прислоненную к ночнику фотографию. Я не видела ее много лет, и она вернула меня в прошлое, наполняя грустью.

Тони сидит на низкой бетонной стене на фоне водного занавеса при входе в Национальную галерею. Глаза сверкают за очками, с лица не сходит особенная, завораживающая улыбка. Он не был красив – слишком костистое лицо, большой нос, зубы чуточку кривоваты, – но умел привлечь к себе, обладал энергией, одновременно сдержанной и притягательной.

Я выключила лампу на ночном столике и унесла фотографию на кухню, прислонив ее там к банке с арахисом на стеллаже, чтобы разглядеть при полном освещении. Приятно было смотреть на его лицо, делать вид, что он все еще где-то здесь, идет по жизни, улучает, возможно, минутку, чтобы взглянуть на звезды и подумать обо мне.

Это почти помогло.

Потом я вспомнила гроб. Болотистый склон, зияющую могилу под вязом. Теперь на кладбище уже темно, тополя и кипарисы поникли под тяжестью дождя, небо царапают пальцы молний.

Хотя я не видела Тони много месяцев, тоска по нему вдруг сделалась невыносимой. С ним я была другой – сильной, талантливой. Я больше смеялась, меньше беспокоилась, открывала и находила удовольствие в самых неожиданных вещах. Когда он ушел, я снова забралась в свою скорлупу – находя спасение в работе, пренебрегая друзьями, отчаянно желая забыться. Мучимая осознанием того, что любимый мной мужчина больше меня не любит.

Единственным светом в том темном времени была Бронвен. Несмотря на недоумение из-за ухода отца, она была веселой, мудрой явно не по своим шести годам. Я с головой погрузилась в материнские заботы и была вознаграждена моментами тесной связи, которые редко случались прежде. Даже младенцем Бронвен тянулась к отцу – она была крохотной луной, вращавшейся вокруг планеты по имени Тони, боготворящей и постоянной. Она прибегала ко мне с разбитыми коленками, чтобы я налепила пластырь и пожалела, но потом всегда спешила к Тони, зная, что только он может поцелуями успокоить боль, прогнать неприятности, добиться улыбки на ее младенческих губках.

Но после ухода Тони мы стали по-настоящему близки. Бронвен хихикала как безумная и обнимала меня за талию, настаивая, что я самая красивая, лучшая, приятнейшая мама на всем свете… и эти моменты меня и спасли.

Я вздохнула.

– Черт побери, Тони. Зачем тебе понадобилось еще и умиреть?

Мы познакомились в художественной школе. В семнадцать лет я была катастрофически застенчивой, но преисполненной решимости утвердиться в качестве фотографа. Я выросла рядом с тетей Мораг и после ее смерти нашла в ее вещах бокс-камеру «брауни». Я быстро превратилась в одержимую фотографией, а когда узнала, что есть люди, которые зарабатывают на жизнь этим ремеслом, то твердо решила включить себя в их число. Не зная, с чего начать, я поступила в Викторианский колледж искусств.

Тони учился на отделении живописи и был на несколько курсов старше. Талантливый, загадочный, популярный, забавный – и это привлекало, – он был, однако же, странно уязвимым. Почти полгода мы постоянно встречались в местном баре, прежде чем я набралась смелости заговорить с ним. К моему недоумению и удовольствию, мы быстро сошлись. Не прошло и года, как я забеременела. Я забросила занятия, не в состоянии думать ни о чем, кроме Тони и малыша. По мере того как внутри меня развивался наш ребенок, росла и моя уверенность. Тони любил меня, и мир был счастливым местом обитания. Тоненькой струйкой текли заказы на фотоработы, и впервые в жизни я почувствовала, будто нахожусь на своем месте – по-настоящему на своем.