Евгений Щепетнов - Справедливости – всем

• Название: Справедливости – всем
• Автор: Евгений Щепетнов
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-097192-3

Лихие девяностые…

Бывший участковый Каргин становится оперуполномоченным. Под руководством некоего загадочного супермена Сазонова он набирает команду своих ровесников, с которыми в изнурительных тренировках оттачивает мастерство в боевых искусствах. Каргин ненавидит бандитов всех мастей и, чтобы раскрыть типичные преступления, зачастую идет на превышение власти. Согласно собственным соображениям, он успешно «чистит» свой город, и никто не способен его остановить. Но не знает, что сам является пешкой в чужой игре…

---

Окна пятиэтажки так и остались темными. Ни одного огонька, никто не выглянул. Но я побьюсь об заклад на что угодно – хотя бы за одним темным окном стоит сейчас некто и жадно смотрит на происходящее, радуясь, что все это происходит не с ним.

Пленный жалобно поскуливал, баюкая сломанную руку, но не кричал, не блажил, призывая кары на головы «волков-мусоров». Потому что я пообещал сломать ему и вторую руку, если он осмелится такое проделать.

Загрузили всех трех на заднее сиденье (одного пришлось положить на пол), Янек сел рядом – чтобы не измыслили недоброе. Мало ли… терять им сейчас почти что и нечего. Ехать было недалеко, я так-то неплохо знал этот район, да и проводник имелся. Два квартала – и мы на месте, тем более что ночью никакого движения. Тихая майская ночь, в такую ночь только любить и быть любимым.

Что-то меня и правда тянет не в ту сторону. Весна действует, что ли? Любви, видишь ли, захотел… «– Поручик, вы когда-нибудь любили? – Да, сношался!»

Циник, ага… Какая, к черту, любовь? Выжжено все. Привязанность – да. Желание – да. Но любовь?! Моя любовь осталась там, на дороге…

И снова пятиэтажка. Не панельная, кирпичная. И трупом почти не пахнет – почти чистый подъезд! На стенах, конечно, стандартная для этих мест наскальная живопись – интимные части человеческих тел, гипертрофированно большие – видимо, согласно заветной мечте живописца. Горит тусклая лампочка, в свете которой можно прочитать надписи, сделанные фломастером, а еще – чем-то коричневым, возможно, продуктами жизнедеятельности организма.

Да, погорячился я насчет «почище». На площадке третьего этажа лежит куча человеческого дерьма, и на стене, над ней, некий пиит начал писать стихотворение. Но, видимо, вдохновение кончилось вместе с «красками» на пальце: «Последний раз пишу дерьмом…» Не закончил главный труд всей своей жизни.

Вдохновенный здесь живет народ, точно. Что имеет, тем и пишет. Была бы кровь – кровью бы написал! Но пока в наличии только пахучее ОНО.

Нужную квартиру нашел не сразу – номеров на дверях практически нет. Только на первом этаже один номер и на втором один. Пришлось путем сложных умозаключений вычислять искомое. Вроде как вычислил.

Дверь, слава богу, такая же деревянная, и в этой пятиэтажке народ не вставляет стальные двери – дорого. В центре люди побогаче, там уже через одну стальные – скоро, чтобы попасть в хавиру, придется вызывать слесарей или подрывника с зарядом пластида. Шучу, конечно, – кто это позволит взрывать в жилом доме? А если серьезно, то хрен в стальную дверь войдешь без того, чтобы не наделать большого шума. А что касается отмычек, которыми так лихо открывают двери умелые сыщики, – так это для лохов-зрителей. Какие, к черту, отмычки? Не смешите!

Звонок здесь работал – пронзительная трель слышалась в квартире так, будто никакой двери не существовало. Стены тонкие, дверь тонкая – вся жизнь наружу! Хочешь узнать, о чем говорят живущие в квартире люди, – просто постой минут двадцать на лестничной площадке и будешь знать все их секреты. Хотя какие у них, к черту, секреты? Где лежит заначка на черный день? Так нет ее, заначки. И будущего нет.

Откликнулись минут через пять. Еще минут пять я убеждал хозяев квартиры открыть, демонстрируя дверному глазку свою красную книжку и пытаясь как можно убедительнее доказать, что закрытая дверь для меня не помеха и что я войду в квартиру даже тогда, когда они выстроят у двери пролетарскую баррикаду.

Вероятно, убедил, потому что скоро лицезрел перед собой мужчину неопределенного возраста в застиранных пижамных брюках и голубой майке. Узкие плечи, выпирающий пивной живот, серое одутловатое лицо – полная противоположность своему собрату по несчастью, которого я посетил час назад. Общее только одно – тяжелый перегар из гнилозубого рта. Хотя еще и голубая майка, усыпанная пятнами то ли от кетчупа, то ли от дешевого вина.

– Чо он натворил? – мужчина настроен был довольно-таки мирно, ему явно было просто-напросто наплевать. Лишь бы незваный гость сделал свое дело и как можно быстрее свалил, позволив погрузиться в недра пахнущей потом и перегаром нечистой постели. Сына хочет забрать? Да черт бы с ним! Только жрет да бухает – отцовское! Хоть раз бы что-нибудь в дом принес, все с дружбанами пробухивает, скотина!

