Мэри Стюарт - Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

• Название: Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)
• Автор: Мэри Стюарт
• Жанр: Зарубежные детективы
• ISBN: 978-5-389-16560-0

Книги Мэри Стюарт завоевали сердца миллионов читателей, получив при этом высокую оценку критиков, особо отмечавших ее мастерство в жанре авантюрного романа. Ей, как никому другому, удалось объединить в сюжете лирическую тему, детективные ноты и поистине кинематографический саспенс. Романы Стюарт переводились на многие языки и до сих пор продолжают покорять читающую публику всех стран мира. Героиня «Грома небесного» Дженнифер приезжает в монастырь у подножия Пиренейских гор, чтобы навестить свою кузину, и узнает страшную новость о ее смерти. Но путаница в объяснениях монашек заставляет Дженнифер усомниться в том, что на монастырском кладбище похоронена ее сестра… В романе «Дерево, увитое плющом» страсти кипят вокруг английского наследства. Юную Мэри вовлекают в опасную авантюру, ведь девушка как две капли воды похожа на исчезнувшую восемь лет назад внучку владельца родового гнезда… События, описанные в «Терновой обители», также происходят в Англии. Джили Рэмси переезжает в уединенное викторианское поместье, где любимая крестная оставила ей в наследство дом и сад, благоухающий цветами, целебными травами и немножечко… колдовством. Вскоре Джили узнает, что ее крестная недаром слыла ясновидящей и знахаркой, а попросту ведьмой…

---

– Да, сад и огород в моем ведении: кому-то ведь надо подкармливать грешную плоть сестер. – Она подмигнула Дженнифер и как-то по-домашнему добавила: – Сколько за столом – столько в царствии небесном, а в пустом-то брюхе дьявол гремит. Так и получается, что, возделывая этот Божий сад для Господа нашего, я забочусь о Его живых душах, ну а придется – и об умерших…

Ее рука погладила обложенный дерном холмик.

Холодный голос испанки лишился последних признаков выразительности:

– Эта девушка – кузина покойной мадам Ламартин, она пришла взглянуть на ее могилу.

Пожилая монахиня резко подняла голову, прищурила глаза от солнца и в первый раз, похоже, обратила внимание на выражение лица Дженнифер. Смешливые искорки исчезли из ее глаз, испачканной в земле рукой она мягко коснулась руки девушки.

– Бедное дитя.

В ее голосе было столько доброго участия, что Дженнифер вдруг почувствовала, как к глазам подступили слезы. Она стояла, не в силах сдержать их, и постепенно голубизна и золотистая зелень кладбищенского уголка слились в дрожащей туманной дымке. Сквозь слезы она видела, как испанка молча направилась ко входу в церковь. Когда высокая темная фигура скрылась под сводами храма, Дженнифер неожиданно для себя испытала огромное облегчение.

Сестра Луиза, все еще стоя на коленях у могилы, снова коснулась руки девушки.

– Посиди со мной, дитя, – мягко сказала она.

Дженнифер, ни слова ни говоря, опустилась рядом, и монахиня спокойно вернулась к своей работе. Они помолчали.

– Ты только что узнала о ее смерти? – спросила наконец монахиня.

– Да.

– Так я и думала. Никто из нас не подозревал, что у нее есть родственники, она ничего не говорила о вас. Не знаю почему, но мы считали, что она одинока. – Ее короткие сильные пальцы вновь ласково коснулись травы. – Вот ее могилка.

Дженнифер молча кивнула. Чувствуя под рукой теплую свежесть травы, она успокоилась, и маленькие звездочки соцветий наконец перестали расплываться и снова стали четкими. Она вытерла слезы.

– Поплачь, если хочется, – сказала сестра Луиза. – Я стара, и мне незачем лукавить. Мне тоже немного страшно думать о делах, которые ее милость называет «неземными», но зато я понимаю, что приносит утешение в такое время, а что нет. И знаю, что сейчас не будет никакого толку от разговоров о том, как хорошо твоей кузине там, куда она ушла. Ведь сейчас ты, понятное дело, не в состоянии воспринимать такие рассуждения. – Она решительно опустила в лунку очередной цветок. – Поэтому давай, поплачь, поплачь. Вот справишься со своим горем, пройдет время, и ты, наверное, поймешь, как она счастлива.

– Счастлива?

Монашка глянула на нее своими мудрыми глазами.

– Да, – сказала она и, взяв следующий цветок, начала старательно расправлять корни. – Тебе рассказали, как это случилось, дитя мое?

Она мотнула головой в сторону молчаливых зданий.

– Да. – Дженнифер почувствовала, что голос ее достаточно окреп. – Она… сестра, которая привела меня сюда, рассказала.

Сестра Луиза разогнула спину.

– Она?! Значит, ты не виделась с матерью настоятельницей?

– Как я поняла, она занята. И эта сестра встретила меня вместо нее.

