Джон Джейкс - Любовь и война. Великая сага. Книга 2

• Название: Любовь и война. Великая сага. Книга 2
• Автор: Джон Джейкс
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-389-16367-6

Соединенные Штаты Америки. 1860-е годы. На фоне Гражданской войны Джейкс продолжает рассказ о двух семьях: Хазардах и Мэйнах. С момента первых выстрелов у форта Самтер семьи оказываются на противоположных сторонах. Кому-то приходится испытать все ужасы войны на фронте, во время самых кровавых сражений… Кто-то отдаст жизнь за свои убеждения… Но все будут вовлечены в триумф и трагедию конфликта, уничтожившего наивность американцев и выковавшего новую нацию… Как и ставший классикой роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», сага Джейкса о войне между Севером и Югом имела грандиозный успех и до сих пор числится в списке мировых бестселлеров. В 1985 году Эй-би-си сняла по трилогии сериал, который имел огромный успех и до сих пор остается очень популярным. Главные роли исполнили Патрик Суэйзи («Грязные танцы», «Дом у дороги») и Джеймс Рид («Блондинка в законе», «Звездный путь: Вояджер», «Коломбо»). В сериале также снимались такие звезды, как Кирсти Элли, Дэвид Кэррадайн, Джин Келли, Роберт Митчем, Джин Симмонс, Оливия де Хэвилэнд, Джеймс Стюарт и Элизабет Тейлор. Впервые на русском языке!

---

– Зачем ты пришла?

– Я могу подождать Джорджа? Мне нужно его увидеть.

Каким же слабым стал ее голос. В нем больше не было той грубой надменности, которую всегда с таким отвращением вспоминала Констанция. Заметив в глазах Вирджилии боль, она вдруг ощутила бурную радость, которая тут же сменилась стыдом, когда лучшая часть ее натуры все-таки взяла верх.

– Твой брат уехал в Вашингтон, он теперь будет работать на правительство.

– О… – Вирджилия на мгновение закрыла глаза.

– Как же ты посмела явиться сюда после всего того, что случилось?

Вирджилия наклонила голову, словно принимая и обвинение, сквозившее в вопросе, и гнев, который Констанция не могла скрыть.

– Можно мне сесть? – сказала она. – Я неважно себя чувствую.

– Ну, садись, раз так… – после некоторого колебания ответила Констанция.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, она машинально шагнула к колоде, где лежал топор, и положила ладонь на рукоятку. Вирджилия тяжело опустилась на табурет; движения ее были замедленны, как у древней старухи. Констанция вдруг с ужасом поняла, что ее пальцы сжимают топор, и быстро отдернула руку.

Уильям снаружи издал радостный вопль и помчался к мишени, чтобы выдернуть три стрелы из нарисованного на доске бычьего глаза.

– Это тот же, что был у тебя в апреле? – спросила Констанция, кивнув на саквояж. – В котором ты унесла все мое лучшее серебро? Мало того что ты опозорила эту семью почти всеми вообразимыми способами, так ты еще и обокрала ее. Воровка!

Вирджилия сложила руки на коленях. На сколько же она похудела за это время? Фунтов на сорок? Или даже пятьдесят?

– Мне нужно было на что-то жить, – сказала она.

– Возможно, это и причина, но не оправдание. Где ты жила с тех пор, как ушла отсюда?

– В разных местах, мне совестно об этом рассказывать.

– А вернуться в этот дом у тебя совести хватило.

На глазах Вирджилии выступили слезы. Не может быть, подумала Констанция. Она видела, как Вирджилия плачет, только один раз – когда умер ее чернокожий любовник.

– Я больна, – прошептала Вирджилия. – У меня жар и очень кружится голова, ноги совсем не держат. Я думала, что упаду в обморок, когда поднималась на холм от станции. – Она тяжело сглотнула и наконец сказала главное: – Мне просто некуда больше пойти.

– А как же твои распрекрасные друзья-аболиционисты? Не берут тебя к себе?

На губах Констанции помимо ее воли появилась кривая усмешка, а вместе с ней снова пришло жгучее чувство стыда. «Ты должна остановиться», – сказала она себе. На этот раз упрек подействовал. Бесчеловечно так вести себя с тем, кто просит твоей помощи, решила она, тем более что гневом уже ничего не добиться. В конце концов, перед ней сидело сломленное существо, которое нуждалось только в ее милосердии.

– Нет, – наконец ответила Вирджилия. – Больше не берут.

– И чего же ты хочешь?

– Просто уголок, чтобы немного пожить. Отдохнуть, поправиться. Я хотела молить Джорджа…

– Я же сказала: он теперь служит в Вашингтоне.

– Тогда я буду умолять тебя, если ты этого хочешь, Констанция…

– Замолчи! – Констанция отвернулась и закрыла глаза, а когда через минуту снова посмотрела на Вирджилию, ее суровое лицо уже было спокойно. – Ты можешь остаться, – сказала она, – но ненадолго.

– Хорошо.

– Самое большее – на несколько месяцев.

– Хорошо. Спасибо.

– Джордж не должен ничего знать. Уильям видел, как ты пришла?

– Не думаю. Я была осторожна, а он – слишком занят стрельбой…

– Завтра я уезжаю к мужу и беру с собой детей. Они не должны тебя видеть. Поэтому до нашего отъезда ты будешь оставаться в одной из комнат для прислуги. Таким образом, я буду единственным человеком, кому придется лгать.

От этих едких слов Вирджилия поежилась, но Констанция, как ни старалась, все-таки не могла сдержать кипевшую в ней ярость.

