Эли Ленд - Хорошая я. Плохая я

• Название: Хорошая я. Плохая я
• Автор: Эли Ленд
• Жанр: Зарубежные детективы
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-699-98374-2

Что вы знаете о серийных убийцах? А о женщинах – серийных убийцах? В свои пятнадцать лет Энни знает о них все. Ее мама преступница, потому и оказалась за решеткой. Теперь у дочери «монстра» другое имя, Милли, и новая семья. Вот только мысли старые: о маме, страшных жертвах, полиции… Майк, приемный отец девушки и по совместительству психотерапевт, пытается спасти ее душу, но как-то уж очень неискренне. Милли уверена: она для него лишь эксперимент – демонстрация навыков, приобретенных в дорогущем университете. Масло в огонь подливают еще и одноклассники. Им неймется доказать новенькой, какой она аутсайдер. Но у Милли свои планы. И окружающим придется несладко, если девушка все-таки решится обратиться к своей плохой стороне – той самой, которую она так боится. И которую лучше не знать!

---

Я боялась, что они вообще не придут, передумают, решат, что я обманываю. Я старалась дышать ровно, стоять прямо, хоть это не имело особого значения – ты могла наброситься на меня в любой момент без всякого повода. Вот ты составляешь букет, а через минуту – требуешь, чтобы я устроила шоу. Почти не осталось таких повседневных дел, которые не напоминали бы мне о тебе, о том, как их делала ты. Перед сном я ждала распоряжений от тебя – где мне спать. То ли с тобой, то ли ты отпустишь меня к себе, я получу передышку. Самое смешное или самое печальное, что в ту ночь одна моя половина хотела спать с тобой, потому что это наша последняя ночь, а другая половина боялась подниматься по лестнице. Восемь ступенек вверх, еще четыре, дверь справа на площадке. Напротив моей. В игровую.

Ты ничего не сказала, закрывая за собой дверь спальни, это была одна из таких ночей. Ты могла целыми днями не разговаривать со мной, не замечать меня, а потом вдруг накинуться, хватая за лицо, за волосы, за все, что попалось под руки. Я пожелала тебе спокойной ночи, шепотом. Могла бы еще добавить, что люблю тебя, и это правда. До сих пор люблю, хотя стараюсь разлюбить.

Я поднялась по лестнице и прижалась лбом к стене рядом с дверью напротив моей. Мне нужно было ощутить какую-то твердую опору, но я тут же отшатнулась. Я слышала их. Голоса крошечных призраков пробивались из-за стены. Метались. Падали вниз. В полном безлюдье.

Она снова будет там, эта девочка, которая показала Фиби средний палец. Я знала, что будет. Видела ее пару раз после того первого вечера. По дороге из школы поворачиваю за угол, и вот она – сидит на прежнем месте. В животе у меня делается щекотно, это не страх. Радость, скорее. Возбуждение. Маленькая, одинокая фигурка. До сих пор я с ней не разговаривала, но сейчас собираюсь. Когда я приближаюсь, она начинает раскачивать ногами и по очереди бьет то одной ногой, то другой по кирпичному ограждению, которое отделяет квартал многоэтажек от нашего дома. Под правым глазом у нее синяк, глаз опух и почти не открывается. Спортивный костюм синего цвета. Здоровый глаз внимательно смотрит на меня, когда я прохожу мимо. Мигает, снова мигает. Одноглазая азбука Морзе. Я вынимаю чипсы, рюкзак громко щелкает замком, он понимает свою роль в этом спектакле. Смотрю на нее. Она отводит взгляд в сторону, напускает на себя безразличный вид, начинает весело насвистывать. Лицо у нее все в веснушках. Я пожимаю плечами и начинаю переходить через дорогу. Три, два…

– Эй, у тебя нет чего пожрать?

Один.

Я оборачиваюсь:

– Вот чипсы, угощайся, если хочешь.

Она озирается, бросает взгляд через плечо, словно проверяет, одни ли мы, потом спрашивает:

– С каким вкусом?

– Соль и уксус.

Я подхожу к ней, но не вплотную, и протягиваю пакет. Если захочет взять, ей придется спрыгнуть. Она спрыгивает. Быстрым движением хватает пакет и запрыгивает обратно. Ноги в потертых кроссовках снова бьют о стену: бум-бум, туда-сюда. Я спрашиваю, как ее зовут, но она не обращает внимания. Она не ест чипсы, она их заглатывает. Минута – и пакет пуст. Она вылизывает его. Засовывает внутрь лицо, собирает крошки со дна. Готово. Пустой пакет летит на землю. Она старше, чем кажется, ей лет двенадцать или даже тринадцать. Просто очень мелкая для своего возраста.

– Больше ничего нет?

– Ничего.

Она выдувает пузырь из слюней, это тошнотворно и в то же время завораживающе. То, как слюни выползают ей на губы, как она втягивает их обратно. Она наглая и в то же время ребячливая, все вместе. Хочу спросить ее, почему она так часто сидит тут одна, чем на улице лучше, чем дома, но она уходит. Перекидывает ноги на другую сторону ограды, спрыгивает и шагает в сторону одной из многоэтажек. Я смотрю ей вслед, она каким-то образом чувствует мой взгляд, догадывается, что я смотрю. Оглядывается и смотрит на меня через плечо, как будто спрашивая: «Чего надо?» Я улыбаюсь в ответ, она пожимает плечами. Я делаю еще одну попытку.

– Как тебя зовут? – выкрикиваю я.

Она останавливается, поворачивается ко мне лицом, ковыряет потертой кроссовкой землю. Раз, два.

– А тебя как?

– Милли, меня зовут Милли.

Она прищуривается – видно, что колеблется, но все-таки отвечает.

– Морган, – говорит она.

