Иван Охлобыстин - Улисс

• Название: Улисс
• Автор: Иван Охлобыстин
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-114176-9

Если вы подумали, что перед вами роман Джойса, то это не так. На сцену выходит актер и писатель Иван Охлобыстин со своей сверхновой книгой, в которой «Uliss» это… старинные часы с особыми свойствами. Что, если мы сумеем починить их и, прослушав дивную музыку механизма, окажемся в параллельной реальности, где у всех совершенно другие биографии? Если мы, как герои этой захватывающей прозы, сможем вновь встретиться с теми, кого любили когда-то, но не успели им об этом сказать в нашей быстро текущей жизни? Автор дает нам прекрасную возможность подумать об этом. Остроумный и живой роман, насыщенный приключениями героев, так похожих на нас, дополнен записками о детстве, семье и дачных историях, где обаятельная и дерзкая натура автора проявляется со всей отчетливостью.

---

– Пьяницей будете? – хихикнула Лиза.

– Почему же пьяницей?! – не согласился Павел. – Можно пить вино умеренно.

– А смысл?! – пожала плечами Елизавета. – Оно же противное!

– Согласен, русскому человеку это чуждо, – неожиданно поддержал ее Калугин и добавил: – Мой папа говорил, что хочет закончить жизнь сельским пьяницей.

– Видите! – щелкнула пальцами Бородина. – Ваш папа себе не врал! Мой тоже такой был. Вышел в отставку и сгорел от водки за пять лет. Не умел жить вхолостую.

…Елизавета запомнила отца стоящим в проеме двери с полупустой бутылкой водки в одной руке и наградным пистолетом в другой.

– А не прострелить ли мне, доченька, себе башку, у тебя на глазах, чтобы ты навсегда запомнила, как Родину любить умеют? – спрашивал он у десятилетней дочки.

– Ты бы хоть на какую войну нанялся! Погиб как человек! – восклицала мама, перегораживая собой дочь.

– Не берут меня Люба, никуда не берут! Старый я для них! – падал в слезах пьяный отец на руки матери.

Она помогала ему сесть в кресло на веранде, разоружала, укрывала старым ватным одеялом с изображением Чебурашки и Крокодила Гены и отпаивала горячим чаем с облепихой.

Мама фанатично любила и уважала папу. Было за что – папа являлся ярким примером настоящего русского офицера, со всеми громадными плюсами и минусами этого понятия. С годами минусов стало больше, но это не мешало ей любить его, даже еще больше. Мама до последнего таскала мужа по пансионатам, но спасти не смогла. Некоторые вещи уже были предопределены. На похоронах мама дала у гроба папы обещание не затягивать разлуку и через полгода умерла от онкологии. Перед смертью она очень просила дочь не забыть и тайком подложить ей в гроб папин наградной пистолет. Она очень переживала, что забыла похоронить его вместе с мужем. Когда Елизавета спросила, зачем ей папин пистолет после смерти, та ответила, что по возможности вернет пистолет папе.

Мама преподавала сорок лет математику в школе и не была замечена ни в чем мистическом. Психическими заболеваниями тоже не страдала. Однако сейчас Елизавета впервые усомнилась в здравомыслии мамы. Та же, интуитивно уловив это сомнение, посмотрела ей в глаза и сказала:

– Обязательно положи. Это единственная цацка, которую он не пропил. Вдруг ему там совсем тяжко?!

– Думаешь, на том свете можно обменять оружие на спиртное? – попыталась возразить Елизавета.

– Мы не знаем, что нельзя – презумпция отрицания, – парировала мама. – В одном старом кинофильме есть прекрасная песня в исполнении божественной Алисы Фрейндлих «Я не сказала „да“, синьор! Вы не сказали „нет“!» Понимаешь, дочка?

– Не понимаю, – созналась та.

– Не любила ты толком, – печально сказала мама. – Где любовь, там все возможно.

– …Живут же пенсионеры за рубежом! – помогая спутнице перебираться через забор, сказал Павел.

– Культурные люди, – согласилась с ним Елизавета. – Но скучные!

– В смысле скучные?! – не понял Калугин.

– В прямом, – пояснила дачная соседка. – Я пятнадцать лет в торгпредстве работала, во Франции, в Португалии, в Германии. Удавка – какие скучные! Лучше бы пили! Разве что сербы. Они сами так говорят: на небе Бог, на земле Россия! Понимают нас, короче говоря.

Дачники напрямую двинулись к дому Калугина.

Сбросив с себя промокшую и дурно пахнущую верхнюю одежду, Павел и Елизавета прошли в гостиную. Калугин усадил гостью на диван, а сам отправился в спальню, откуда вскоре вынес черный махровый халат и свежее полотенце.

– Ванная там, – показал он на одну из дверей.

– Спасибо, – поблагодарила Бородина и спешно скрылась за указанной дверью.

Пока женщина принимала душ, Калугин на кухне вскипятил в электрическом чайнике с веселенькой голубой подсветкой воду и заварил чай.