– Если Джордж узнает, что ты здесь, он наверняка прикажет тебя выставить, – добавила она.

– Да, наверное…

– Бретт сейчас живет с нами. Пока Билли в армии.

– Я помню. Хорошо, что Билли воюет. И то, что Джордж вернулся на службу, тоже хорошо. Юг крайне нуждается…

Констанция схватила топорик и хлопнула им плашмя по деревянной поверхности колоды.

– Вирджилия, если ты скажешь еще хоть слово из всей этой идеологической дряни, которую ты выливала на нас год за годом, я сама тебя выгоню, немедленно! Может быть, у кого-то и есть моральное право высказываться против рабства и рабовладельцев, но не у тебя! Ты вообще не можешь судить никого и никогда!

– Прости… Я сказала не подумав. Мне очень жаль. Я не…

– Вот именно, ты «не». Мне и без того будет непросто убедить Бретт согласиться на твое присутствие здесь, ведь, пока меня нет, хозяйкой в Бельведере остается она. Твое счастье, что Бретт добрый и достойный человек, иначе я бы даже просить ее не стала. Но ты должна обещать мне, что не будешь обсуждать мои условия…

– Обещаю.

Констанция стукнула по столу кулаком:

– Ты должна принять их все!

– Да…

– Или же ты уйдешь той же дорогой, которой пришла. Я понятно выразилась?

– Да. Да. – Вирджилия еще ниже наклонила голову и невнятно повторила: – Да.

Констанция снова закрыла глаза, по-прежнему борясь с растерянностью и гневом. Плечи Вирджилии задрожали. Она плакала, сначала почти беззвучно, потом громче. Это было похоже на подвывание животного. И когда Констанция торопливо прошла к задней двери, чтобы убедиться, что она закрыта достаточно плотно и сын ничего не услышит, у нее сильно закружилась голова.

Глава 29

– Я призываю вас обоих ответить честно и прямо, как в день Страшного суда…

Снаружи вдруг послышался шум, и чьи-то громкие голоса почти заглушили речь его преподобия мистера Сакстона, пастора местной епископальной церкви. Орри, стоявший рядом с Мадлен в своем самом лучшем – и самом жарком – костюме, бросил быстрый взгляд в сторону открытых окон.

На Мадлен было простое, но элегантное летнее платье из белого батиста. Рабам с плантации дали выходной и предложили послушать церемонию с веранды. Там собралось около сорока молодых мужчин и женщин. Домашним слугам, которые считались привилегированной кастой, разрешили находиться в гостиной, хотя сейчас там сидела только одна Кларисса.

– …если кому-то из вас известны причины, по которым вы не можете сочетаться законным браком…

Шум снаружи усилился. Ссорились двое мужчин, остальные комментировали. Кто-то вдруг пронзительно закричал.

– …то скажите об этом сейчас. Потому что вы должны быть точно уверены…

Пастор сбился, потеряв нужную строчку в молитвеннике, и дважды кашлянул, испуская винные пары, – перед церемонией он выпил немного шерри вместе с взволнованными женихом и невестой. Прежде чем отвести Мадлен в гостиную, Орри в шутку сказал, дескать, вот будет весело, если заявится Френсис Ламотт и начнет возмущаться, что они женятся так скоро после похорон Джастина.

– …уверены… – продолжил его преподобие, когда шум снаружи снова усилился.

Какой-то мужчина начал ругаться. Орри узнал этот голос. Покраснев от возмущения, он наклонился к пастору:

– Простите, я на минутку…

Его мать улыбнулась ему сияющей улыбкой, когда он прошел мимо нее и выскочил на улицу. Негры полукругом обступили двух скандалистов. Орри услышал голос Энди:

– Оставь его, Каффи. Он ничего не…

– Руки прочь, черномазый! Он меня толкнул!

– Это ты меня толкнул, – возразил неуверенный голос Персиваля.

Орри, которого еще никто не заметил, рявкнул:

– А ну, прекратить!

Какая-то девочка с волосами, стянутыми в хвостик, испуганно вскрикнула и отскочила. Негры попятились, и Орри увидел грязного, угрюмого Каффи, стоявшего над Персивалем. Тщедушный негр сидел на земле, возле колеса телеги, – то ли он упал сам, то ли его толкнули. В телеге, под куском парусины, лежало восемь пар подсвечников и две каминные решетки – все из бронзы; Орри отправлял их на литейный завод в Колумбии в ответ на призыв правительства Конфедерации.

Энди стоял в ярде за спиной Каффи. Он был в чистой одежде, как и все остальные рабы. Ведь сегодняшний день в Монт-Роял был особенным. Орри резко шагнул к Каффи:

– Сегодня моя свадьба, и я не потерплю, чтобы кто-то испортил нам праздник. Что здесь произошло?

– Этот ниггер во всем виноват, – заявил Персиваль, показывая на Каффи; Энди протянул ему руку, помогая встать. – Он пришел после всех, важный такой, священник уже говорил, а вы все слушали. Он ведь сам опоздал, но хотел все получше разглядеть, вот и толкнул меня, очень сильно толкнул.

От этих обвинений Каффи разозлился еще сильнее. В его глазах сверкнула жгучая ненависть, прежде чем он отвел их, пытаясь как-то смягчить или предотвратить наказание.

– Да не толкал я его! – пробурчал он. – Чувствую себя неважно, вот и все, голова вроде кружится – споткнулся, вот и задел его случайно. Чувствую себя плохо, – повторил он неубедительно.