Адам Кей - Будет больно. История врача, ушедшего из профессии на пике карьеры

• Название: Будет больно. История врача, ушедшего из профессии на пике карьеры
• Автор: Адам Кей
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-091575-0

Что вы знаете о враче, который вас лечит? Скорее всего, совсем немного. Если хотите узнать больше, скорее открывайте книгу Адама Кея. Это откровенный, местами грустный, а местами – уморительно смешной рассказ молодого доктора от начала его профессионального пути в медицине до завершения карьеры. Вы будете чрезвычайно удивлены, как много общего у наших и британских врачей. Сложные и очень сложные клинические случаи, маленькие профессиональные хитрости, бесконечные переработки, победы и поражения в борьбе со смертью, а еще чиновники министерства здравоохранения, от действий которых одинаково страдают врачи и пациенты… Обо всем этом Адам Кей рассказывает так, что читатель с головой погружается в будни интерна, а потом ординатора и сам примеряет белый халат. Будет больно. А еще будет смешно до икоты, грустно до слез и захватывающе от первой до последней страницы.

---

Изначально я должен был в тот день работать, однако договорился с тремя людьми, организовав сложную замену (чтобы А вышел вместо меня, В вышел вместо А, С вышел вместо В и я вышел вместо С), так что затея изначально была сомнительная, подобно альтернативной сделке по купле-продаже квартиры с участием нескольких собственников. В последний же момент выяснилось, что у С (с которой я прежде толком знаком не был) возникли реальные или вымышленные проблемы с тем, на кого оставить одного из ее реальных или вымышленных детей. Так что теперь я вынужден быть в больнице, вместо того чтобы, наклюкавшись в зюзю текилой, скатываться с холма в прозрачном шаре.

Тем, кто далек от медицины[26], сложно понять, что договориться заранее об отгуле не так-то просто: график дежурств устанавливается лишь на два месяца вперед. Я заказал бутылку виски, которая была мне не по карману, – я так и слышу, как Элтон Джон говорит: «Полегче, давайте не будем сходить с ума», – и организовал ее доставку Рону домой вместе с моими заискивающими извинениями. Позже мы с ним организовали дополнительный мальчишник только для нас двоих – это было две недели спустя, когда я отработал свои ночные смены, а также те три дополнительные смены, взятые мной, чтобы компенсировать затраты на выходные, которые я пропустил.

29 июля 2005 года, пятница

Всю ночь меня не покидало чувство, будто у меня в лодке течь, а единственное, что у меня нашлось под рукой, чтобы вычерпывать хлещущую фонтаном воду, – это контактные линзы фигурок «Лего».

Со всем, из-за чего меня вызывают по пейджеру, мне приходится разбираться не менее пятнадцати минут, а вызовы приходят каждые пять минут, так что все как-то не совсем сходится. Старший интерн вместе с ординатором по горло заняты в отделении неотложной помощи, так что я первым делом занимаюсь пациентами с самыми серьезными проблемами, стараясь помягче отделаться от наседающих медсестер.

«Простите, но у меня полно пациентов с куда более серьезными проблемами», – говорил я им. «Честно сказать, мне понадобится еще часов шесть». Одни относились с пониманием, другие реагировали так, словно я им сказал: «Отвалите, я тут «Элли Макбил» смотрю».

Всю ночь я пробегал от одного пациента к другому: боли в груди, сепсис, мерцательная аритмия, приступ астмы – это было настоящее медицинское десятиборье, и каким-то чудом мне удалось его пережить.

В восемь утра одна из дежуривших ночью медсестер написала и вызвала меня, чтобы сказать, что я прекрасно со всем справился ночью, а также что я хороший маленький врач. Я готов проигнорировать тот факт, что «хороший маленький врач» звучит как один из персонажей детских книжек Энид Блайтон[27], так как уверен, что с тех пор, как получил диплом, впервые услышал в свой адрес что-то, хоть сколько-нибудь напоминающее похвалу. Не совсем понимая, что ей ответить, я, заикаясь, ее поблагодарил. Растерявшись, я случайно сказал ей на прощание: «Люблю тебя, пока». Это было вызвано отчасти усталостью, отчасти тем, что обычно я слышу что-то приятное только от Г., и мой мозг попросту дал сбой, а отчасти тем, что в тот момент я действительно искренне ее любил за столь теплые слова.

2. Старший интерн – первая должность

В августе 2005-го я стал старшим интерном. Понятно, что в иерархии я по-прежнему был еще в самом низу – в конце концов, врачом я проработал всего лишь год. Однако теперь в моей должности значилось «старший». Наверное, это было нужно для того, чтобы пациенты с большим доверием относились к 25-летнему, который собирается распороть им живот скальпелем. Кроме того, для меня это стало небольшим моральным стимулом, который был мне так нужен, чтобы не сигануть с крыши больницы вниз, когда я увидел график своих дежурств. Назвать это повышением, однако, было бы слишком громко – это происходит автоматически после года работы интерном, подобно тому, как добавляется звездочка на бейдже работника «Макдоналдса». Хотя, подозреваю, Рональд платит больше, чем трасты НСЗ[28].

