Кэти Уильямс - Скажи машине «спокойной ночи»

• Название: Скажи машине «спокойной ночи»
• Автор: Кэти Уильямс
• Жанр: Зарубежная фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-098988-1

Есть мандарины, работать при утреннем свете и… ампутировать фалангу указательного пальца на правой руке. Какие рекомендации услышишь ты от машины счастья? Перл работает на огромную корпорацию. По запатентованной схеме она делает всех желающих счастливее. Советы механизма бывают абсурдными. Но Перл нравится работа, да и клиенты остаются довольны. Кроме ее собственного сына – подростка Ретта. Говорят, что «счастье – это Apricity».

---

Сам процесс оценки Apricity был бесконтактным. Единственное, что требовалось машине для формулирования своих рекомендаций – это мазок с внутренней стороны щеки. Это была первая задача Перл на работе – раздать и потом собрать ватные тампоны, нанести немного собранной слюны на компьютерный чип, а затем вставить его в слот в машине. «Apricity 480» принимала его и выдавала индивидуальный план удовлетворения всего за несколько минут. Перл всегда удивлялась этому: подумать только, что путь к счастью человека лежит рядом с остатком бублика, съеденного на завтрак!

Но так оно и было. Перл сама сидела за Apricity и ощущала ее эффект. Хотя большую часть ее жизни несчастье было всего лишь слабо выраженной эмоцией, а не облаком над головой, как описывали это состояние другие. Разумеется, для нее оно не представлялось каким-то депрессивным туманом или другим плохим погодным явлением. Несчастье Перл было больше похоже на дым горящей свечи. Свечи на торте по случаю дня рождения. «Уравновешенная», «непоколебимая», «стабильная» – так ее называли с самого детства. И она предполагала, что ее вид соответствует этим словам: темные волосы вокруг ушей и шеи были пострижены в форме аккуратной шапочки пловца; черты лица были приятными, но не слишком красивыми; фигура в верхней части стройная, бедра и зад округлые, как у одной из этих надувных кукол, которые разбухают, когда их накачиваешь. По правде говоря, Перл была выбрана для работы в качестве лаборанта Apricity, потому что обладала, как выразился ее босс, «аурой шерстяного удовлетворения – как будто тебе одеяло на голову натянули».

– Вы редко волнуетесь. Вы никогда не отчаиваетесь, – продолжал он, а Перл сидела перед ним и теребила манжеты пиджака, купленного специально для собеседования. – Вы можете наплакать лужицу, а не океан. Вы ведь сейчас счастливы? Верно?

– Я в порядке.

– Вы в порядке! Да! – крикнул он в ответ на это откровение. – Вы храните свое счастье на складе, а не в мешочке. Его можно купить задешево!

– Спасибо?

– Всегда пожалуйста. Посмотрите. Вы нравитесь этой штуковине, – он указал на «Apricity 320», стоявшую на самом видном месте на его столе, – а значит, нравитесь и мне.

Это собеседование проходило девять лет и шестнадцать моделей Apricity назад. С того времени Перл услышала еще десятки туманных оскорбительных метафор своего босса и, что еще более важно, увидела, как система Apricity доказывает свою состоятельность сотни – нет, даже тысячи раз. В то время как другие технологические компании устаревали или превращались в капиталистических гигантов, корпорация Apricity, возглавляемая генеральным директором и основателем Брэдли Скруллом, оставалась верной своей миссии. Счастье – это Apricity. Да, Перл верила в это.

Однако она не была настолько наивна, чтобы ожидать, что все остальные станут разделять ее убеждения. В то время как очередной прием Перл в этот день прошел почти так же гладко, как с мистером Уокслером (мужчина только слегка повел бровью, услышав рекомендацию, что ему нужно развестись с женой и нанять ряд уважаемых секс-работников для удовлетворения своих плотских потребностей), последующий прием оказался неожиданно печальным.

К ней пришла веб-дизайнер среднего возраста, и хотя рекомендация Apricity казалась второстепенной (заняться религиозной практикой, а Перл отметила, что это может быть истолковано как угодно – от католицизма до черной магии), женщина вылетела из комнаты, крича, что Перл хочет, чтобы она стала слабоумной, и что это вполне подойдет для целей ее работодателя, не так ли? Перл направила запрос менеджеру по персоналу, чтобы назначить еще одну встречу на следующий день. Обычно подобные ситуации сглаживались после того, как испытуемый находил время все обдумать. Иногда Apricity сталкивалась с людьми, имеющими тайные «я», и, как Перл попыталась объяснить кричащей женщине, такая страстная реакция, даже если она отрицательная, несомненно, означала именно это.

Тем не менее, чувствуя, что ее метафорическое одеяло немного поистрепалось, Перл прибыла домой как выжатый лимон и обнаружила, что ее квартира пуста. Удивительно, потрясающе пуста. Она дважды обошла все комнаты и в итоге признала, что Ретт, впервые после возвращения из клиники, вышел из дома по собственному желанию. По ее телу побежала дрожь, доходившая прямо до кончиков пальцев. Пошарив в кармане, она отыскала экран и проговорила в него:

– Только что вернулась домой.

