Рэймонд Чандлер - Вечный сон

• Название: Вечный сон
• Автор: Рэймонд Чандлер
• Жанр: Классические детективы
• ISBN: 978-5-389-16557-0

Книги Рэймонда Чандлера о Филипе Марлоу не только заложили основы жанра «крутого» детектива, но и стали современной классикой в самом широком смысле. Данное издание содержит три первых романа о знаменитом частном сыщике – «Вечный сон», «Прощай, красавица» и «Высокое окно». Марлоу представляет собой новый тип детективного героя: он романтик, сентиментальный рыцарь, всегда сохраняющий свою индивидуальность и соблюдающий кодекс чести. Он не ищет приключений – они сами его находят, причем сюжет, изобилующий фирменными головокружительными хитросплетениями, начинается, как правило, довольно невинно. Так, в «Вечном сне» отставной генерал Стернвуд поручает Марлоу разобраться с авантюристом, шантажирующим его младшую дочь; в первой сцене романа «Прощай, красавица» сыщик всего лишь напоминает одному громиле, что за выпивку надо платить; а в «Высоком окне» вдова миссис Мердок поручает Марлоу найти дублон Брэшера – редкую золотую монету, пропавшую из коллекции ее покойного мужа… На сюжеты Чандлера поставлено несколько эталонных фильмов-нуар, и для многих образ Марлоу прочно ассоциируется с личностью Хамфри Богарта, несколько раз игравшего эту роль, начиная с экранизации «Вечного сна», снятой в 1946 году Говардом Хоуксом, причем соавтором сценария выступил Уильям Фолкнер. Но Богарт не был первым: еще до его «Вечного сна» были сняты две экранизации романа «Прощай, красавица» – с Джорджем Сандерсом в 1942 году и с Диком Пауэллом в 1944-м. «Высокое окно» было экранизировано дважды: в 1942 году под названием «Время убивать» и в 1947 году как «Дублон Брэшера» («Кровавые деньги» в русском переводе), причем в последнем фильме роль Марлоу исполнил звезда вестернов Джордж Монтгомери.

---

– Значит, так, генерал, – сказал я. – Гейгера, кто бы он ни был и чем бы ни занимался, я могу, если хотите, взять на себя. Вам это обойдется в некоторую сумму, не считая, разумеется, той, что вы заплатите мне за работу. Но хочу вас заранее предупредить: это вам ничего не даст. Вы ведь уже все равно у них на заметке.

– Понятно. – Старик зябко повел широкими вздернутыми плечами. – Минуту назад вы сказали, чтобы я ему заплатил. А теперь говорите, что это мне ничего не даст.

– Вы меня не поняли. Я говорю, что в вашем положении проще и дешевле заплатить, чем лезть на рожон. Вот и все.

– Нет, мистер Марлоу, я человек азартный, меня такая тактика не устраивает. Сколько вы берете?

– Двадцать пять долларов в день плюс расходы – при удачном стечении обстоятельств.

– Ясно. Что ж, будет очень благородно с вашей стороны, если вы снимете с меня этот груз. Надеюсь, эту сложную операцию вы проведете по возможности безболезненно для пациента. Не исключено, мистер Марлоу, что вам придется иметь дело не с одним жуликом, а с несколькими.

Я допил второй бокал бренди, вытер губы и струящийся по лицу пот. Прохладнее от бренди не стало. Генерал прищурился и зашевелил под пледом руками.

– Если окажется, что этот тип ведет более или менее честную игру, я могу вступить с ним в переговоры? – спросил я.

– Да. Вообще поступайте, как найдете нужным. Я целиком вам доверяю.

– Я с ним разберусь, не беспокойтесь.