У него за спиной хлопнула дверь ванной, и в отражении оконного стекла Павел увидел Елизавету. Женщина укуталась в любезно предоставленный им банный халат, который очевидно был ей велик. Он скатывался с плеч, и, запахиваясь поплотней, гостья невольно на мгновенье приоткрыла полы, отчего в стекле отразилась ее обнаженная грудь.

Калугин спешно отвел глаза, но успел заметить, что Елизавета поймала его взгляд. Пытаясь скрыть охватившее его смущение, мужчина притворно закашлялся.

– Я тут чай заварил, – сообщил он, расставляя чашки на подносе. – Вы пока согревайтесь, а я на машине к воротам слетаю. Посмотрю – вдруг электричество уже дали?!

– Хорошо, – с готовностью поддержала эту идею Бородина. – У вас тут фен есть. Вы не будете против, если я им свою одежду попробую подсушить?

– Конечно! О чем разговор! – выставляя на стол поднос и старательно отводя глаза, согласился Калугин.

Когда он покинул дом, а звук автомобильного двигателя растаял в сумеречной глуши двора, Елизавета подошла к большому зеркалу у стены и, выпрямившись в струнку, внимательно разглядела свое отражение.

По ту сторону зеркального стекла стояла другая Елизавета. Так и не смирившаяся перед жизнью, не принявшая ее как само собой разумеющееся бытовое происшествие, а наоборот: точно знавшая, что жизнь – это поток чудес, никогда не повторяющихся открытий, поток, не имеющий конечной цели, а вечно случающийся с самого начала ее существования. Всегда все было. И была она, стоящая по ту сторону зеркального стекла.

– Вы будете смеяться! – хмуро заявил Павел, через двадцать минут пешком вернувшись в дом.

– Что случилось? – встревожилась Елизавета, успевшая к тому времени переодеться в свою высушенную феном одежду.

– У вас трос есть? – вопросом на вопрос ответил Калугин, но все-таки добавил: – Тем более что ворота мы сможем открыть только в полночь.

– Необычный вы человек, Паша, – усаживаясь за руль, сказала Елизавета после успешного спасения калугинского автомобиля из канавы. Это оказалось почти героическим и довольно-таки утомительным делом.

– Что вы! – пытался ее разубедить тот. – Стечение дурацких обстоятельств. А так – скукотища, а не человек.

– Не знаю, не знаю, – с улыбкой усомнилась женщина. – За все время нашего знакомства я минуты не скучала. До завтрашнего вечера! Если, конечно, не уедете. Заходите! Я детей своих с мужем на день привезу. Познакомлю.

– С удовольствием! – согласился Калугин и уже своим электронным ключом открыл ворота.

Уснуть Павел так и не смог. Проворочался с боку на бок до самого рассвета, наконец поднялся с кровати, принял душ и поехал в город.

Пока мимо проносились унылые осенние пригородные пейзажи, его одолевали столь же унылые осенние мысли.

Большую часть жизни Калугин-младший уже прожил. Смерть его страшила, хотя он понимал, что в самый важный момент испугаться вряд ли успеет. Многое из того, чем нравилось ему заниматься раньше, сегодня было уже в тягость, для «галочки», по инерции, как некий вид фитнеса. Наверное, честным было бы сказать себе, что в последние три года ему больше всего нравилось спать. Только появление Лизы в определенном смысле разбудило его. Жить опять стало интересно.

Пройдя по бульвару, Калугин завернул в магазин элитных вин на перекрестке у станции метро. Долго бродил мимо рядов винных бутылок, вдумчиво разглядывая их, пока не подошел сомелье.

– Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?! – обратился к гостю импозантный профессионал в сфере горячительных напитков.

Калугин на мгновение задумался о том, так ли уж необходимо глубоко погружаться в это марево, но все-таки, поразмыслив, согласился:

– Можете. Мне нужен душный, старый букет.

– Красное? – мгновенно понял его сомелье.

– Только красное! Как кровь. Может быть, порто? – предложил свой вариант Павел.

– Есть два вида. Больше мудрости или больше страсти? – хитро спросил продавец.

– В равных пропорциях. И то и то, как я чувствую, потребуется, – ответил клиент.

– Я бы предложил вот это, – сомелье снял с полки пыльную пузатую бутылку. – Говорят, от него был без ума Бетховен. «К Луизе» под него писал. Потом оглох и перешел на херес.

…Елизавета вошла к себе именно в тот момент, когда вся ее семья во главе со свекровью собралась покидать квартиру.

– Вы куда? – растерялась Бородина.

– Мама пригласила нас к своей подруге Марии Ивановне погостить, – радостно сообщил ей супруг. – На целых два дня!

– А с чего бы вдруг все в гости собрались? – не поняла Лиза. – У детей школа, у тебя институт.

– Ты забыла! – напомнил ей муж. – Мы же эту поездку с мая планировали.

– Без меня? – удивленно спросила Елизавета.

– Так у тебя же годовой отчет! – спалился Николай. – Ты же все равно до четверга должна была на даче сидеть! Мы же, вроде, всё обговорили?

– У Маши, – вмешалась свекровь, – верней, у Машиного мужа катер есть. Пусть детки завтра покатаются. Машенька ждет, уже утку запекла.