«Цк», – раздалось в ответ.

– Тебя нет дома, – сказала Перл. А ведь хотела сказать: «Где ты, черт возьми?»

– Пшшрршш, – зашипел экран.

– Возвращайся к ужину.

Оповещение о том, что ее сообщение было отправлено и получено, прозвучало так, словно экран издал глубокий механический вздох.

Квартира Перл располагалась на одной из внешних улиц района Ричмонд. Можно прогуляться до океана и даже увидеть его кусочек, серый и вращающийся, если прижаться щекой к окну в ванной и посмотреть влево. Перл представила себе Ретта, в одиночестве гуляющего по пляжу во время прибоя. Но нет, она не должна так думать. Отсутствие Ретта в квартире – хороший знак. Возможно ведь, что он встретился с друзьями из своей старой школы. Может быть, один из них вспомнил о нем и решил позвонить. Может, Джосайя, который казался лучшим из их компании. Он последним перестал навещать Ретта в клинике, писал ему и как-то раз, указав на один из темных синяков, украшавших конечности Ретта, сказал: «Ой, так грустно и очаровательно, будто этот синяк на моей руке, будто кровь переливается под моей тонкой кожей».

Перл сказала это сейчас вслух, в своей пустой квартире:

– Ой.

Звучание слова не принесло боли.

Чтобы скоротать час до ужина, Перл достала свой последний набор для моделирования. Наборы входили в план удовлетворения от Apricity для Перл. Она почти закончила свой последний – трилобит[1] девонского периода. С помощью маленькой отвертки она собрала последние пластины скелета – закрутила крошечные винтики, скрытые под каждой синтетической костью. Справившись с этим, она нанесла на шагреневую кожу тонкий слой клея и плотно прижала к экзоскелету. Выдохнула и оценила свою работу. Да. Трилобит получался просто прекрасным.

Когда дело доходило до моделей, Перл не скупилась и не спешила. Она заказывала первоклассные наборы. Твердые детали были изготовлены с точностью 3D-принтера, а мягкие выращивались с помощью искусно сплайсированной ДНК. И опять же, Apricity была права в своей оценке. В тот момент, когда Перл разрезала целлофан нового набора и вдыхала резкий запах искусства, ей казалось, что она очень близка к счастью.

Перед трилобитом она сделала протею артишоковую, общеизвестную как «королевская протея» – модель растения, которое, как быстро заметил Ретт, на самом деле не вымерло. Перл могла бы вырастить настоящую королевскую протею в приоконном ящике на кухне, и растение получало бы слабый свет с переулка. Но она не хотела настоящую королевскую протею. Вернее, она не хотела ее выращивать. Перл хотела построить растение по частям. Ей хотелось сделать его своими руками, почувствовать что-то великое и библейское. «Видели, что я сделала? Среди динозавров расцвела королевская протея. Подумать только! Этот цветок сминался под их древними ногами».

Размышления Перл прервала система управления домом (попросту – СУД), мягким библиотечным тоном оповестив ее, что Ретт только что вошел в вестибюль. Перл собрала свои материалы для моделирования – миниатюрные щетки, пинцеты с такими же острыми концами, как и волоски, которые они выщипывали, и янтарные бутылочки с шеллаком[2] и клеем. Чтобы все было убрано до того, как Ретт доберется до двери квартиры. Ей не хотелось, чтобы Ретт застал ее за этим хобби, потому что она знала, что он ухмыльнется и начнет подкалывать.

– Доктор Франкенштейн? – объявил бы он своим тусклым голосом, очень похожим на звучание системы громкой связи, хотя он его не имитирует. – Вызываю доктора Франкенштейна. Монстр в критическом состоянии. Монстр в экстренной ситуации! Экстренная ситуация! Немедленно!

И хотя насмешки Ретта не беспокоили Перл, она все же считала, что не стоит давать ему возможность вести себя скверно. В любом случае, ему не нужны такие возможности. Когда дело доходило до скверности, ее сын превращался в инициатора. Нет, она так не думала.

Шелест входной двери, и через мгновение появился Ретт – девяносто четыре фунта и шестнадцать лет собственной персоной. На улице было холодно, и Перл почувствовала исходивший от него запах весеннего воздуха – металлический, гальванизированный. Перл взглянула на его лицо, надеясь увидеть румянец, как у мистера Уокслера, но кожа Ретта оставалась желтоватой; острые скулы открывали суровую истину. Неужели он снова похудел? Она не будет спрашивать. Без всяких окликов Ретт наконец пришел на кухню, по-видимому, поздороваться. Она не будет раздражать его расспросами «Где ты был?», или, по его мнению, наихудшим вопросом, состоящим из одного слова: «Голоден?».