Амита Траси - Небо цвета надежды

• Название: Небо цвета надежды
• Автор: Амита Траси
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-86471-814-8

Индия, конец 1980-х. Мукта еще совсем мала, но уже почти достигла того возраста, когда должна пройти обряд, посвятить себя богине Йелламме, как делали все женщины в ее роду, – и стать храмовой проституткой, усладой для мужчин. В попытке избежать судьбы Мукта оказывается в Бомбее, в услужении у благополучного семейства. В новой жизни у нее появляется не только безопасность, но и Тара – подруга и названая сестра, которая знакомит ее с неведомым миром: мороженое и стихи, полночные разговоры и книги. Но одной роковой ночью Мукту похищают… 2000-е годы. Прошло больше десяти лет после исчезновения Мукты. Тара уже давно живет в Америке, но воспоминания никак не отпускают ее, она винит себя в случившемся. Каждый прожитый день для нее окрашен печалью. И однажды она решается – возвращается в Индию, чтобы найти Мукту, разобраться в секретах своей семьи и искупить свой давний поступок. Эмоциональная, драматическая и полная оптимизма история двух девочек вызывает в памяти знаменитый роман Халеда Хоссейни “Бегущий за ветром”. Кажется, что судьбы Мукты и Тары предопределены вековыми традициями и социальной пропастью между ними, но дружба, любовь и стремление искупить вину помогают им сохранить надежду и преодолеть невозможное.

---

Глаза у инспектора Годболе были умными и проницательными, и у меня появилась надежда, что от его взгляда не укроется то, что осталось загадкой для других. Он пригласил меня присесть. На столе лежала его полицейская каска с гербом и девизом: «Сатьямэва джаяте» – «Лишь истина побеждает».

– Чем я могу вам помочь?

Представившись, я села, открыла бумажник и вытащила фотографию. Мукта и я, совсем юные, возле Азиатской библиотеки. Инспектор взял снимок и вгляделся в него.

– Это ее я разыскиваю. Девочку на фотографии, – сказала я.

– Которую? – уточнил полицейский, всматриваясь в снимок.

– Та, что справа, это я. А другую похитили одиннадцать лет назад.

Брови у него поползли вверх:

– Одиннадцать лет назад?

– Э-э… Да. Ее похитили из нашего дома в 1993 году, сразу после взрывов. Когда это произошло, я была рядом, в той же комнате, что и она.

– Значит, вы видели похитителя?

Я замялась.

– Нет… Почти не видела, – солгала я.

Инспектор кивнул.

– Ее звали… зовут Мукта. Она была… сиротой. Мои родители удочерили ее. – Я пустилась в объяснения: – Папа был очень добрым и в свободное время сотрудничал с приютами и разными благотворительными организациями – помогал с усыновлением сирот. Иногда он приводил таких детей к нам домой. Папа подбирал на улице беспризорников или привозил из деревни детей из нищих семей, и те жили у нас дома. Один, иногда сразу двое. Спали они на кухне, ааи готовила для них еду, а через несколько дней папа устраивал их в детский дом или в приют. Папа всегда пытался помочь. А Мукта… он так старался. В ее родной деревне с ней случилось какое-то несчастье. И она долго молчала, отказывалась говорить. Она…

– Ясно, ясно, – перебил инспектор, – мы попробуем ее отыскать.

Мне захотелось сказать ему, что Мукта, в отличие от других детей, остававшихся у нас самое большее пару недель, прожила с нами пять лет. Была нам настоящим другом. Захотелось рассказать, как она любила читать стихи и как боялась отбойных молотков. И как нам с ней хотелось вырасти рядом.

– Мисс Тара?

– Мой… мой отец тогда написал заявление. О том, что… О похищении.

Инспектор глубоко вздохнул, потер щетинистый подбородок и поднес снимок к глазам. Фотография, обтрепанная и поцарапанная, превратилась в замороженное во времени воспоминание, в котором мы обе улыбались фотографу.

– Мисс Тара, все это случилось очень давно. Сейчас она… выросла! Более свежих снимков у нас нет, а без фотографии искать человека очень сложно. И тем не менее я подниму ее дело. Для этого мне надо будет связаться с отделом, который занимается поиском без вести пропавших. А почему вы вообще спустя столько лет решили искать эту нищую деревенскую девочку? Она украла что-то из вашего дома? Какую-нибудь фамильную драгоценность?

– Нет-нет, просто… Папа так старался подыскать всем остальным детям семью. По-моему, папе казалось, будто Мукта – единственная, кого ему не удалось уберечь. Он так и не простил себе этого. Нам говорили, что ведутся поиски. Мне же папа сказал, что Мукта мертва. Возможно, так ему сообщили в полиции. Не знаю. После этого папа увез меня в Америку. Я… я не знала, что она жива. После его смерти я нашла в его столе документы. Он долго разыскивал ее. И все то время, пока он искал, я считала ее мертвой. Ему бы хотелось, чтобы я продолжила поиски.

– Мадам, когда такие дети пропадают, их никто не ищет. Посмотрите, сколько детей разгуливает по трущобам – до них никому нет дела, и даже когда они исчезают, то никого это не волнует.

Я молча смотрела на него. Одиннадцать лет я мысленно возвращалась к той летней ночи, к тем мгновениям, когда в моих силах было предотвратить случившееся. Я знала, кто ее похитил. Всегда знала. В конце концов, это была моя идея. Но инспектору я об этом не сказала, иначе одним признанием мне было не ограничиться. Как бы то ни было, я не собиралась рассказывать ни о причинах, побудивших меня к этому поступку, ни о похитителе. Мне хотелось лишь найти Мукту.

Инспектор помахал фотографией и громко вздохнул.

