Стивен Фрай - Миф. Греческие мифы в пересказе

• Название: Миф. Греческие мифы в пересказе
• Автор: Стивен Фрай
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-86471-787-5

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности – художников, скульпторов, поэтов – порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков – без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, – он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга – это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая – это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая – неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

---

Ночь и день, свет и тьма

Как и предсказала Гея, Гемера с эфиром устали за двенадцать часов игры и постепенно День и Свет соскользнули на запад, в море. В то же время Никта выпростала темное покрывало, и вместе с Эребом они набросили его, как переливчатую черную скатерть, на весь мир.

Кронос ждал в расселине с серпом в руке, и все мироздание затаило дух. «Все мироздание» я употребил неслучайно: Уран, Гея и их отпрыски не были единственными способными к размножению. Прочие тоже плодились и размножались, и самыми плодовитыми пока оставались Эреб и Никта. У них завелась уйма детей, некоторые жуткие, некоторые милые, а некоторые чарующие. Мы уже знаем, что эта пара зачала Гемеру и Эфира. Но следом Никта уже без участия Эреба сотворила МОРА[15], или же Погибель, которому суждено было стать самой устрашающей сущностью в мироздании. Погибель приходит ко всему живому, и к смертному, и к бессмертному, но всегда тайком. Даже бессмертные страшились всесильной, всезнающей власти Погибели над Космосом.

За Мором последовала целая лавина потомков, один за другим – словно чудовищный воздушный десант. Первой явилась на свет АПАТА – Ложь, которую римляне именовали ФРАУС (от ее имени происходят слова fraud, fraudulent и fraudster[16]). Она улепетнула на Крит, где и стала ждать своего часа. Следом родился ГЕРАС, Старость, – не такой уж и кошмарный демон, каким может казаться нам теперешним. Да, Герас отнимает гибкость, молодость и подвижность, но греки более чем довольны тем, что он дает взамен: достоинство, мудрость и авторитет. Его римское имя – СЕНЕКТ, у этого слова тот же корень, что и в словах «сеньор», «сенат» и «сенильный».

Далее появились совершенно жуткие близнецы: ОЙЗИС (на латыни МИЗЕРИЯ) – дух Несчастья, Печали и Тревоги и ее жестокий братец МОМ – злобное воплощение Насмешки, Злословия и Хулы[17].

Никта и Эреб только-только вошли во вкус. Их следующее чадо, ЭРИС (ДИСКОРДИЯ) – Раздор, стоит за любыми разногласиями, разводами, скандалами, стычками, потасовками, сражениями и войнами. Именно ее злокозненный свадебный дар – легендарное «яблоко раздора» – привел к Троянской войне, хотя ждать этого эпохального скрещения оружия предстояло еще очень-очень долго. Сестра Раздора НЕМЕЗИДА – воплощенное Воздаяние, тот безжалостный извод космической справедливости, что карает спесивую, непомерную гордыню – грех, который греки назвали «гибрис»[18]. У Немезиды есть кое-что общее с восточными представлениями о карме: Немезиду мы вспоминаем, когда речь заходит о том, что высокомерная злая воля рано или поздно встретит роковое заслуженное воздаяние и будет им повержена. Думаю, можно было бы сказать, что Холмс – немезида для Мориарти, Бонд – для Блофилда, а Джерри – для Тома[19].

Эреб и Никта породили и ХАРОНА, чья дурная слава окрепла, когда он взялся выполнять обязанности паромного перевозчика мертвых. ГИПНОС, воплощение Сна, родился у этой же пары. Как и ОНИРЫ – тысячи существ, занятых творением грез и доставкой их спящим. Среди ониров по именам известны ФОБЕТОР – бог кошмаров, и ФАНТАЗ, отвечающий в снах за причудливость превращений предметов друг в друга. Они трудились под присмотром сына Гипноса по имени МОРФЕЙ, что намекает на метаморфозы, перемену очертаний в мире грез[20]. «Морфий», «фантазия», «гипнотический», «онейромантия» (толкование сновидений) – в наших языках выжили эти и многие другие словесные потомки греческих снов. Брат Сна ТАНАТОС – сама Смерть – одарил нас словом «эвтаназия», то есть «благая смерть». Римляне назвали его МОРСОМ, от него происходят слова mortals, mortuaries и mortification[21].

Эти новые существа оказались устрашающими и омерзительными донельзя. Они оставили на всем сотворенном кошмарный, но неизбежный отпечаток, поскольку мир, судя по всему, не способен породить ничего приличного, не выдав при этом какую-нибудь гнусную противоположность.

Есть, впрочем, и три обаятельных исключения[22]: три красавицы-сестры ГЕСПЕРИДЫ – нимфы запада, дочери вечера. Они возглашают ежедневное прибытие их матери и отца мягким золотым сиянием, а не жуткой чернотой ночи. Их время кинооператоры именуют «волшебным часом», когда свет самый завораживающий и прекрасный.

