Василий Сахаров - Сын атамана

• Название: Сын атамана
• Автор: Василий Сахаров
• Жанр: Историческая фантастика

1707-й год. Войско Донское. По указу царя Петра Алексеевича Романова на Дон послана карательная экспедиция, которая уничтожена казаками атамана Кондратия Булавина. Начинается восстание, гибнут тысячи людей, горят казачьи городки, а восставший атаман убит предателями и царские войска огнем и мечом наводят порядок на землях донских казаков. Так было в нашей истории. Но есть фактор, который может изменить весь ход событий. Это человек из нашего времени, который оказывается в теле готового действовать молодого казака.

---

К утру от гусиного пера и писанины руки были в мозолях и чернилах. Хотелось спать и, помывшись, я собрался прилечь в комнате на лавку и хотя бы пару часов подремать. Однако неугомонный атаман, собирающий походные тороки, увидев, что полковник Лоскут покинул дом, окликнул меня:

– Никифор.

– Да?

– Я на Сечь уезжаю. Здесь остаются Лоскут и его казаки. Будешь помогать полковнику, и учиться военному делу. Видел, как его хлопцы драться умеют?

Что да, то да. Верные бойцы полковника Лоскута воинами были прирожденными, и где он таких набрал, лично я не понимал. Вроде бы и свои, казаки, повадки нашенские. А в то же самое время никто их не знает и никто им не родня. Непонятные люди, но бойцы лютые, быстрые и стремительные, в рукопашной схватке сильны, саблями машут превосходно и стреляют отлично. Профессионалы.

– Видел, батя.

– Вот то-то же. До моего возвращения будешь с ними. Полковника слушаться как меня, но и не зевать. Лоскут сам себе на уме, и если что-то подозрительное заметишь, казакам нашим шепни. Мало ли что…

– Уяснил.

– Тогда, прощай, сын. Коль все сладится, через месяц-другой свидимся…

Атаман взвалил на плечо тороки, и отправился на двор, где его ждали верные казаки и заседланные лошади. Ему дорога на Сечь, а я остаюсь на хозяйстве.

6

Запорожская Сечь. Хутор Гордеевский. 09.07.1707.

Что есть Запорожская Сечь? Ответ на этот вопрос очень прост, и в то же самое время сложен, ибо всегда имеется минимум две точки зрения.

Если смотреть издалека, например, глазами человека из Центральной России, Сечь это нечто незыблемое, раскинувшаяся на берегах Днепра крепость. Разбойное гнездо воров для одних, и недостижимая мечта о свободе для других. Однако Запорожская Сечь это не просто скопище вольных людей, которые ходят под хмельком по своему военному лагерю и сабельками играются, а когда у них заканчиваются средства к существованию грабят соседей. Это республика, государство свободных граждан, которые не держались за определенную территорию, а их «столица» могла переехать с одного места на другое всего за пару месяцев. Была Хортицкая Сечь, которую часто называют Первой. Ее время ушло, и Сечь стала Томаковской, затем Базавлукской и Никитинской, а к 1707-му году она находилась невдалеке от реки Чертомлицы и, соответственно, именовалась Чертомлыкской.

Итак, Сечь это республика и, как любое государство, она имела свою верховную власть, выборного кошевого атамана, а помимо него прослойку управленцев: судей, есаулов, писарей и куренных атаманов. А раз есть власть, то и законы существовали, которых было очень даже немало. И как составная часть всей этой системы имелись школы, церкви и присутственные учреждения. В далекой Франции первые республиканцы только задумывались о том, что же есть власть народа и свобода, а здесь это уже клонилось к закату.

Чем жила Сечь? Конечно же, в первую очередь это добыча с военных походов, жалованье и откупные деньги от правителей сопредельных государств, налог за переправу через Днепр, внешняя и внутренняя торговля, и винная продажа в шинках. Кроме того, сечевикам платили дань купцы, проезжающие по их землям, а так же имелся оставшийся еще со времен Золотой Орды «дымовой» налог на жилище. Не грабительские десятины от всего дохода, которые феодал и церковь установят, а фиксированная плата за одну печь. Однако и это не все, ведь Сечь это не только воины, но и строители, корабелы, оружейники, кожевенники, бочары, сапожники, коневоды, кузнецы, добытчики селитры, чумаки, производители пороха, ткачи, пастухи, земледельцы, рыбаки и многие другие.

Получается, что для местного населения Сечь это государство. А для царей, императоров, королей, герцогов, графов и прочих баронов, не желавших видеть рядом со своими границами вольную республику, она, как и Тихий Дон, всегда была источником опасности и примером для внутригосударственных бунтарей. А коль так, то и мнение о вольнице у правящей верхушки всегда было соответствующим. Сечь есть пристанище воров, разбойников, смутьянов, предателей, пьяниц, душегубцев и беглых холопов.

С той поры, когда в Бахмуте прошел первый Круг казаков, которые собирались защищать свои права и свободы, минуло семь дней, и Кондрат Булавин оказался на Запорожье. На саму Сечь он не поехал. Прежде чем там появиться, требовалось основательно подготовиться и провести пару встреч. Поэтому, переправившись на правый берег Днепра, он прямиком направился на хутор Гордеевский, где с молодой женой проживал его старый товарищ Константин Гордеевич Головко, по всей земле малороссийской более известный как Костя Гордеенко.