– Не сомневаюсь. А теперь, мистер Марлоу, прошу меня извинить. Я устал. – С этими словами старик вынул из-под пледа руку и позвонил в висевший на спинке кресла колокольчик. Шнур от колокольчика соединялся с черным кабелем, обвивавшимся вокруг гигантских темно-зеленых кадок, где росли эти вонючие орхидеи. Генерал закрыл глаза, вновь открыл их, бросил на меня напоследок быстрый, живой взгляд и откинулся на подушки. Веки его снова слиплись, и больше он не обращал на меня абсолютно никакого внимания.

Я встал, снял со спинки сырого плетеного стула свой пиджак и, нырнув в заросли орхидей и плотно закрыв за собой обе двери, вышел на улицу. Вдохнув полной грудью свежий октябрьский воздух, я обнаружил, что шофер куда-то исчез, а мне навстречу по красной дорожке легкими пружинистыми шагами идет прямой как жердь старый дворецкий. Я натянул пиджак и остановился.

Дворецкий почти вплотную подошел ко мне и мрачно сказал:

– С вами хотела поговорить миссис Риган, сэр. Пожалуйста, зайдите к ней перед уходом. Что же касается денег, сэр, то генерал распорядился выдать вам чек на ту сумму, какую вы сочтете необходимой.

– Когда же это он успел распорядиться?

Дворецкого несколько озадачил мой вопрос, однако, помолчав, он с улыбкой ответил:

– Понимаю, сэр. Я совсем забыл, что вы же сыщик. Генерал позвонил особым условленным образом, сэр.

– Вы сами выписываете чеки?

– Да, сэр, я удостоен этой чести, сэр.

– Что ж, в таком случае под забором вы не умрете. Нет, благодарю, сейчас никаких денег не надо. Для чего меня хочет видеть миссис Риган?

Дворецкий посмотрел на меня в упор холодными голубыми глазами:

– Боюсь, миссис Риган не совсем правильно представляет себе цель вашего визита, сэр.

– А откуда она вообще знает о моем визите?

– Окна миссис Риган выходят на оранжерею. Она видела, как мы с вами входили туда, и я вынужден был сообщить ей, кто вы такой.

– Очень плохо.

Из холодного взгляд дворецкого сделался ледяным.

– Вы считаете возможным указывать мне, каков должен быть круг моих обязанностей, сэр?

– Нет, я просто вижу, что круг этот совершенно неограничен.

Некоторое время мы молча поедали друг друга глазами, а напоследок дворецкий пронзил меня злобным взглядом и отвернулся.

3

Комната, в которую я попал, была совершенно необъятных размеров, двери и потолки – выше некуда, а громадный, во всю комнату, белый ковер напоминал заснеженное озеро. По стенам стояли высокие, в человеческий рост, зеркала, а на подзеркальниках – великое множество самых разнообразных хрустальных безделушек. На окнах, в тон мебели, инкрустированной слоновой костью, висели тяжелые, очень длинные портьеры; на фоне белого ковра портьеры казались грязными, а ковер на их фоне – каким-то бесцветным. За окнами чернели вдали горы. Было душно, собирался дождь.

Я присел на краешек глубокого мягкого кресла, посмотрел на миссис Риган и… потерял дар речи. Передо мной, лениво раскинувшись в шезлонге и довольно рискованно задрав юбку, восседала богиня. От ее ног невозможно было оторвать глаз: тончайшие шелковые чулки обтягивали полные, округлые колени, икры были столь соблазнительны, а лодыжки столь длинны и стройны, что о них впору было сочинять поэму. Высокая, стройная, сильная. Голова покоилась на атласной подушке, также цвета слоновой кости. Волосы – темные, жесткие, с пробором посередине, а глаза такие же черные и горящие, как на портрете в холле. Тонко очерченный, капризно поджатый рот. Красивый подбородок, кокетливо надутая нижняя губка.

Миссис Риган сидела в шезлонге с бокалом в руке.

– Вы, стало быть, частный детектив, – сказала она наконец, в очередной раз пригубив бокал, и, поднеся его к глазам, посмотрела на меня в упор. – А я-то думала, сыщики только в книжках встречаются или же это какие-то подозрительные субъекты, из тех, что по отелям шныряют.