Это все хозяин квартиры сообщил мне, пока мы шли к комнате, в которой предположительно находился нужный мне объект. Он и был там – спал, лежа навзничь, обнявшись с засаленной подушкой. Чтобы поднять его, мне пришлось хорошенько потрудиться – парень нечленораздельно мычал, матерился и даже попытался меня пнуть. После чего я совсем озверел и как следует приложил парня по щекам, выбивая из него дурь и слезы пополам с соплями. Папаша пациента в это время стоял у меня за спиной и продолжал обличать нерадивого отпрыска, с явным злорадством в голосе сообщая, что подлец, после того как приперся ночью домой, выжрал полбутылки его, папы, собственной водяры. И хорошо бы его закрыли на как можно подольше! А лучше – вообще прибили!

Тут я не выдержал и поинтересовался – неужели не жаль сына? На что «папаша» сообщил, что этот… вообще-то, ему не сын, а пасынок ныне покойной супруги, помершей год назад – отравилась продуктами. И что он не чает избавиться от этого подлеца.

Запах «продуктов», которыми, скорее всего, и отравилась покойная супруга хозяина квартиры, витал в помещении и был таким насыщенным, что впору было закусить салом и луком, кои лучше всего подходят для закусывания самогона. И нажрался парень не каким-то там вином, а первоклассной брагой, бутыль с которой мой зоркий глаз заметил в соседней комнате. Трудно не заметить резиновую перчатку, «голосующую» на горле ведерной стеклянной бутыли.

Вообще-то, это административная статья – самогоноварение. И можно даже привлечь самогонщика к ответственности. Я вдруг невольно, как старый охотничий пес, сделал стойку – дичь! Самогон! Но это во мне говорил участковый, для которого самогонщик – одна из главных статей его работы. Для опера, который в основном работает по тяжким, самогонщики совершенно не интересны. Если только они не соглашаются стучать на клиентов и соседей.

Мыча и матерясь, слегка помятый негодяй оделся – не без помощи радостного отчима, и я потащил его вниз по лестнице, следя за тем, чтобы он раньше времени не разбил башку об угол или о каменную ступеньку.

Потом я уберегал пленного от гибели в открытом канализационном люке, крышку с которого благополучно уперли добрые, но страдающие с похмелья люди, а когда подошел к машине, обнаружил возле нее три бездыханных тела. И Янека – свежего, довольного, как после пары часов в сауне с любвеобильными девушками. На мой недоуменный вопрос он пояснил, что граждане появились откуда-то из темноты и пожелали, чтобы их друзья, кои попросили у них помощи, были бы тут же отпущены на вольные хлеба. Во избежание изнасилования мусоров позорных в извращенной и неизвращенной форме и нанесения им тяжких телесных повреждений.

Закончилось это все плохо – для группы поддержки, конечно. Но не так плохо, как можно было бы ожидать. Все трое были живы, хотя и слегка покалечены: у одного явно сломана челюсть, и придется пару месяцев пить через трубочку; у второго сломана рука и свернут нос; у третьего – нос и похоже, что пара-тройка ребер. Ничего страшного, жить будут. А привел их, скорее всего, наш проводник, которого мы выгнали, когда подъехали к нужному адресу. Где он добыл отморозков посреди ночи – для меня загадка. Какая-нибудь хавира рядом, не иначе. Впрочем, глубоко наплевать, откуда эти твари появились.

Одно только меня озадачило – все трое были мокрыми, как после дождя. И воняли. Я тут же заподозрил неладное – и не ошибся.

– А чо? Они обещали разбить мне башку и нассать в глотку! Я посчитал, что будет правильно сделать так, как они хотели. Нассать в глотки. Ничего страшного! Я вот слышал по ящику, что есть такие чудаки – они мочу пьют, все болезни ей лечат. Кстати, эй, придурок, хочешь свою руку полечить? А то я щас! Ради хорошего дела выдавлю из себя пару капель! Хе-хе-хе…

Пленные в машине завозились, забормотали что-то угрюмо-угрожающее, но невнятное – не дай бог услышат!

Минут двадцать ушло на погрузку. Пришлось вязать всех – вдруг на ходу попробуют выскочить? Хорошо, что я запас веревок с собой вожу – специально положил в багажнике, как знал, что понадобятся!

Впрочем, знал. Не для этих злодеев взял, вернее, не обязательно только для этих. Вообще – для злодеев, которых когда-нибудь буду загружать в машину.

Вообще-то я теперь задумался, а не мала ли машинка? Вот был бы у меня микроавтобус – загрузил бы злодеев, да не трех, а целую толпу! Замечательно бы получилось! Или не микроавтобус, а что-то вроде «крузака». Или «сабурбана». Вот сарай, так сарай этот «сабурбан»! И такой же заметный, как сарай. М-да-а… Нет, «девятка»-«мокрый асфальт» для моих целей все-таки поинтереснее будет. Незаметна, а это главное.