Полагаю, теоретически может случиться такое, что ты провалишь первый год интернатуры и тебя попросят его повторить, но я ни разу не слышал, чтобы такое действительно случалось. К слову, среди моих друзей есть интерн, который переспал в ординаторской с одной пациенткой, и еще один, прописавший, зазевавшись, пенициллин вместо парацетамола пациенту с аллергией на пенициллин. Обоим это сошло с рук, так что одному богу известно, что нужно сделать, чтобы на самом деле провалиться.

Когда становишься старшим интерном, приходит пора решать, в какой области медицины получать специализацию.

Если выбираешь общую практику, то еще на пару лет остаешься в больнице, занимаясь неотложной помощью, внутренними болезнями и педиатрией, после чего устраиваешься в терапевтический кабинет, получив в довесок заплатки на локти и постоянно нахмуренные брови.

Если же решить продолжить работать в больнице, то существует множество разных дорог, по которым можно отправиться блуждать вслепую. Если видишь себя хирургом, то можно подписаться на все, что угодно, начиная от колоректальной или кардиоторакальной хирургии и заканчивая нейрохирургией или ортопедией.

Ортопедами становятся в основном игроки команды по регби мединститута – они почти только и делают, что пилят и ломают – и я подозреваю, что когда они подписываются на это, то просто ставят отпечаток своей смоченной чернилами ладони.

Для тех, кто боится испачкать руки, есть и ряд других направлений общей медицины, таких как гериатрия[29], кардиология, пульмонология или дерматология (мерзостей тут можно навидаться всяких, зато работа непыльная – экстренные случаи, из-за которых дерматолога могут разбудить посреди ночи, можно по пальцам одной облезшей руки с шелушащейся кожей посчитать). Кроме того, полно специальностей, не имеющих прямого отношения к хирургии или лечению болезней, таких как анестезиолог, рентгенолог или акушер-гинеколог.

Я остановил свой выбор на акушерстве и гинекологии – или «детки-письки», как мы ласково называли эту специализацию в мединституте. Моя бакалаврская диссертация была как раз на тему из этой области, так что у меня было некоторое преимущество, при условии, что люди задавали бы мне вопросы только о раннем прогнозе для новорожденных у матерей с антифосфолипидным синдромом, чего никто почему-то так ни разу и не сделал. Мне нравится, что в акушерстве изначальное количество пациентов в итоге удваивается, что является довольно неплохим показателем, если сравнивать с другими специальностями. (Как вам, гериатры?) Кроме того, я помнил, как один из ординаторов во время моей студенческой практики мне сказал, что выбрал акушерство и гинекологию попросту потому, что это просто. «В родильном отделении нужно делать всего буквально четыре вещи: кесарево сечение, принимать роды с помощью щипцов или вакуумного экстрактора, а также зашивать все то безобразие, что ты натворил»[30].

Мне также нравился тот факт, что это смесь общей медицины и хирургии. Работа интерном показала, что мне не стоит специализироваться ни в одной из этих областей. Так бы у меня появилась возможность работать в клинике лечения бесплодия или родильном отделении. Разве может быть более стоящее применение моих обретенных в процессе длительного обучения навыков, чем рождение детей и помощь парам, которые не в состоянии завести их самостоятельно? Разумеется, справляться с ситуациями, когда что-то идет не так – а прилет далеко не каждого аиста приводит к счастливой развязке, – было бы эмоционально тяжело. Однако за высокие взлеты приходится, к сожалению, порой платить ужасными падениями.

Ко всему прочему, дело было еще и в том, что одну за другой я по разным причинам отмел все остальные специальности. Эта слишком гнетущая. Эта слишком сложная. Эта слишком омерзительная. Акушерство и гинекология оказались единственной областью медицины, которая вызывала во мне подлинный интерес.

На деле же мне понадобились месяцы, чтобы окончательно собраться с мыслями, решиться и подать заявление. Думаю, колебался я по той простой причине, что последний раз принимал хоть сколько-нибудь значимое решение по поводу своей жизни, когда в 18 лет выбирал, в какой именно мединститут поступать. Но даже тогда главной причиной стала потрясающая картошка фри в студенческой столовой. В 25 лет мне впервые довелось сделать по-настоящему осознанный выбор в книге «Выбери себе приключение» своей жизни. Мне нужно было не только понять, как сделать выбор, но также и проследить за тем, чтобы он был правильным.

8 августа 2005 года, понедельник

Моя первая неделя работы в родильном отделении. Акушерка вызвала в родильное отделение, потому что пациентка Д.Х. испытывала недомогание вскоре после того, как родила здорового ребенка.

Никто не любит умников, однако не нужно было быть Коломбо, Джессикой Флетчер или Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что, скорее всего, пациентка «испытывала недомогание» из-за незамеченной крови, которая хлестала у нее из влагалища.