Эмили Сувада - Этот жестокий замысел

• Название: Этот жестокий замысел
• Автор: Эмили Сувада
• Жанр: Зарубежная фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-100180-3

Эпидемия смертельного вируса закончилась, но борьба Катарины только начинается. Отец девушки, гениальный ученый, повинный в смерти миллионов людей, не собирается прекращать свои бесчеловечные разработки. Кэт, Коул и Леобен отчаянно пытаются найти способ его остановить. Но все их действия заранее обречены на провал, ведь Катарина не может контролировать даже свой разум: девушка стала жертвой пугающих видений прошлой жизни, о которой она и не подозревала. Столкнувшись с ложью и предательством самых близких людей, Катарина вынуждена действовать самостоятельно. И хотя ее отец всегда на шаг впереди, самой большой угрозой для Кэт могут стать секреты, скрытые в ее собственном подсознании.

---

Я до сих пор не вспомнила, откуда Цзюнь Бэй его знала. Такого человека непросто забыть, и не только из-за его маски кодировщика. Он примерно моего роста и выделяется среди высоченных солдат. Большинство людей еще в детстве устанавливают себе алгоритм для улучшения опорно-двигательного аппарата, чтобы управлять своей осанкой и пропорциями тела, потому что практически все хотят быть высокими. Особенно парни.

Забавно, но большинство людей считало, что появление гентеха разрушит взаимосвязь между биологией и гендерными признаками, и по большей части так и вышло. Существуют алгоритмы, которые воссоздают признаки Y-хромосомы, те, что препятствуют ее проявлениям, и те, которые купируют вообще все половые признаки. Но с появлением возможности с такой легкостью изменять внешность некоторые гендерные стереотипы, наоборот, укоренились. Высокий рост и фигура. Ресницы и подбородок. Ширина плеч и обхват руки. Мало кто устоял перед возможностью соответствовать общепринятым эталонам красоты.

Живя в хижине, я считала, что низкая лишь потому, что у меня гипергенез. Не существовало алгоритмов, которые были бы достаточно безопасными и могли добавить мне несколько сантиметров, уменьшить грудную клетку или удлинить ноги. Но Цзюнь Бэй могла выглядеть так, как ей хотелось, и для нее сохранение внешности, которую определяли естественные гены, скорее всего, было принципиальным решением.

Так же поступил и Мато, и сейчас, когда я встречаюсь с ним взглядом и вижу затаенный, острый как бритва интеллект в его глазах, начинаю понимать почему. Кажется, своим ростом он делает заявление – это способ напугать людей так же, как я испугалась Коула в хижине, когда увидела, что он безоружен. Он давал понять, что при желании может убить меня голыми руками.

Наверное, рост Цзюнь Бэй и Мато дает понять, что их настоящая сила кроется в уме.

Мато вынимает металлическую ручку из кармана и удерживает ее между большим и указательным пальцами левой руки, а остальными пальцами ударяет по ней, чтобы она вращалась.

– Тебе повезло, что у тебя стоит такой имплант. Они очень редкие.

– Как… подавители памяти?

Он склоняет голову.

– Они могут подавлять воспоминания, но их используют не для этого. Ты хоть видела, как он выглядит?

Я поднимаю бровь:

– Я думала, это обычный чип. Только в черепе, верно?

– Не совсем.

Он снова принимается крутить ручку, но его глаза стекленеют, а у меня перед глазами вспыхивает его полное имя.

Поколебавшись, я принимаю его сигнал, и над столом появляется трехмерное изображение головы человека. Я молча разглядываю его. Мне все еще сложно привыкнуть, что в любой момент передо мной может появиться что-то, настолько реалистичное, как это.

Я протягиваю руку к изображению, но пальцы проходят сквозь него. Голова медленно вращается, ее кожа и череп полупрозрачного желтого цвета, поэтому мне видно функционирующий мозг. К внутренней стороне черепа прикреплен красный продолговатый чип размером с ноготь на большом пальце. Когда я вижу его, кожу на затылке начинает покалывать.

– Этот прямоугольник и есть имплант, – говорит Мато, продолжая вращать ручку. – А это – нейронная сеть.

Изображение меняется, и появляется толстая красная линия, которая тянется от чипа и обвивает спинной мозг. За ней, словно виноградные лозы, вырастают еще несколько кабелей. Они разделяются и ветвятся, пока не начинают напоминать ветви огромного дерева, разросшегося в мозгах.

Изображение пульсирует у меня перед глазами, и от этого покалывание в затылке превращается в боль.

В моей голове есть такая же штука.

– Это потрясающая технология, – со стеклянным взглядом говорит Мато.

Я открываю рот, но не доверяю своему голосу. В моих мозгах, наверное, тысячи кабелей. Всю неделю я знала, что Лаклан как-то смог повлиять на мой интеллект, но до этого момента не понимала, насколько все ужасно. Какое это насилие. Он не играл в сотворение идеальной дочери. Он проводил эксперимент. Это жестоко и жутко. И инструменты, которые он использовал, все еще внутри меня.

