Шиван Доуд - Утешение в дороге

• Название: Утешение в дороге
• Автор: Шиван Доуд
• Жанр: Зарубежные детские книги
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-101382-0

После того как юная Холли Хоган попала в приемную семью, только воспоминания о матери делали ее по-настоящему счастливой. Коллекция плакатов любимой музыкальной группы, игрушечная собачка Розабель и самое дорогое, янтарное кольцо, – это все, что осталось от прежней жизни. Если бы она могла набраться безумной смелости и вернуться в Ирландию, чтобы отыскать маму! Но каждый новый день отдаляет Холли от заветной цели. Но однажды она находит белокурый парик и становится Солас, совершенно другой девчонкой – решительной и отчаянной. Такой, которая может убежать из дома, пересечь море и отправиться в опасное путешествие через всю страну навстречу своей мечте.

---

«Эти Олдриджи меня доконают, – думала я. – Они совсем не мои люди. Мне нужно выбираться отсюда. Немедленно».

Я снова увидела Майко: бритоголовый и ухмыляющийся, он шагал по пыльному шоссе, выставив руку с оттопыренным большим пальцем, добираясь автостопом из одного конца Франции в другой. Картинка сменилась: перед глазами возникла A40, бегущая через всю Англию, как река к морю.

«А» значит «авантюра», – подумала я.

И улыбнулась. Я вернулась по траве тем же путем, каким пришла, нащупывая в кармане ключ от дома на Меркуция-роуд.

Хватит с меня школьного ада. Хватит с меня Тутинга с его понтами. Хватит с меня Рейчел с ее визитами, правилами и отчетами. Мне все это до смерти надоело. Отныне существовали только я и парик, и вместе мы составляли девушку по имени Солас. Солас собиралась в дорогу. Сегодня же.

В последний раз я сбегáла спонтанно, с пустыми руками. Но больше не хотела повторять эту ошибку.

Я открыла дверь дома 22 по Меркуция-роуд своим ключом. Фиона уже ушла учить детей, Рэй отправился в свой офис, где могиты занимались планами, зданиями и прочим занудством. Я закрыла за собой входную дверь. Холл встретил меня унынием зала ожидания. Тишина стояла гробовая. Мне не терпелось поскорее уйти, но надо было забрать свои вещи, не говоря уже о парике. На этот раз я убегала серьезно. У меня был план.

Я поднялась наверх и достала свой лучший рюкзак из кожи ящерицы. Туда я сложила:

зубную щетку;

наушники;

губную помаду;

три любимых компакт-диска;

мобильник.

Я подошла к каминной полке и достала из шкатулки мамино янтарное кольцо. Золотисто-коричневого цвета, в форме старомодного надгробия, оно служило мне талисманом удачи. Внутри чернело пятнышко, похожее на застрявшего жучка. Майко сказал мне, что это ископаемое из давно ушедшего мира, запертое там навсегда. «Такое кольцо у тебя с пальцем отрубят, Холл», – эхом отозвался у меня в голове мамин голос. Я улыбнулась и спрятала его в потайном кармане на молнии в рюкзаке.

Потом я сняла Розабель с подушки. Погладила ее истрепанные уши.

– Гггав!

Как ни прискорбно, но Розабель не могла пойти со мной. Слишком большая, она бы не поместилась в рюкзак. К тому же в парике я выглядела на 17, а не на 14 лет – старовата, чтобы таскать с собой игрушечную собаку. Я положила ее обратно на кровать, и она уткнулась черным пластиковым носом в передние лапы.

Я переоделась, выбрав лучшие шмотки, включая новый топ и кроссовки.

Затем я обошла дом в поисках денег. У меня в кошельке было шесть фунтов. Пятифунтовую бумажку я нашла в одном из пиджаков Рэя, да еще вытрясла кучу мелочи из карманов его брюк. Он все равно не заметит, решила я. Так у меня набралось 19 фунтов. Потом я достала атлас дорог и чуть ли не с корнем выдрала страницы, на которых была обозначена А40. И тут меня осенило: «Вот тупица. Они сразу догадаются, куда ты отправилась, если оставить атлас в таком виде». Поэтому я захватила всю книжку, решив, что избавлюсь от лишнего по дороге.

На кухне так и стояла гладильная доска с утюгом. Перед глазами повисла пелена. Сквозь нее пробивался тусклый белесый свет, как будто еще немного – и взорвется лампочка. «Пора, мистер и миссис Бесплодки», – отчеканила я. И вернулась в гостиную, где не было никаких гостей, только я и тикающие дорожные часы, да костеры на столике. Больше никто и никогда не запретит мне ставить кружку прямо на стол, как будто кофейные кольца – это грех, подумала я.

Неужели я действительно собиралась уйти?

Да.

Мой последний побег привел меня за решетку.

На этот раз я отправляюсь в совершенно новую жизнь, в новой стране. Без чьей-либо помощи, на свой страх и риск.

Наконец я надела парик. Над дорожными часами висело зеркало в позолоченной раме. Я опустила голову, и мои жидкие каштановые волосы исчезли под сеточкой парика. Я разбросала белокурые пряди, прикрывая уши и виски, и подняла глаза. Из зеркала на меня смотрел шетлендский пони. Челка висела слишком низко. Я зачесала ее назад и слегка растрепала, после чего накрасила губы розовой помадой. Вот вам и гламурная дива. Девушка в дороге. Твой выход, Солас.

Я надула губы. Послала самой себе воздушный поцелуй. Похлопала ресницами. Солас – та еще штучка. Ей плевать, что думают другие. Ей все до лампочки. У нее куча друзей, разбросанных по всей Ирландии. Ей есть куда пойти. Порхая, как ветерок, я написала записку.

