Игорь Каберов - В прицеле свастика

• Название: В прицеле свастика
• Автор: Игорь Каберов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

В основе книги — наиболее значительные события фронтовой жизни Героя Советского Союза И.А.Каберова и его боевых друзей — летчиков. Правдиво и ярко рассказывает автор о воздушных сражениях на подступах к Ленинграду в годы Великой Отечественной войны.

---

— Если я вылечу на секунду раньше, — говорил Бринько, — погибнет враг. Если задержусь на одну секунду — погибну сам.

Как-то во время обеда Бринько, не доев суп, выскочил из землянки и стремглав кинулся к своему самолету. Многие тоже поднялись с мест, думая, что объявлена тревога. Но обедавший вместе с летчиками командир полка майор Романенко успокоил их, пояснив, что никакой тревоги нет. Тем не менее некоторые из любопытства вышли из землянки посмотреть, чем занят Бринько. А он подбежал к самолету, сунул руки в лямки парашюта, для удобства повешенного на куст, кинулся в кабину, завел мотор и поглядел на часы. Возвратясь в землянку, досадливо махнул рукой:

Опять не уложился… Кто-то упрекнул Бринько:

— Баламутишь, Петро, честной народ. Тебе что — больше всех надо?

Бринько ответил лишь коротким сердитым взглядом. Да, когда речь шла о деле, ему надо было больше всех. Кстати, таким же беспокойным и отважным человеком был и его боевой товарищ — ведущий пары Алексей Антоненко, с кем Бркнько летал с первых дней войны, 14 июля 1941 года и тот и другой получили высокое звание Героя Советского Союза. А через два дня это памятное событие было ознаменовано новой победой над врагом.

На рассвете 16 июля в землянку, где спали Антоненко и Бринько, вбежал дежурный.

— Два «фиата» над аэродромом! — крикнул он.

Через минуту Антоненко и Бринько были уже в воздухе. А еще через десять минут оба «фиата» догорали на земле.

23 июля Антоненко и Бринько вылетели на разведку. Выполнив задание, они решили заглянуть на морской аэродром противника. А там покачивались на воде фашистские гидропланы. Сделав несколько стремительных заходов, друзья подожгли четыре вражеских самолета. Потом они возвратились домой, доложили командиру о результатах разведки, а вечером в сопровождении двух «чаек» повторили налет на морской аэродром.

Но теперь их тут встретила шестерка самолетов противника. Завязался бой. Четыре наших истребителя одержали победу над пятью «фоккерами». Два из них сбил БринЬко, Так в один день он уничтожил четыре вражеских самолета.

Неиссякаем был боевой порыв этого человека. 2 августа звено «фоккероз» пришло штурмовать аэродром. И опять первым под огнем врага поднялся в воздух самолет Бринько, Набрав высоту, он с первой же атаки уничтожил фашистский истребитель. А 7 августа отважный летчик сбил над островом Даго фашистский бомбардировщик Ю-88.

И еще один поистине редкий эпизод. Машина Бринько требовала ремонта. Командир приказал Петру лететь в Таллин, где были авиаремонтные мастерские. Приземлившись на таллинском аэродроме, старший лейтенант сдал самолет технику и уже собирался было идти в мастерские, но в это время загрохотали зенитки. Над городом шел разведчик Ю-88, Петр бросился к своему самолету. Но, как выяснилось, техник уже взял из кабины истребителя парашют. Сесть прямо в низкое чашеобразное сиденье? Но в таком положении ничего не увидишь. Да и прицел будет выше уровня глаз. Что же делать? И вот Бринько упирается ногами в педали управления рулем поворота, а спиной в спинку сиденья — и взлетает. Нечего и говорить, сколь это было опасно. Но Бринько думал только о том, чтобы сбить появившийся над городом разведывательный самолет противника. И он сбил его на глазах изумленных таллинцев. Один из членов экипажа Ю-88 погиб вместе с машиной, а трое приземлились на парашютах и были взяты в плен. Они оказались матерыми воздушными волками; все были награждены гитлеровскими «железными крестами».

Бринько благополучно посадил свой самолет.

— Ну вот, теперь можно и ремонтировать! — сказал он не на шутку встревоженному технику…

Я невольно вспоминал все, что знал о Бринько, пока тот беседовал со своими друзьями у нас на аэродроме. Было известно, что Петр Антонович прилетел сюда по какому-то неотложному делу и что скоро он возвратится к себе на Ханко. Держался прославленный летчик очень просто, вызывая к себе дружеское расположение каждого, кто был рядом с ним. Я, может быть, несколько наивно попросил у Бринько разрешения поближе посмотреть на его золотую звездочку. Он добродушно улыбнулся, сдвинул в сторону закрывавшую медаль лямку парашюта:

— Пожалуйста…

Я приподнял звездочку на пальцах, ощущая тяжесть металла, потом повернул обратной стороной, «Герой СССР» — значилось на ней.