Хутор старого боевого товарища находился невдалеке от Чертомлыкской Сечи, всего десяток верст вдоль Чертомлицы, и вот оно, уютное казацкое поселение. Сады на берегу реки, белые мазаные хатки и лошади, которые привольно пасутся в степи. Костя жил в самом центре хутора – все-таки он хозяин. Булавин оставил своих казаков за околицей, а сам проехал дальше, остановив верного Буяна возле окружавшего опрятную просторную хату плетня, и огляделся.

Богато зажил дружок. Миновала и забылась голодная юность, когда все думы лишь о добыче и пропитании. В те времена Гордеенко ввязывался в любую авантюру и, собрав сотни сиромашных казаков, шел в лихие походы. Был он удачлив и много добра добыл. Но самое главное – не разбазарил долю в добыче, а вложился деньгами в хозяйство. Затем, некоторое время побыл кошевым атаманом, заслужил уважение сечевиков, а сейчас на недолгий срок отошел от дел, и живет тихой спокойной жизнью. Не один десяток батраков в его хуторе. Атаман разводит лошадей для сечевиков, да и скотины у него немало, и от этого Гордеенко получает прибыль, а так же уважение от всего общества.

Кондрат увидел выходящего из хаты Костю и, спрыгнув с коня, пошел ему навстречу. Друзья встретились и крепко обнялись. Костя, широкоплечий здоровяк с корявым шрамом через все лицо от кривого османского ятагана, буйный в гневе и веселый с друзьями, крепко, до хруста, сжал плечи бахмутского атамана. Видимо, старый боевой товарищ хотел показать донцу, что не обабился, не заплыл жиром и по-прежнему воин.

– Силен, чертяка, – прохрипел Кондрат, с усилием, разводя руки запорожца. – Сколько лет после Азова прошло, а ты все такой же.

– А чего нам меняться, Кондрат… – Костя всплеснул руками и поворотился по двору. – Только вот хозяйством обзавелся, да оженился. Сам видишь, что теперь я что-то в жизни имею. Проходи в хату, ты как раз к обеду. А позже Лукьян Хохол появиться должен, и тогда уже о делах поговорим. Ты ведь, наверняка, не просто так в гости приехал?

– Верно, не погостить я к тебе за сотни верст мчался, – сказал Булавин, и атаманы прошли в хату.

В просторной горнице на покрытом вышитой украинской скатертью столе стояли всякие вкусности, которые по достоинству сможет оценить любой, кто хоть раз был приглашен за стол справного казака. Кондрат увидел вареники, жареную рыбу, сметану, пучки свежей зелени, а на середине запотевшую бутыль с горилкой и почувствовал, как в его животе требовательно заворчал дикий зверек по имени «голод».

Через полчаса, насытившись и выпив с Костей за встречу по кубку горилки, донской атаман отвалился от щедрого стола. Пришло время для серьезного разговора и Костя с Кондратом вышли в сад. В это же время появился Лукьян Хохол с десятком рядовых сечевиков из своего куреня. Хохол, поприветствовал прибывшего с Дона старого товарища, а затем атаманы расположились в тени раскидистой высокой груши, улепом покрытой пока еще зелеными неспелыми плодами, и завели разговор.

– Говорят, на Дону нынче неспокойно? – спросил Костя.

– Да, есть такое, – подтвердил Кондрат и рассказал друзьям о своих планах по разгрому карателей и желании поднять Дон и его союзников на борьбу с царем Петром Романовым.

Атаманы помолчали, не сговариваясь, дабы потянуть время и подумать, забили душистым табаком трубки и закурили.

– Что предлагаешь, Кондрат? – наконец, прерывая молчание, спросил Лукьян.

– Помощь ваша требуется. Ждем, что Сечь всеми своими силами поднимется. Нет мочи терпеть спесивых московских бояр, которые казаков захолопить хотят. После нас и ваш черед придет – это вы понимать должны. На левом берегу Днепра царские войска стоят, а крепость Каменный Затон переправу через реку держит и лишает сечевиков доходов. Для вас сие как ножом по сердцу, и это только начало. Думаем, что Костю, – Булавин кивнул на Гордиенко, – надо кошевым атаманом избрать. Говорят, Тимофей Финенко слишком робок, на чужое мнение постоянно оглядывается. И если его о помощи просить, ничего у нас с вами не сладится.

Гордеенко повел мощными плечами и сказал:

– Коль меня в кошевые выберут, помощь вашему делу будет. Обещаю.

– Сколько сил у запорожцев есть, чтобы нам в подкрепление прийти?

– Много войск выделить не сможем. Мазепа – прихвостень царев, под боком. В любой момент в спину ударить может. И московские полки в Киеве стоят, а помимо этого, как ты правильно заметил, Каменный Затон на левом берегу Днепра. В общем, тысяч десять сабель на Дон послать можно – это точно, а большего не жди, друг ты мой Кондрат.