Дорогие Фиона и Рэй, я уехала на Тенерифе работать в клубе моего приятеля Дрю, который прислал мне билеты и все такое, так что не вздумайте меня искать. Прощайте, и спасибо за все, Холли.

Я перечитала записку и добавила знак поцелуя в виде буквы «Х». Потом аккуратно положила ключ поверх записки. Вышла из дома. С рюкзачком из кожи ящерицы за спиной, воображаемой сигаретой в правой руке и копной белокурых волос. Передо мной расстилалась дорога, и она принадлежала только мне.

11. Подземка

Я спустилась по семи ступенькам вниз, вышла на улицу и решительно двинулась вперед. Длинные худые конечности добавляли моей походке расслабленности, а с белокурыми волосами, гладкими и сияющими, как будто только что из парикмахерской, я выглядела на миллион.

На Меркуция-роуд существовало негласное правило, что дверь вашего дома должна отличаться от двух соседних. Так они и чередовались: красная, голубая, черная, темно-серая, снова черная. Два одинаковых цвета никогда не встречались рядом. Если бы это зависело от меня, я бы покрасила все в ярко-розовый. Подъемные окна провожали меня взглядами. Руки чесались поднять камень и швырнуть его в стекло, но я вспомнила, что нахожусь в бегах, поэтому просто свернула на главную улицу и направилась к подземке. Мой план состоял в том, чтобы купить билет и отправиться как можно дальше на запад. Каждый дурак знает, что из города автостопом не уехать. Помню, Майко рассказывал, что во Франции он никогда не ловил машину в городе, потому что городские видят в каждом незнакомце убийцу с топором и никогда не остановятся. Значит, мне нужно было добраться до лондонских окраин.

Горячий затхлый воздух ударил в нос, когда я спустилась на станцию. Этот запах напомнил мне о наших воскресных вылазках с Грейс и Тримом. Но сегодня это был запах свободы, ее первый вестник.

Люди, поезда и эскалаторы создавали оглушительный шум.

– Детский билет, – крикнула я кассиру в окошке.

– По мне, так ты не похожа на ребенка.

Я растерянно уставилась на него. Такого раньше не случалось. И тут я вспомнила про парик. Он же добавил мне года три. Стало быть, теперь мне 17, а не 14.

– Мне меньше 16, – закричала я. – Честное слово.

– Расскажи это кому-нибудь другому, – хохотнул кассир и незаметно подмигнул мне.

Потом постучал по своей машинке, и оттуда вылетела карточка, а я передала ему деньги. Он пересчитал монеты и кивнул.

Я спустилась по эскалатору, улыбаясь так, будто выиграла конкурс красоты. «Расскажи это кому-нибудь другому, детка», – напевала я, довольная собой. Но вдруг хлынул порыв воздуха и едва не унес мой парик. Я вовремя прижала его свободной рукой и расхохоталась, как недоумок, выпущенный на волю. Привыкай к свободе, девочка, напомнил мне ветер подземки.

Я сразу же села на поезд, идущий через «Чаринг-Кросс». «Балхэм». «Клэпхэм Саут». Поезд несся на север, извиваясь на поворотах, издавая отвратительный скрип, как будто скребли ногтем по доске. В вагоне пахло маслом, горелыми спичками и потными телами. После часа пик повсюду валялись газеты. Рэй, наверное, проследовал этим же маршрутом чуть раньше. Я представила его, держащимся за поручень, с пустым и усталым лицом, каким он бывает по вечерам. Его только что выглаженная рубашка наверняка снова помялась. Собеседование по поводу северного офиса? До меня вдруг дошло, что речь шла вовсе не о Северном Лондоне, как в случае Майко, подавшегося в сторону Финчли, потому что Рэй и так работал на том берегу реки. Он имел в виду север страны. Это означало, что, если бы он получил работу, они бы с Фионой уехали из Лондона, и что стало бы со мной? Вот именно. Я закусила губу. Как хорошо, что я сбежала. Мне вдруг показалось, что я слышу голос Рэя, как будто он сидит рядом со мной. Твое имя сделано из облака, Холли. Я тряхнула головой и огляделась. Никого. Только мужик в рваных джинсах и с татуировками на руках пялился на меня. Лысый, с толстыми щеками и серой щетиной. Ему не хватало только топора. Поэтому я уставилась на свои кроссовки, как на карту сокровищ. Он процедил какое-то ругательство, и я покосилась на аварийный шнур, когда поезд остановился на следующей станции.

«Клэпхем Коммон». В вагон ввалилась целая толпа. Чему я несказанно обрадовалась.

«Клэпхэм Норт». Я ездила этим маршрутом, когда мы с Фионой отправились на шопинг, и еще раньше, во время наших воскресных вылазок с Тримом и Грейс. Мы покупали напитки и сигареты и дурачились на платформах. Трим изображал армейского капрала и вытягивался по стойке «смирно». Потом колотил палкой по верхним фонарям, как будто они рядовые под его командованием. Грейс заваливалась на скамейки, как наркоманка на грани смерти. Я вчитывалась в мелкий шрифт на рекламных объявлениях, где говорилось, что вы можете с одинаковым успехом и потерять все свои деньги, и удвоить их количество. Другими словами, не ведитесь на то, о чем пишут крупным шрифтом, если у вас есть мозги. В общем, типичное дерьмо для могитов. Нам было чертовски скучно. Иногда мы попадали в совершенно незнакомые места вроде «Дагенхэм Хитуэй». Я представляла себе кинжалы, общинные владения, грабителей и заросли ежевики, но там оказывались лишь дороги, грузовики и морось. При дневном свете от этого зрелища раскалывалась голова, так что мы опять спускались под землю и садились на другую ветку.