Ответить мне на это было нечего, поэтому я счел за лучшее промолчать. Миссис Риган поставила бокал на плоский подлокотник шезлонга и, сверкнув изумрудным кольцом, провела рукой по волосам.

– Как вам отец? – спросила она с расстановкой.

– Понравился, – ответил я.

– Он любил Рыжего. Знаете, кого я имею в виду?

– Да.

– Рыжий Риган бывал иногда резок, даже груб, но это был по-настоящему искренний человек. Отцу с ним всегда было ужасно интересно. Напрасно он так неожиданно уехал. Отец очень переживает, хотя никогда в этом не признается. Или вам он что-нибудь говорил?

– Что-то, кажется, говорил, – уклончиво ответил я.

– А вы, я смотрю, не очень-то словоохотливы, мистер Марлоу. Отец хочет его разыскать, да?

– И да, и нет, – обронил я, помолчав.

– Это не ответ. Вы, к примеру, его найти можете?

– Такая задача, насколько я понял, передо мной не ставится. Вы бы лучше сами обратились в полицию, в розыск пропавших без вести. Там ведь сидят специалисты, знатоки своего дела. И потом, одному тут не справиться.

– Что вы, по такому поводу отец в жизни не станет обращаться в полицию. – Миссис Риган опять посмотрела на меня сквозь стекло бокала, осушила его и позвонила в звонок.

В комнату через боковую дверь вошла служанка, женщина средних лет с добродушным желтым лицом, длинным носом, плоским подбородком и большими влажными глазами. Похожа она была на старую лошадь, которая всю жизнь прослужила своим хозяевам верой и правдой, а теперь отпущена на луг пастись.

Миссис Риган помахала ей пустым бокалом, и служанка, не говоря ни слова, даже не посмотрев в мою сторону, наполнила его, передала хозяйке и вышла из комнаты.

– Так как же вы собираетесь действовать? – поинтересовалась миссис Риган, когда дверь за служанкой закрылась.

– Когда и при каких обстоятельствах он исчез?

– А разве отец вам не говорил?

Я искоса посмотрел на нее и хмыкнул. Она вспыхнула. В ее горящих глазах сверкнула злоба.

– Не понимаю, чего вы хитрите! – бросила она. – И вообще, мне не нравится ваше поведение.

– Да и я от вашего не в восторге, – сказал я. – Между прочим, я с вами встречаться не собирался, вы сами меня вызвали. Можете, если вам так уж хочется, строить из себя королеву, можете в моем присутствии выпить хоть дюжину бутылок виски. Можете сколько угодно демонстрировать мне свои ножки. Они того стоят, и я получил от них огромное удовольствие. Можете даже ругать мои манеры, я не обижусь, они действительно оставляют желать лучшего; долгими зимними вечерами я ужасно тоскую, что дурно воспитан. Словом, можете делать все, что хотите, но, пожалуйста, не устраивайте мне допроса – только время зря потеряете.

Миссис Риган с такой силой стукнула бокалом о подлокотник, что его содержимое выплеснулось на атласную подушечку. Затем, опустив ноги на пол, она вскочила и с открытым ртом злобно уставилась на меня. Глаза сверкали, ноздри раздувались, суставы стиснутых в кулаки рук побелели.

– Вы забываетесь! – прохрипела она.

А я сидел и молча улыбался. Миссис Риган очень медленно закрыла рот, взглянула на мокрую от виски подушечку и присела на край шезлонга, подперев рукой подбородок.

– Ну погоди, красавчик. Доиграешься.

Я чиркнул спичкой об ноготь большого пальца, и спичка – кажется, впервые в жизни! – зажглась. Я закурил и глубоко затянулся. Торопиться было некуда.

– Терпеть не могу самоуверенных красавчиков, – сказала она. – Ненавижу.

– Чего вы, собственно, боитесь, миссис Риган?

Ее глаза побелели, а потом потемнели – сплошной зрачок, без белка. Ноздри запали.