Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной

• Название: Мне сказали прийти одной
• Автор: Суад Мехеннет
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-982414-5

На протяжении всей своей жизни Суад Мехеннет, репортер The Washington Post, родившаяся и получившая образование в Германии, должна была балансировать между двумя сторонами ее жизни: мусульманским воспитанием и европейской жизнью. Она всегда пыталась выстроить мост между мусульманской и европейской культурой, пытаясь примирить тех, кто никак не может услышать и понять друг друга.

В книге-мемуарах «Мне сказали прийти одной» Суад Мехеннет, отважная журналистка предлагает вам отправится вместе с ней в опасное путешествие – по ту сторону джихада. Только в этой книге вы прочтете всю правду о радикалах 9/11 в немецких кварталах, вместе с ней отправитесь на границу Турции и Сирии, где не дремлет ИГИЛ, побываете на интервью с людьми из «Аль-Каиды», одними из самых разыскиваемых людей в мире.

Это история, которую вы не скоро забудете.

---

Моя мама приехала в Западную Германию в девятнадцать лет, одна, на поезде, битком набитом турками. Она работала в Хильдесхайме, неподалеку от границы с Восточной Германией, заворачивала и упаковывала радиоприемники и телевизоры для перевозки, а жила в доме, полном переселенцев, и делила комнату с тремя другими женщинами. Позже мама переехала во Франкфурт, чтобы жить поближе к одному из своих братьев, который там работал. У нее были длинные волосы, которые она не прикрывала шарфом, и ей нравилось носить юбки, открывающие ноги.

С отцом они познакомились в 1972 году через пожилого марокканца, который увидел, как мать накрывает столы в кафе в торговом центре во Франкфурте, и решил свести их с отцом. Папа тогда работал поваром в ресторане под названием Dippegucker, известном тем, что там была представлена кухня разных стран и франкфуртские фирменные блюда, такие как фирменный зеленый соус на основе сметаны и различных трав и подаваемый с вареными яйцами и картофелем. Все это было в новинку для моего отца, который учился готовить блюда французской кухни, более популярной в Марокко, но он так давно мечтал приехать в Европу. Со времени своего приезда в Германию год назад отец напряженно работал и стал полезным работником на кухне.

Маме он сразу понравился, но настроена она была скептически. Девушки, которых она знала, всегда говорили, что с марокканскими парнями надо быть осторожной, они хорошо выглядят, но непостоянные, если говорить о подлости, то хуже их только алжирцы. Из любопытства мама пошла к ресторану и понаблюдала, действительно ли отец готовит на кухне, а не просто моет посуду, как она подозревала. Он был высоким и мускулистыми, с густыми, темными, вьющимися волосами. Папа выглядел очень впечатляюще в белоснежном поварском наряде и колпаке. Мама заметила, что он все время улыбается и говорит вежливо со всеми, а не только с ней. Они вместе выпили кофе, и он спросил, когда сможет встретиться с нею снова. На следующий день, когда мама пришла с работы, она обнаружила, что отец ждет ее с цветами и шоколадом.

– Если ты думаешь, что поднимешься ко мне наверх, то глубоко ошибаешься, – сказала она.

А потом пригласила его к себе, и они выпили еще кофе.

Роман развивался быстро, и уже через несколько недель они сочетались браком. Гражданская церемония прошла в здании муниципалитета Франкфурта. Шафером моего отца был его начальник, а в роли подружки невесты выступала соседка моей матери из Японии.

Мама быстро забеременела. Но для мусульман и арабов жизнь в Западной Германии резко изменилась во время Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене, когда группа из восьми палестинских террористов ворвалась в помещения израильской сборной, убила тренера и штангиста, а остальных девять спортсменов взяла в заложники. Боевики принадлежали к группировке под названием «Черный сентябрь». Они грозили убить заложников, если Израиль не согласится освободить двести заключенных-арабов и гарантирует, что террористы, захватившие заложников, беспрепятственно покинут Западную Германию. Израиль, следуя своей давней линии поведения, отказался от переговоров. Немцы тем не менее пообещали отправить боевиков и их заложников самолетом в Тунис. В аэропорту немецкие снайперы открыли огонь по палестинцам. Но террористы были хорошо подготовлены: они убили заложников. Внезапное нападение кончилось катастрофой: все заложники, пять террористов и офицер полиции погибли.

Годы спустя выяснилось, что «Черный сентябрь» был ответвлением ФАТХ, движения Ясира Арафата в Организации освобождения Палестины. Но сразу после мюнхенского нападения мусульмане и арабы снова привлекли к себе пристальное внимание. Мои родители ощутили эти изменения, в особенности – отец. Полиция часто останавливала его и спрашивала документы. В домах, где жили арабские студенты, часто проходили обыски, потому что полиция подозревала, что они поддерживают группы боевиков или сами являются их членами. «Некоторые люди даже говорили, что арабы должны уехать», – рассказывал мне отец. Его это не раздражало, потому что случилась беда и немцы пытались понять, кто стоит за ней. Он понимал, почему они так подозрительны.