— Большая награда, — сказал я, бережно опуская медаль на китель Бринько. — Здорово воюете, товарищ капитан!

Он опять улыбнулся:

— Всяко бывает…

У меня была мысль попросить Петра Антоновича рассказать нам кое — что о своих боевых делах. Помешал мне хлопок ракеты. Со стоянки донесся возглас:

— Звену Костылева — вылет!

Мы с Егором поспешили к своим самолетам.

Уже в воздухе, внимательно следя за машиной своего ведущего, я все еще думал о Бринько, этом простом, душевном человеке, Герое Советского Союза, Сбить пятнадцать вражеских самолетов и аэростат — для этого надо быть поистине асом.

Мог ли я знать, что больше никогда не увижу Петра Бринько! Через день его не стало. Атаковав еще один аэростат противника, он был смертельно ранен осколком зенитного снаряда. Попытка зайти на посадку не удалась Бринько. Подбитый самолет резко потерял высоту, задел крылом за высоковольтную опору линии электропередачи и упал…

Друзья похоронили Петра Бринько рядом с Гусейном лиевым под сенью березок. А на другой день по этим местам прошли фашистские войска. Гитлеровцы разруши наше Низино, уничтожили аэродром, срубили и сравняли с землей могильные холмики. Вандалы, они обрушивали свою слепую и бессмысленную ярость даже на мертвых.

ВОРОНКИ НА ЛЕТНОМ ПОЛЕ

Моросит мелкий, точно пропущенный сквозь сито, нудный дождь, С залива дует холодный, порывистый ветер. Он зло срывает с кустов последние листья, и они летят над аэродромом, устилают влажную землю. Еще вчера так ярко светило солнце и было так тепло! А сегодня уже настоящая осень.

Грицаенко и Алферов открыли капот, тщательно осматривают самолет. Идет подготовка к выполнению очередного боевого задания. Я выхожу из кабины, разминаю уставшие в полете ноги.

А дождь все идет и идет.

В такую погоду посидеть бы дома возле теплой печки да почитать интересную книгу. Но где он теперь, твой дом? Может, и в нем уже поселились захватчики. Новенький пятистенок — еще и трех лет нет, как срублен. А сад? Сохранился ли сад? И где вы, мои родные, жена с дочуркой? Живы ли? Удалось ли вам эвакуироваться? Ну а если нет? Что вас ждет впереди?

Я прихожу в землянку. Ребята уже спят на нарах. Пристраиваюсь в ногах у Костылева и устало закрываю глаза. Но мысли снова возвращают меня в Новгород. Наши войска оставили его еще 15 августа, а сегодня 13 сентября! И с тех пор ни одной весточки от близких. Письма вообще идут плохо. Говорят, что теперь их доставляют с Большой земли пароходами по Ладожскому озеру. «Большая земля»! Как странно это звучит! А мы, выходит, на «малой». Как быстро все изменилось! Еще недавно мы переживали, что нам не приходится участвовать в воздушных боях. А теперь…

Сегодня, например, многие из нас уже сделали по пять боевых вылетов. И каждый раз одна и та же задача — прикрытие войск в районе Пушкина и Пулкова. Говорят, там, на земле, идет ожесточенное сражение.

Летчикам-истребителям в эти дни редко приходится действовать на малых высотах, И нам далеко не ясно, что делается внизу. Но по частым вспышкам артиллерийских выстрелов то с одной, то с другой стороны, по пыли, поднимаемой танками, по многочисленным пожарищам мы почти точно определяем, где проходит линия фронта. Представляю себе, как тяжело приходится нашим товарищам — бойцам и командирам наземных войск — там, на этой огненной черте… Тревожные мысли не дают уснуть.

— Ты что примостился в ногах? — постылев смотрит на меня заспанными глазами. — Иди, ложись к нам. Места всем хватит.

— Спасибо, Егор. Я лучше пройдусь…

Выхожу осторожно, чтобы не разбудить ребят, прикрываю дверь землянки, и в этот момент оглушительный, громоподобный звук прокатывается по аэродрому. Столб огня и земли высотой до крыши поднимается возле ангара. Не прошло и десяти секунд, как последовал новый взрыв. Скорей к самолету! Вместе с техником и мотористом смотрю на фонтаны земли, взлетающие то там, то тут. Смотрю и не понимаю, что происходит.

—Уходите в укрытия! — кричит кто-то, — Обстрел!..

— Какой обстрел, откуда? — спрашивает Грицаенко.

— Из Ропши, должно быть, — соображаю я. — От сюда до переднего края шесть километров… Вы вот что — быстро по щелям… Мне надо в землянку…

Но не успел я добежать до нее, как пронзительный свист над самой головой вынудил меня броситься на землю. Снаряд разорвался в кустах за стоянкой. Я встал. Мои руки, одежда — все было в липкой глине. Но не успел я после .стремительного рывка нырнуть в землянку, как новый снаряд оглушительно разорвался метрах в пяти от нее. Опять пришлось плюхнуться в грязь…