– Никакая она не сестра, – брякнула старушка до крайности по-житейски. – Она не принадлежит к нашему ордену и, надеюсь, принадлежать не будет, хотя бы пока жива мать настоятельница. Да, именно так. – Она заметила изумленный взгляд Дженнифер и улыбнулась, точно немного смущенный старый гном. – Пусть я оказываю слишком уж большое предпочтение делам земным, я и понесу за это наказание. Но я же живой человек, и нельзя без конца испытывать мое терпение, а ее милость только тем и занимается. «Сестра Мари-Луиза… – подражая, проворковала она своим южным говорком, и Дженнифер невольно начала улыбаться, – ведает делами земными!..» Пресвятая Дева, а чем она-то сама ведает, в своих шелках да кольцах? – Она схватила цветок и ловко вогнала его в лунку. – И зачем совать нос в чужие дела? Ведь надо же так расстроить человека! Плохие новости можно сообщить по-разному, и сразу видно, что она не умеет этого делать. Спору нет, хозяйство она ведет отлично, лучше некуда, но пускай и не пытается играть роль матери настоятельницы. Я всегда это говорила и буду говорить. – Она хорошенько встряхнула цветок и скосила глаза на Дженнифер. – Ага, мне удалось заставить тебя улыбнуться, девочка. Многое простится мне за это.

Было очевидно, на что она намекала: испанка выглядела по-монашески только благодаря изысканно-торжественному черному облачению да внешним аксессуарам – кресту и четкам. «Неудивительно, что ее роскошный наряд смотрелся как-то фальшиво», – подумала Дженнифер и взглянула на простое саржевое платье, льняное покрывало и белый изгиб апостольника, обрамляющего доброе старое лицо. На груди висел серебряный крестик, на потемневшей от работы руке блестело золотое колечко Христовой невесты. Она стояла на коленях, из-под платья выглядывали ноги в грубых черных чулках и изрядно стоптанных туфлях.

Тем временем старушка тараторила дальше:

– Да-да, донья Франциска заведует хозяйством, ну и прекрасно. У нее есть голова на плечах и хватка… Вот только не совала бы она нос в чужие дела…

Но тут сестра Луиза с запозданием спохватилась и умолкла. Когда она заговорила снова, ее голос звучал уже гораздо менее запальчиво:

– Она пришла из-за гор во время беспорядков в Испании. Много лет тому назад. Она знатного рода, древнего как мир и очень богатого. Насколько я поняла, все ее родичи – особы, приближенные ко двору… Одна фамилия чего стоит: де-что-то, эль-что-то, и-что-то и так далее – одно суесловие, как ты понимаешь. Но они приняли участие в тех беспорядках и потеряли все… Подробностей не знаю, ведь она считает ниже своего достоинства делиться с такими, как я. Но одно ясно: ей пришлось покинуть Испанию из-за каких-то темных делишек. Мать настоятельница давно знакома с их семьей, говорят, они когда-то делали весомые вклады в казну нашего ордена. Видно, поэтому мать настоятельница и позволила ей остаться, хотя никогда не предлагала вступить в общину. А я слышала, что она с самого начала ужасно хотела вступить.

Невольно заинтересовавшись, Дженнифер спросила:

– Неужели за все эти годы она не была, как это говорят, посвящена в духовный сан?

Сестра Луиза хихикнула явно не по-монашески:

– Вот уж нет. Непонятно, но я, конечно, не в курсе всех обстоятельств, а каждый скажет, – она снова заговорщицки подмигнула, – каждый скажет, что мать настоятельница и слышать не желает об этом, как бы хорошо донья Франциска ни вела дела нашего монастыря. Нет призвания свыше, – добавила она, посадив в землю очередное растение. – Так, по крайней мере, говорят.

Дженнифер, мысленно возвращаясь к их сегодняшнему разговору, вспомнила то высокомерное величие, скрытое под неподвижной аристократической маской, огонь, тлеющий под полуопущенными веками, и подумала, что вполне понимает очевидно продуманное вмешательство испанки в дела настоятельницы. И изысканный наряд, наверное, тоже продуман до мелочей. Непонятно было другое: почему такая особа предпочла миру сие скромное уединение. Может, объяснение кроется в ее семейных делах? Внезапно Дженнифер вспомнила, что несколько раз назвала донью Франциску «сестрой» и та ни разу ее не поправила.

Сестра Луиза не сводила с девушки проницательных голубых глаз.

– Ты, наверное, думаешь, что я злая старая сплетница? Может, и так, но если моя пустая болтовня немного отвлечет тебя от тяжелых мыслей, то в ней больше пользы, чем вреда. Тебе уже лучше, детка?

– Да, спасибо вам, сестра. Я… честно говоря, я еще не осознала… Мне просто не верится, что Джиллиан… Я имею в виду… – Совсем запутавшись, Дженнифер немного помолчала. – Если бы я видела, как все это произошло, тогда – другое дело, понимаете?

– Понимаю. Но ведь донья Франциска должна была обо всем рассказать тебе.

– Не знаю. Мне показалось, что она почти ничего не сказала, или, возможно, я была так поражена, что не восприняла и половины. Я поняла только, что произошла авария и что в сильную грозу моя кузина добралась до монастыря, заболела и умерла.

– Увы, дорогая, так оно и было. – И она привычно перекрестилась, даже не стряхнув землю с руки. – В ночь на понедельник была ужасная гроза. Недаром же эту долину зовут долиной Гроз. – Она вопросительно посмотрела на Дженнифер. – Ты англичанка?

– Да.

– А кузина – француженка?

– Нет, тоже англичанка.

Монахиня изумилась:

– Англичанка? Но она говорила по-французски…

– О да. – Дженнифер пустилась в объяснения: – Она в совершенстве знала французский. Понимаете, мать ее была француженкой, и потом она вышла замуж за француза. Но отец англичанин. Они родом из Северной Англии.

– Ясно, – кивнула старушка. – Все же странно, что она ничего не говорила о них и даже о своем муже.