Николай Сванидзе - Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория

• Название: Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория
• Автор: Николай Сванидзе
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-17-108896-5

История российского и советского 20 века переписывалась многократно. И прошлыми поколениями, и уже на наших глазах. Многие действующие лица и события подолгу находились в вынужденном забвении. Их возвращение в историческое пространство спустя десятилетия было знаковым. Чем больше населена история человеческим судьбами, тем ярче и полней наше восприятие прошлого. В этой книге – на основе сценариев документальных фильмов «Исторические хроники с Николаем Сванидзе» – множество персонажей: государственные деятели, известные писатели, простые крестьяне, маршалы, артисты и режиссеры. Год за годом 20 века они, один за другим, входят в жизнь страны, и никому из них, да и вообще никому, не удается остаться сторонним наблюдателем в нашей яркой и трагической истории. В книге представлены документальные свидетельства эпохи: фрагменты дневников, воспоминаний, писем и интервью действующих лиц.

---

В тот момент Керенский боялся Корнилова и не думал о большевиках. Керенский отдает приказ разобрать железнодорожные пути от Петрограда до Луги. Приказ оперативно выполняется. За 90 километров до Петрограда корпус генерала Крымова останавливается. С правительственными войсками в столкновение не вступает.

31 августа Крымов на автомобиле приезжает в Петроград и встречается в Зимнем дворце с Керенским. Разговор был очень горячий. Продолжался четыре часа. Генерал Крымов был отпущен, после чего он отправился на квартиру своего близкого друга и там застрелился.

Каким подарком оказался корниловский мятеж для большевиков! В Петрограде всем мерещится контрреволюция. Ленин немедленно становится главным защитником завоеваний Февраля. Он отправляет из Финляндии секретное письмо. Раз народ увлечен борьбой с Корниловым – поможем ему. Керенский слаб, он плохо защищает революцию. Мы обратимся прямо к народу. Питерские рабочие – вооружайтесь. Зовите в Питер кронштадтские, выборгские войска, бейте офицеров, которые поддержали Корнилова, требуйте закрытия буржуазных газет. Еще 28 августа рабочие создали милицию для помощи правительству. Через несколько дней милиция уже большевистская и превращена в Красную гвардию.

Во время корниловских событий в Неву вошел крейсер «Аврора». Матросы с «Авроры» свободно заходили на свидание к заключенному Троцкому в тюрьму «Кресты» и спрашивали: охранять ли Зимний дворец или взять его приступом? Троцкий посоветовал им немного подождать, сказал: «Наше от нас не уйдет». «Не уйдет?» – переспросили матросы. «Не уйдет», – заверил их Троцкий.

1 сентября Керенский объявляет Россию республикой.

2 сентября Троцкий выходит из тюрьмы. Ленин в Финляндии в полном нетерпении.

14 сентября он пишет секретное письмо «Большевики должны взять власть». Члены ЦК ничего не понимали. После дискуссии решили письмо уничтожить. Ленин в письменной форме пригрозил ЦК подать в отставку и обратиться конкретно к народу с призывом идти на штурм. Мартов комментирует ситуацию: «Теперь есть два пути. Либо это жест гражданина, опускающего бюллетень в урну, либо это жест гражданина, заряжающего ружье». На самом деле ситуации «либо-либо» уже не существует.

25 сентября Троцкий становится во главе Петроградского совета.

Петроградский совет абсолютно большевистский. Московский совет – также. В конце сентября Ленин с Зиновьевым переезжают в Выборг.

В первых числах октября Петроградский совет переезжает из Таврического дворца в здание Смольного института.

Правительство с июля – в Зимнем. В Мариинском дворце 7 октября собирается так называемый предпарламент. Ранее здесь заседал Государственный совет. Картина Репина «Заседание Государственного совета», висевшая в Круглом зале, занавешена красными полотнищами.

Троцкий явился к концу заседания, поднялся на трибуну и сказал: «Только сам народ может спасти себя и страну. Да здравствует немедленный мир. Вся власть Советам. Вся земля народу».

После этого делегация большевиков покинула зал под свист и крики: «Идите в свои пломбированные вагоны».

По городу, в трамваях, в очередях, немедленно пошли слухи о том, что большевики готовят восстание.

Крайнее нетерпение Ленина, находившегося в Выборге, объясняется следующим. Вопреки мнению большинства своих соратников, Ленин не верил в то, что население Петрограда, не говоря уже о всей России, поддержит большевиков в критический момент. Поэтому Ленин трезво считал, что действовать должны исключительно профессионалы, а само действие есть не что иное, как переворот. При этом он был уверен: достаточно парализовать центры власти – и власть упадет в руки.

7 октября на паровозе Н-2-293 Ленин вернулся в Петроград.

10 октября на частной квартире на Петроградской стороне состоялось ключевое заседание ЦК. Ленин без бороды и усов сделал часовой доклад. Говорил о том, как и когда следует начать восстание. Неожиданно раздался стук в дверь. Тревога оказалась ложной. Это пришел брат хозяйки, большевик, воспитанник кадетского корпуса, с самоваром. Все успокоились. Выступили Каменев и Зиновьев. Зиновьев впервые вообще выступил против Ленина. Оба категорически против восстания, за мирные методы борьбы, за созыв Учредительного собрания и через него приход к власти.