Давление продолжалось до конца семидесятых, вместе с тем терроризм в Западной Германии становился обыденной реальностью. Такие группировки, как «Черный сентябрь» или банда Баадера и Майнхоф, называвшая себя «Фракцией Красной армии», вдохновлялись ненавистью к Израилю или тому, что они называли западным империализмом, но с точки зрения идеологии относились к левому крылу и не были религиозными. Во «Фракцию Красной армии» входили дети немецких интеллектуалов, они считали Западную Германию фашистским государством и сравнивали ее с нацистами. Это было не совсем неправильно: в то время некоторые значительные государственные посты в Западной Германии занимали люди, которые были связаны с фашистами. «Фракция Красной армии» устраивала ограбления банков, взрывы бомб, угоны самолетов, похищения и убийства. Группировка имела связи на Ближнем Востоке. В конце шестидесятых ее члены ездили в палестинский тренировочный лагерь в Ливане, чтобы научиться изготавливать бомбы и потренироваться в других навыках ведения войны. Некоторые из них принимали участие в операциях, проведенных совместно с Народным фронтом освобождения Палестины и другими группами. «Фракция Красной армии» похищала западногерманских политиков и лидеров в других областях, в том числе Ханса Мартина Шлеера, влиятельного бизнесмена и бывшего члена СС, которого они потом убили.

В 1973 году родилась моя старшая сестра Фатима. Годом спустя на свет появилась Ханнан. В 1977 году мать узнала, что беременна в третий раз. Врачи советовали ей сделать аборт. Они считали, что я появлюсь на свет с врожденным дефектом – без ладоней или даже без рук. Мама потеряла рассудок от горя.

– Все в руках Божьих, – сказал ей отец. – Пусть ребенок появится на свет, и будь что будет. Мы с этим справимся.

В те дни некоторые турецкие иммигранты устраивали сцены в немецких больницах, когда у них рождались девочки. Они хотели сыновей.

Когда я родилась, врач выглядел так, как будто чувствовал свою вину.

– Прошу прошения, – сказал он, – но это девочка.

– С ней все в порядке? – спросила мама. – Руки и ноги на месте?

– С ней не просто все в порядке! – воскликнул врач. – Она только что на меня написала!

Поскольку, несмотря на все предсказания врачей, я родилась здоровой, родители назвали меня «Суад», что по-арабски означает «удачливая счастливица». И я во многих отношениях была очень удачливым ребенком. Клеттенбергштрассе, где мы жили, была одной из самых красивых улиц во Франкфурте. Владелец ресторана, где работал мой отец, снимал квартиру в доме номер восемь, и он нашел для нас квартиру в том же здании, на самом верху, вроде как на чердаке. В старом доме было шесть квартир. Большинство жителей нашего дома и домов по соседству принадлежали к банковским служащим, менеджерам или владельцам бизнеса. В квартире напротив нас жили стюардессы из Lufthansa. Мы были единственной семьей иностранных рабочих.

Хотя район был красивым, наша квартира была не такой уж хорошей. Крыша текла так сильно, что маме приходилось подставлять ведра, когда шел сильный дождь. И мать, и отец работали, и не только для того, чтобы прокормить нас. Они чувствовали себя ответственными за оставшиеся в Турции и Марокко семьи и каждый месяц посылали родителям деньги. За моими сестрами присматривала немка, и их каждый день отводили к ней на квартиру. Когда мамина младшая сестра приехала в Германию навестить ее и их братьев, она стала сидеть со мной днем.

Когда мне было восемь недель, родители узнали, что отец мамы очень серьезно болен. Они не могли позволить себе купить в последний момент билеты на самолет. Автобус был куда доступнее, но это означало, что поездка продлится как минимум четыре дня. Родители волновались, как я перенесу такое путешествие.

Антже Эрт и ее муж Роберт, которые жили в нашем же доме, предложили взять меня к себе на четыре недели, пока родители будут в отъезде. Мама и папа согласились, но настаивали на том, чтобы оплатить все расходы, связанные с моим содержанием. Но родителям пришлось задержаться, потому что здоровье дедушки ухудшилось. Телефонов у них не было. Супруги Эрт начали беспокоиться, как они будут объяснять властям, откуда у них взялся этот ребенок.

После возвращения родителей Эрты стали для меня как крестная мать и отец. У супругов было двое собственных детей, и они были более доброжелательными и обладали более широкими взглядами, чем многие другие наши соседи. Роберт Эрт был менеджером в крупной немецкой компании. Позже мне рассказывали, что, приходя домой с работы, он играл со мной и кормил меня из бутылочки.

Семья обычно ела на кухне, и, когда я младенцем оставалась с ними, они пытались на время трапез оставлять меня в спальне. Но мне это не понравилось. Я хотела быть в центре событий. Я вопила, пока они не приходили и не забирали «мадам» в ее люльке. Люльку ставили на кухонную стойку, и я была рядом с ними, пока все ели.