Такие вот были отпрыски Никты и Эреба; эта пара в данный миг укрывает землю тьмой ночи, покуда Гея лежит в ожидании своего супруга – в последний, надеется она, раз, а Кронос таится в тенях той самой расселины в горе Офрис, крепко сжимая в руке исполинский серп.

Уран оскопленный

Наконец Гея и Кронос услышали с запада великий топот и рокот. Листва на деревьях затрепетала. Кронос, безмолвно замерев в своем укрытии, остался бестрепетен. Приготовился.

– Гея! – проревел Уран, приблизившись. – Крепись. Нынче мы породим что-нибудь получше сторуких мутантов и одноглазых уродов…

– Приди же ко мне, достославный сын, божественный супруг! – вскричала Гея, а Кронос счел это пошлым, но убедительным проявлением пыла.

Послышались слюнявые чмоки, хлопки и кряхтение сладострастного божества, из которых Кронос сделал вывод, что его отец принялся за некую любовную прелюдию.

Сидя в своей нише, Кронос сделал пять вдохов и выдохов. Ни единого мига не оценивал он нравственной стороны того, что собирался предпринять, – в мыслях он полностью сосредоточился на тактике и расчетах времени. Глубоко вдохнув, он вскинул великий серп и стремительно вышел из укрытия.

От неожиданности сердито рыкнув, Уран, изготовившийся возлечь на Гею, вскочил на ноги. Спокойно двинувшись на отца, Кронос занес серп и рубанул им наотмашь. Лезвие, свистнув, начисто отсекло Урану половые органы.

Весь Космос услышал безумный вопль Урана – боли, страдания и ярости. Никогда за краткую историю творения не звучало в нем ничего громче и ужаснее. Все живое вняло – и устрашилось.

Кронос скакнул вперед и с непристойным победным кличем поймал в ладони истекавший кровью трофей прежде, чем тот долетел до земли.

Уран рухнул, корчась в бессмертной агонии, и провыл такие слова:

– Кронос, коварнейший среди потомков моих и коварнейший среди всего созданного. Худшая тварь, омерзительнее уродливых циклопов и отвратительных гекатонхейров, сим проклинаю тебя. Пусть дети твои сокрушат тебя, как сокрушил меня ты.

Кронос глянул на Урана. В черных глазах не высветилось ничего, однако рот искривила недобрая ухмылка.

– Нет в тебе силы проклятия, папуля. Твоя сила – в моих руках.

И он потряс у отца перед глазами жуткой добычей, истерзанной и замаранной кровью, сочившейся семенем, осклизлой. Хохоча, он размахнулся и зашвырнул отсеченную плоть далеко-далеко, прочь с глаз. Пролетела она над равнинами Греции и упала в темневшее море. Все трое смотрели, как Урановы органы порождения исчезли в пучине вод.

Повернувшись к матери, Кронос удивился: Гея прикрыла рот рукой – словно бы в ужасе. Из глаз ее текли слезы.

Кронос пожал плечами. Ей-то что.

Эринии, гиганты и мелии

В ту пору мироздание, населенное первичными божествами, посвящавшими, похоже, все силы и намерения воспроизводству, было наделено потрясающей плодовитостью. В почвы, щедро благословленные плодородием, можно было, кажется, воткнуть карандаш, и тот мгновенно покрылся бы цветами. Там, куда пала божественная кровь, жизнь вынуждена была переть из земли.

А потому, каким бы кровожадным, жестоким, алчным и разрушительным ни был по натуре Уран, он, как ни крути, владыка мироздания. Сын изуродовал, оскопил его – и тем самым совершил самое страшное преступление против Космоса.

Наверное, дальнейшие события не слишком уж неожиданны.

На месте оскопления Урана собрались обширные лужи крови. Из той крови, что натекла из паха Урана, возникли живые существа.

Первыми из пропитанной кровью земли выбрались ЭРИНИИ – их еще называют фуриями: АЛЕКТО (безжалостная), МЕГЕРА (ревнивая ярость) и ТИСИФОНА (возмездие). Быть может, этих мстительных существ призвал к жизни бессознательный инстинкт Урана. Их вечный долг, с мига их хтонического, то есть «из земли», рождения, – наказывать худшие и лютейшие преступления: неустанно отыскивать преступников и успокаиваться лишь после того, как виновный уплатит полную – и страшную – цену. Вооруженные зверскими металлическими бичами, фурии сдирали саму плоть с костей провинившегося. Греки со свойственной им иронией дали этим мстительницам прозвище ЭВМЕНИДЫ, или «благодетельницы».

Следом из земли возникли ГИГАНТЫ. Современные языки унаследовали от них «гигант», «гига-» и «гигантский», но, хотя были они и впрямь поразительно сильными, стать у них была та же, что и у их сводных братьев и сестер[23].

И наконец, в тот миг боли и разрушения родились МЕЛИИ, изящные нимфы, которым предстоит сделаться хранительницами ясеня, чья кора источала сладкую целительную манну[24].

Когда вся эта живность вылезла из пропитанной кровью земли, Кронос зыркнул на них с отвращением и разогнал одним махом серпа. Затем повернулся к Гее.