Черт, меня сейчас стошнит.

Я отворачиваюсь от изображения и, приоткрыв рот, делаю глубокий вдох.

Кажется, кафельные стены давят на меня, а в комнате внезапно не остается воздуха.

– Ох, – вздыхает Мато и взмахивает рукой. Изображение тут же исчезает. – Мы можем отложить взлом, если тебе стало плохо.

Я качаю головой, стараясь контролировать дыхание.

– Все в порядке. – Я заставляю себя выпрямиться и поворачиваюсь к столу. Не думаю, что если отложим это, то мне станет легче, к тому же мне не хочется выглядеть слабой перед этим парнем. – Что делает имплант?

Мато останавливает крутящуюся ручку и перекладывает ее в правую руку. Но в этот раз, когда она начинает вращаться, падает на стол.

– У меня лучше получается левой рукой, чем правой, – глядя на меня, говорит он. – Но это не из-за практики, а из-за импланта.

Он снова принимается крутить ручку в левой руке. Прекрасная, идеальная дуга.

– Ты хочешь сказать, что используешь какой-то код? – спрашиваю я.

– Именно. Только это ментальная команда, зашитая в имплант. Всякий раз, когда я думаю о том, чтобы начать крутить ручку, мое тело тут же на это реагирует.

Я хмурюсь, когда он вновь принимается ее вращать. Что движения можно контролировать кодами, известно давно, именно так и работают марионетки. В их телах разрастается сеть, которая передает импульсы в мышцы и нервы. Некоторых спортсменов даже ловили на использовании подобных технологий. Как бы людям ни хотелось это отрицать, но компьютеры намного лучше справляются практически с любой задачей. И хотя их невозможно запрограммировать так, чтобы они повторяли все движения, которые может совершать человек, но если создать код, воспроизводящий лишь одно действие – например, ловля мяча, – то это будет получаться лучше и быстрее, чем у самого талантливого человека.

Но не все так идеально. Даже со всеми проводами в мышцах тело скорее прислушается к мыслям, чем к командам алгоритма. Вот почему марионетки дергаются.

Но имплант не соединен проводами с мышцами. Он отправляет команды прямо в мозг.

– Прелесть импланта в том, что этот навык занимает какое-то место в нашем мозгу, и для этого задействованы несколько нейронов, – говорит Мато. – Когда я записываю новое движение в имплант, то он посылает команду прямо в мой спинной мозг и подавляет те нейроны, которые за это отвечают, пока они не атрофируются. – Он снова поднимает ручку левой рукой, его глаза стекленеют, а затем он вновь пытается щелкнуть по ручке, но его движения становятся такими неуклюжими, как будто он вообще едва может удерживать ее в руках. – Сейчас я использую только свой мозг, но нейроны, которые когда-то контролировали мою руку, исчезли.

Его глаза снова стекленеют, и ручка вновь начинает вращаться. Только в этот раз она не просто крутится в его руках, а плавно перекатывается между пальцами, не сбиваясь, даже когда Мато поднимает руку. Сейчас он просто красуется, но тошнота, которая накатила на меня, когда я впервые увидела имплант, утихла, и ей на смену пришло любопыт-ство.

– Так ты больше не можешь пользоваться левой рукой? – спрашиваю я. – А если имплант сломается?

Он вздыхает:

– Кодировщик с таким потенциалом, как у тебя, не должен быть настолько ограниченным. Если имплант может двигать моей рукой лучше, чем я, то почему бы мне не позволить ему делать это? Бо́льшая часть нашего мозга занимается простым контролем над телом, а это ценное пространство. Если подавлять нейроны в мозгу достаточно долго, то мозг начнет их использовать для чего-то другого. И нейроны, которые раньше контролировали мою левую руку, теперь могут быть использованы для чего-то более полезного – мыслей, воспоминаний, вычислений. Имплант не инструмент для управления движениями. Это система для реорганизации человеческого мозга.

Я сижу, уставившись на него. Какой безумный замысел: изменение нейронных связей в мозгу и перенос контроля за движениями на имплант, чтобы заново использовать это пространство и стать умнее. Меня ужасает мысль, что Лаклан поместил это в мою голову против моей воли, но в то же время в груди трепещет волнение от того, как я могу использовать это. Это же передовые технологии. Мато опускает ручку, и я ловлю себя на том, что смотрю на него, зачарованная интеллектом, отражающимся в его глазах.

Интересно, что он уже загрузил на имплант и что получил взамен.

– Так что это не подавитель памяти, – говорит он, катая ручку по столу. – Но с помощью него можно изолировать те части мозга, в которых хранятся воспоминания, и подавить их. Хотя есть множество более простых способов, чтобы сделать это.

Я киваю и беспокойно ерзаю на стуле, переведя взгляд на ручку, которую он крутит на столе. Есть множество более простых способов сделать все то, что Лаклан сделал со мной. Спрятал, изменил, подавил воспоминания… да он даже пропустил вакцину через мое тело. Но Лаклан никогда не тратил время и силы на бесполезные действия.