Зои Стейдж - Молочные зубы

• Название: Молочные зубы
• Автор: Зои Стейдж
• Жанр: Триллер
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-111164-9

Страдающая от генетического заболевания Сюзетта Йенсен всегда знала, что материнство станет для нее серьезным испытанием. Тем не менее, она дарит жизнь малышке Ханне, полагая, что теперь у них с Алексом будет настоящая семья. Чувствуя обиду на собственную мать, Сюзетта твердо намерена воспитывать дочь в любви и заботе, которых она была лишена. Но Ханну с уверенностью можно назвать трудным ребенком: в свои семь она умеет читать и писать, но еще не произнесла ни слова. Отличаясь дурным нравом, девочка не задерживается надолго ни в детском саду, ни в школе, вынуждая Сюзетту перевести дочь на домашнее обучение. Презирая установленные мамой правила, девочка с каждым днем становится все агрессивнее. И только с отцом Ханна ведет себя как ангел: для Алекса она его lilla gumman. Сюзетта уверена, что их дочь – первоклассный манипулятор и ненавидит мать. Она одна замечает ревность и ненависть в глазах Ханны. И чем больше усилий прикладывает девочка, чтобы разлучить родителей, тем больше Сюзетта начинает бояться за свою жизнь…

---

– Мне совсем не хочется, чтобы ты чувствовала себя одинокой, особенно… Тебе нужно поправить здоровье и прийти в норму. Порой я не знаю, как помочь, но всегда к этому стремлюсь…

Вниз по ступенькам запрыгал небольшой и твердый резиновый мячик. Через секунду – второй, за ним – еще один. У подножия лестницы они разлетелись в разные стороны, вслед за ними скатилась Ханна и стала носиться кругами, пытаясь их догнать.

– Ханна, вернись в свою комнату, пожалуйста.

Девочка не обратила на мать никакого внимания. Она схватила один из мячей, опять бросила его на пол, а когда тот отскочил, вприпрыжку помчалась за ним такими же резкими движениями, раскачиваясь на ходу и балансируя руками, чтобы сохранять равновесие.

– Ханна!

Сюзетта встала, обошла диван, повернулась к Алексу спиной и сложила руки на груди. Ей не хотелось, чтобы он видел, как тяжело ей сохранять самообладание. Она желала наброситься на дочь, закричать: «Ну что ты за дрянь такая, черт бы тебя побрал!», но не могла.

– Ты не могла бы поиграть наверху, пока мы не закончим?

Мимо Сюзетты проскакал мяч. Ханна, даже не взглянув на нее, бросилась за ним.

– Lilla gumman. Мы с мамой разговариваем. Иди наверх, я скоро буду.

Тяжело топая уставшими ногами, Ханна наконец собрала своих попрыгунчиков и медленно побрела наверх.

Дочь всякий раз старалась отомстить матери, когда та не шла у нее на поводу: щипала за самые чувствительные места, била в какое-нибудь особенно болезненную точку, кусала… Лицо Сюзетты покраснело от гнева, она чувствовала себя разбитой и не могла этого скрывать.

– Девочка всегда тебя слушается, – сказала она и опять села, расположившись рядом с Алексом.

– Видит меня не так часто.

– Тебя она любит больше.

– Неправда.

– Правда.

– Со мной, älskling, она даже не разговаривает.

Вот это да. Неужели Ханна, заговорив с ней, принесла ей победу, пусть даже жестокую и неприятную?

– Может, пришло время позвонить в «Саннибридж»? – спросил он.

Сюзетта затаила дыхание. Она не могла выплеснуть разом свои эмоции и выказать облегчение, поэтому потянулась к бокалу и сделала глоток.

К заведению под названием «Саннибридж» Алекс всегда относился с большой неохотой. Если отбросить дурацкое название[10], оно представляло собой альтернативную школу с углубленным изучением искусств, но недостаточно академическим, на его взгляд, уклоном. Когда Ханна была совсем еще крохой, они не раз спорили, куда ее определить: в «Грин Хилл экедеми» или во «Фрик скул», потому что обе производили впечатление и считались школами с высоким уровнем обучения.

Из «Грин Хилл» Ханну попросили пять недель спустя. Сидя перед небольшим советом воспитательниц и руководителей учебного заведения, Сюзетта с Алексом услышали, что девочка эмоционально не готова посещать детский сад. Ее «неспособность к взаимодействию» доставляла «значительно больше проблем, чем предполагалось ранее». Они, особенно Алекс, обиделись, когда в разговоре зазвучали более резкие тона и воспитательницы отбросили вежливость в сторону. Сам он никогда не видел, чтобы Ханна «агрессивно рычала», и не мог поверить обвинениям в том, что она «прятала игрушки только для того, чтобы ими не могли воспользоваться другие дети» и «злобно все ломала». В саду боялись, что их дочь в конечном итоге ударит другого ребенка: «Мы подозреваем, что она подожгла в столовой мусорную корзину», после чего Алекс потребовал вернуть плату за неоконченное обучение и выбежал из зала.

Сюзетта кротко извинилась перед персоналом и поспешила за мужем.

До провала с исключением из «Грин Хилл экедеми» она считала, что среди всех ее знакомых Алекса было труднее всего вывести из себя. И, даже разозлившись, он быстро остывал. Но в следующие несколько дней в нем клокотал гнев.