В конце концов ленинская резолюция, написанная огрызком карандаша на обрывке бумаги, получила большинство. После голосования напряжение спало, все набросились на бутерброды и беззлобно подшучивали над Каменевым и Зиновьевым.

Горький в своей газете «Новая жизнь» 18 октября пишет: «Центральный комитет большевиков не подтвердил разговоры о перевороте, но и не опроверг их». Генштаб в курсе всех слухов, всех публикаций. Керенский также в курсе. В газете «Биржевые ведомости», по сути, призыв к правительству – статья «Пора действовать». Никаких действий. Паралич.

Дожили до 24 октября. Утром 24-го на чердаке в Смольном обнаружены два десятка пулеметов. Троцкий приказал их проверить.

В воспоминаниях он пишет: «Пулеметы оказались в плохом состоянии. За ними не было ухода. Солдаты обленились, потому что не собирались защищать Керенского. Последние эсеры и меньшевики покидали Смольный». И, наконец, Троцкий выдает чеканную фразу:

«Мы оставались полными хозяевами здания, которое готовилось поднять свою большевистскую голову над городом и страной».

24 октября под контролем большевиков основные мосты и центральный телеграф. На телеграф пришел один комиссар, поговорил с лидером профсоюза телеграфистов, эсером, – и телеграф перешел в руки большевиков.

В 4 часа дня самокатчики, которые охраняли Зимний дворец, неожиданно передумали его охранять.

Учащихся средних школ и госслужащих руководство днем распустило по домам.

Один большевик в сопровождении 12 матросов завладел Петроградским телеграфным агентством.

Вечером на улицах спокойно. В Мариинке шел «Борис Годунов». Полутора годами раньше, в марте 1916-го, французский посол Морис Палеолог слушал Шаляпина в «Борисе». В одной ложе с послом сидела некая госпожа С., русская. Госпожа С. наклоняется к послу и говорит: «Обратите внимание, как много значения Мусоргский придает действию народных масс». И неожиданно добавляет: «Я была свидетельницей событий 1905 года. В революцию русский народ интересуется не политическими идеями, его привлекает зрелище, красные знамена, иконы, расстрелы, торжественные похороны и особенно пожары, которые так эффектно выглядят по ночам. Мы принадлежим к породе людей, любящих зрелище. Мы плохо кончим».

Уже захвачен Балтийский вокзал.

Ленин сидит на квартире приятельницы Крупской Фофановой и нервничает. Троцкий уже неделю не покидает Смольного, там ночует.

Фофанова бегает в Смольный с записками от Ленина. С Троцким в Смольном Каменев. Они не дают Ленину разрешения на приход в Смольный. Наконец Ленин не выдерживает, собирается и отправляется в Смольный. Здесь советский кинематограф не врал. Ленин действительно для конспирации подвязал тряпкой щеку. Ехал на трамвае, беседовал с вагоновожатой. Когда узнал, что она левых убеждений, начал рассказывать ей, как надо делать революцию.

Когда Ленин шел по Шпалерной, навстречу выехал конный патруль юнкеров. Это была последняя надежда России. Она не оправдалась. Патруль проехал мимо – Ленин попал в Смольный.

В октябре 1917-го Троцкий еще не бросил курить. Он просит у Каменева папиросу. Это после того, как заняты Николаевский вокзал, электростанция, почтамт.

В 3.30 «Аврора» подошла к Николаевскому мосту, который еще оставался под контролем юнкеров. Они разбежались в свете прожекторов.

В 6 утра взят Госбанк. В 7 утра – Центральная телефонная станция. Правительство без связи и без света. В 8-м часу утра последним взят Варшавский вокзал.

Троцкий называет события 24–25 октября переворотом. Жена Троцкого тоже говорит «переворот». Надо сказать, это слово ничуть не умаляет виртуозности большевиков. Они захватили власть в прямом смысле на глазах у изумленной публики. Ленин не оставил воспоминаний. Троцкий за себя и за Ленина говорит:

«Чутье, унаследованное от звериных предков, стало на службу революции».

Керенский намеревался выехать к войскам. Ему не могли найти автомобиль, пригодный для дальней поездки. Военные наконец нашли автомобиль «Pierce-Arrow» и одолжили в американском посольстве «Рено» с американскими флагами для сопровождения. В 11 утра Керенский выехал на фронт. Керенский не ехал в женском платье. Александр Федорович Керенский в женском платье – это большевистская карикатура. Такой большевики хотели представить народу российскую демократию – слабой, никчемной и обреченной.

Вечером 25 октября в ожидании открытия II съезда Советов Троцкий с Лениным лежат рядом в одном из залов на полу и отдыхают. Ленин расспрашивает Троцкого о смешанных пикетах красногвардейцев, матросов и солдат и восхищается: «Свели наконец солдата с рабочим!» Затем он внезапно спохватывается: «А Зимний? Ведь он до сих пор не взят? Не вышло бы чего?» Эта картина – из воспоминаний Троцкого. Троцкий привстает, чтобы справиться о ходе операции, но Ленин его удерживает: «Лежите, лежите, я сейчас кому-нибудь поручу».