– Красивое имя.

– Плевать, – отвечает она, пускается бежать трусцой и скоро исчезает из вида.

По дороге к дому я все время повторяю ее имя, пробую его на вкус и, пока ищу в портфеле ключи, не могу сдержать радость. Я выстояла в стычке с Иззи и Клондин, я поговорила с девочкой на ограде. Я могу, я могу жить без тебя.

6

Пока мне удается держать в тайне твои ночные посещения.

То, что ты, как змея, проползаешь под дверью. Прямо ко мне в постель. Укладываешься рядом, вытягиваешь свое чешуйчатое тело вдоль моего. Напоминаешь, что я по-прежнему принадлежу тебе. Утром я оказываюсь на полу, лежу там, свернувшись калачиком, укрывшись одеялом с головой. Кожа горячая, а внутри холод, это трудно описать. В одной книжке я читала, что у жестоких – горячая голова, а у психопатов – холодное сердце. Горячее и холодное. Голова и сердце. А что, если происходишь от человека, в котором сочетается то и другое? Что тогда?

На завтра у нас с Майком назначена встреча с прокурорами. Это такие люди, которых наняли, чтобы упрятать тебя под замок. И выбросить ключи. А ты сидишь сейчас в камере и, наверно, думаешь – почему? Почему я вдруг пошла в полицию, если столько лет терпела? Вообще-то есть две причины, но я могу тебе рассказать только об одной, вот она.

Мой день рождения, это сладкое шестнадцатилетие. Оно будет только в декабре, но ты начала готовиться заранее, за несколько месяцев, но не так, как готовится мать. Ты пообещала мне, что я никогда не забуду этот день рождения. Если выживу – подумала я про себя. Начали приходить имейлы от твоих знакомых. Черное чрево Интернета. Шорт-лист. Три женщины и один мужчина приглашены разделить торжество. Разделить меня.

Хоть это мой день рождения, но мне была уготована роль подарка. Точнее, козла отпущения, пиньяты[5]. О, это сладкое шестнадцатилетие, говорила ты, ты больше не могла ждать. Ты смаковала эти слова, для тебя они были как сахар. Для меня как лимон. Горькие и кислые.

Собираясь в школу, я почувствовала приближение мигрени – еще один подарочек, который ты оставила мне на память. Застегнуть пуговицы на блузке никак не удавалось, пальцы не слушались – все равно что пытаться вдеть нитку в иголку палочками для еды. Я провозилась дольше обычного, и, когда проходила мимо комнаты Фиби, дверь была закрыта – я подумала, что она уже ушла. Я не видела ее после вчерашней встречи в школьной раздевалке. Надеюсь, они с девочками досыта «повеселились» за мой счет.

Три пролета вниз, толстый кремовый ковер. Он заканчивается в холле, дальше начинается мраморная плитка. Я оступаюсь на последней ступеньке, скольжу и грохаюсь на холодный мрамор. Наверное, я вскрикнула, потому что из кухни выходит Майк.

– Ничего, ничего, – говорит он. – Сейчас я помогу тебе.

Он помогает мне сесть на нижнюю ступеньку лестницы, сам садится рядом.

– Вот идиотка, – говорю я.

– Не переживай, – отвечает он. – Это же естественно. Ты еще не привыкла к этому дому. Ты стараешься не смотреть на свет. У тебя что, приступ мигрени?

– Похоже на то.

– Нас предупредили, что у тебя такое бывает. Тебе лучше остаться дома, по крайней мере до обеда. Попытайся заснуть.

Мой первый порыв – сказать «нет», но потом я вспоминаю, где я – и где ты. Иногда ты оставляла меня в пятницу дома, устраивала мне длинные выходные. Ты звонила в школу, говорила, что я приболела, что-то с животом или простуда. И мы оставались вдвоем на три долгих дня – только ты и я.

– Чайник закипел. Я заварю тебе чай, выпьешь – и сразу в постель, хорошо?

Я киваю, он помогает мне подняться. Я спрашиваю, где Фиби и Саския. Уже ушли, отвечает он.

– О, чуть не забыл. Ведь Саския оставила на кухне для тебя подарок.

Коробочка маленькая, квадратной формы. Завернута в синюю бумагу, перевязана красной ленточкой.

– Открой, если хочешь.

Добрый поступок. Я сижу за столом, смотрю, как Майк заваривает чай, деликатно берет предметы, кладет на место, и переполняюсь благодарностью. Мало кто отважился бы взять меня в свой дом, мало кто отважился бы взвалить на себя такую ношу. Такой риск. Я пытаюсь сдержать слезы, но они побеждают. Капают на лиловую скатерть. Майк замечает их, когда ставит чашки на стол, садится на стул рядом со мной. Он смотрит на нераспакованный подарок в моей руке, успокаивает. Потерпи немного, – говорит он, выпей чаю, я положил в него меду, тебе не хватает сладкого.

Он прав, и еще теплого.

– Сегодня вторник, а не среда, но мы можем устроить сеанс, если ты не против. Мне кажется, сегодня он тебе не помешает, как ты думаешь?

Я киваю, хотя хочу сказать «нет». Я не хочу, чтобы он лез в мои тайные мысли и желания, ковырялся в них. Он пришел бы в ужас, если б узнал, что я скучаю по тебе, скучаю вот в эту самую минуту, сидя за столом. Когда я открыла шторы сегодня утром, заметила скворечник в соседском саду и вспомнила, как однажды мы с тобой мастерили такой же. Ты взяла молоток, чтобы забить гвозди. Я попросила молоток, тоже хотела забить гвоздь, а ты погладила меня по голове, сказала – держи, только осторожно, береги пальцы. Такая неожиданная заботливость с твоей стороны, желание защитить меня от боли вместо желания причинить ее.