В итоге Сюзетта записала Ханну во «Фрик скул», и настроение Алекса вернулось в норму. Надеясь, что это поможет, она заранее предупредила новую воспитательницу о проблемах с поведением, с которыми Ханна столкнулась в предыдущем детском саду.

Сюзетта осознавала, что эта молодая женщина с татуировкой в виде изысканной улитки на запястье и крохотной нострилой в носу понятия не имела, какие трудности ждали ее впереди. Но при этом надеялась и молилась, что Ханна откликнется на ее юный безграничный задор, придет в восторг от улитки (либо от бунтарского пирсинга) и постарается ей понравиться.

Сюзетта заранее решила приложить все усилия и оградить Алекса от правды, если дело не заладится. До исключения дочери из первого детского сада он никогда не отгораживался от всех и не впадал в депрессию, а в таком состоянии она с ним долго справляться не могла.

Когда Сюзетта забирала дочь в первый день, воспитательница заметила: «Она, может, и тихая, но совсем не робкая, настоящий маленький вулкан». Конец уже можно было предвидеть. На пятый день молодая женщина, в беспокойстве заламывая длинные пальцы, сообщила, что Ханна им не подходит. Она без конца ломала на мелкие кусочки все карандаши. И, что еще хуже, любила вылавливать из аквариума золотых рыбок. Ее несколько раз на этом ловили, до тех пор пока наконец не обнаружили всех их дохлыми среди коллекции пластмассовых игрушек сходного размера. На восьмой день Сюзетту вызвали в детский сад, после того как Ханна сделала вид, что потеряла сознание от голода. Первым делом ее спросили, не страдает ли Ханна СГДВ[11]; потом усомнились в способности Сюзетты воспитывать детей.

Следующего вызова она ждать не стала, забрала Ханну из сада и рассказала Алексу правду лишь отчасти: дочка не умеет говорить, поэтому среди незнакомых людей впадает во фрустрацию. А потом предложила заниматься с ней дома. Девочка уже умела читать и производить простые арифметические действия. Алекс воспринял эту идею с энтузиазмом и обнял ее.

То, что сейчас ему в голову пришла мысль о «Саннибридже», означало, что он начал осознавать весь масштаб проблемы. Идея записать дочь на прием к психологу не показалась ему оскорбительной, хотя она этого боялась. Может, получив заказ на строительство в деловом центре города, он преследовал более эгоистичные цели и хотел, чтобы у Сюзетты высвободилось время на него. Или проникся ее страхом перед гниющими кишками и экскрементами в специальном мешке. Она не всегда могла сказать, что им двигало: интересы других – ее или дочери – или же его собственные. Но, возможно, учебное заведение, в котором упор больше делается на игру, станет для Ханны приятным развлечением.

– Уже апрель, в этом году слишком поздно, – сказала она, возвращаясь к действительности и выливая в бокал остатки вина, – но я узнаю, примут ли ее во второй класс.

– Конечно, примут. – Он безгранично верил в дочь. – Для своего возраста она так много знает, они наверняка разглядят в ней молчаливого гения.

Он улыбнулся, и вокруг его глаз появились тонкие морщинки.

– Я запишусь на прием.

Алекс наклонился к ней и поцеловал.

– Я уверен: врач, новая школа – это сработает. Может, к осени она даже заговорит, и тогда у нас появится возможность выбирать из многих школ.

Неужели он в это действительно верил?

Алекс встал и потянулся, разминая конечности.

– Поднимусь наверх. Ей что-нибудь сказать?

– Да, было бы здорово. Когда мы ехали в машине, я допустила ошибку, подумав, что она уже готова вернуться в школу, ведь с прошлого раза прошло некоторое время. Девочка не понимает, чего себя лишает. Может, если это будет исходить от тебя…

Она взяла бокалы и отнесла их в раковину.

– А что сказать ей по поводу врача?

– Может, просто заронить в ее голову мысль о новых отношениях с человеком, не являющимся ни папой, ни мамой, ни бабушкой, ни дедушкой.

Алекс кивнул.

– Я проявлю сдержанность и такт. Думаю, она не очень хорошо справляется с проблемами и тревогой в трудной ситуации.

– Да, – в голосе Сюзетты, помимо ее воли, прозвучало облегчение, – рада, что ты меня понял. Jag alskar dig[12].

Она знала, какое он испытывал наслаждение, когда она выражала свои чувства к нему на шведском языке.

– Jag alskar dig.

Он послал ей воздушный поцелуй и стал подниматься по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки.

Оставшись одна, Сюзетта без труда представила, как это будет выглядеть. Когда учебники были убраны в шкаф, никаких следов присутствия Ханны не осталось. Если девочка пойдет в школу, у нее будет целых шесть часов в день на себя. Вероятно, она опять возьмется за наброски. У нее появится возможность стать высококлассным членом «Йенсен & Голдстейн», а не маячить призраком на периферии. Она сможет записаться на кулинарные курсы или в танцкласс. Если захочет, заведет блог или разобьет огород свежих экологически чистых овощей, чтобы кормить ими семью. Сама она постоянно есть овощи не могла: время от времени ее привередливый пищеварительный тракт восставал против этой трудно усваиваемой пищи, но в глубине души считала, что сам факт их выращивания станет для нее наградой. А продукция будет лучше магазинной и уж точно безвредной.