– Дайте мне пару дней. Я подниму ее дело. У нас зарегистрировано много подобных случаев. Дежурный запишет ваши показания. – Он вызвал дежурного и попросил его проводить меня.

– Благодарю вас. – Я поднялась, но в дверях обернулась: – Я буду очень признательна, если вы мне поможете!

Инспектор поднял голову и слегка кивнул, после чего вновь погрузился в работу. С показаниями дежурный управился за несколько минут.

Выйдя из полиции, я остановилась на крыльце, глядя на припаркованные рядом служебные машины, на полицейских с папками в руках, на посетителей, нетерпеливо дожидающихся своей очереди, и внезапно вся эта затея показалась мне совершенно безнадежной. Почему я вообще решила прийти сюда и попросить о помощи? Ведь они даже не стали задавать мне вопросов. Помню ли я день, когда это произошло? Слышала ли я что-то необычное перед тем, как поняла, что происходит? Сколько времени было на часах в спальне? Почему преступник не похитил заодно и меня? Почему я не кричала? Почему я не разбудила папу, ведь он спал в соседней комнате? Задай они мне их – и я не смогла бы удержаться от признаний.

Я прикурила, сделала несколько затяжек и выпустила дым через нос. Двое стоявших на крыльце женщин-полицейских наградили меня неодобрительным взглядом. Я улыбнулась. Курящих женщин встретишь здесь нечасто. Свою первую сигарету я выкурила в Лос-Анджелесе вместе с Брайаном, когда мне было восемнадцать. С Брайаном, моим женихом и когда-то – великой любовью, которого я без излишних страданий оставила в Лос-Анджелесе. Будь все по-прежнему, в этот самый момент мы с ним валялись бы на пляже, глядя на лижущие песок волны. Но с Брайаном покончено. Посмотрев на безымянный палец без кольца, я вздохнула, бросила окурок и наступила на него ногой.

Я вышла в уличный шум, под влажный ветер. Не обращая внимания на раны на грязных ногах, ко мне торопливо заковыляла шестилетняя девочка в лохмотьях. Она протянула руку и с мольбой посмотрела на меня. Я заглянула в ее полные надежды глаза, и она словно уцепилась за мой взгляд. Другие дети собрались чуть поодаль и с любопытством наблюдали за мной. Порывшись в сумочке, я отыскала несколько рупий и протянула их девочке. В следующий миг меня окружила толпа ребятишек. Я раздала им еще несколько купюр, и дети с восторженным визгом бросились врассыпную.

– Есть тут где-нибудь ресторан? – спросила я одного из мальчишек, и на его темном лице засияла ослепительная улыбка.

– Вон там, мадам. Лучший масала-чай… Очень вкусный, очень хороший. – И он помахал мне на прощанье.

В это время дня в ресторане было почти безлюдно. Я положила сумочку на стул и заказала чай с сэндвичем. Мальчики лет десяти-двенадцати протирали столы, и на их влажные поверхности тут же садились мухи. Официант принес мне стакан чая. Тучи на небе расползались, между ними проглядывала синева. Когда я впервые увидела Мукту, она сидела у нас в кладовке, темной и грязноватой, и смотрела в окошко, не сводя глаз со звезд, словно искала среди них что-то. Я вспомнила ту ночь, когда родители спали, а я прокралась в ее комнату. Она вновь глядела на небо. Мукта обернулась, удивленная моим появлением.

– Чего ты все высматриваешь? – спросила я.

– Смотри, – ответила она, показывая в окно, – и сама увидишь.

Я вошла в комнату, уселась подле нее и посмотрела на звезды, алмазами поблескивающие на ночном небе.

– Амма[7] говорила, что после смерти мы превращаемся в звезды. Она сказала, что когда умрет, то станет звездой и будет за мной присматривать. Но там их так много, видишь? И которая из них амма, я не знаю. Может, если смотреть подольше, я наконец это пойму. А она подаст мне знак. Ты в такое веришь?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Если ты сама в это веришь, значит, так оно и есть.

– Это все правда, – прошептала она, – надо только присмотреться.

Мы сидели и разглядывали звезды на безоблачном темном небе. В ту ночь, как и много ночей после, я допоздна пробыла у нее. Шли годы, а мы по ночам сидели в темной комнатке и в лучах лунного света говорили о нашей жизни. Так мы спасались от мира. Мукта научила меня смотреть на небо как на сцену, где облака превращались в разных персонажей, меняли форму, наползали друг на дружку. Небо рассказывало нам больше историй, чем книги, больше, чем рисовало воображение.

Глава 2 Мукта

Деревня Ганипур, Индия. 1986

Мы похожи на дурман-траву: наши цветы, яркие, лишающие рассудка, распускаются по ночам, а на рассвете увядают. Так говорила мне в детстве бабушка Сакубаи, мать моей матери. Тогда ее слова звучали как стихи, мне нравилось слушать ее, хотя порой я лишь хихикала, не понимая смысла. Эти воспоминания приходят в голову первыми, когда меня спрашивают о моей жизни.

Долгое время я не знала, что моя мама – храмовая проститутка и что наша семья принадлежит к касте, по давней традиции посвящающей своих дочерей богине Йелламме[8]. Сакубаи рассказывала, что, когда нашей страной правили англичане, нам покровительствовали раджи и заминдары[9]. Люди относились к нам с почтением, как к жрицам. В храмах мы исполняли священные танцы и молитвенные песнопения, а во время невзгод селяне просили нас о благословении. Традиция осталась прежней. Вот только раджей среди наших благодетелей больше нет, и нам покровительствуют всего несколько мужчин, принадлежащих к высшей касте. Когда девочкам из низшей касты исполняется восемь лет, они проходят церемонию посвящения Богине. В нашей маленькой деревушке на юге Индии нас еще называют девадаси[10] – «служительницы Богини».