Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

• Название: Почти нормальная семья
• Автор: Маттиас Эдвардссон
• Жанр: Зарубежные детективы
• ISBN: 978-5-389-16822-0

Кто убил Кристофера Ольсена и почему? В этом захватывающем триллере Маттиас Эдвардссон плетет паутину, в которую попадают и герои, и читатели, и любое событие имеет оборотную сторону. Все, о чем вы думали, что вы знаете, переворачивается с ног на голову, когда сдвигается перспектива и на сцене появляется новый персонаж, а вся история предстает в новом свете. Так насколько хорошо вы знаете своих детей и как далеко пойдете, чтобы защитить тех, кого любите? И можно ли оправдать убийство? Впервые на русском языке!

---

Другие мужчины давали мне понять, что в этой ситуации я не одинок. Очень хочется думать, что мы продвинулись куда дальше, что благодаря равноправию большинство современных отцов умеют правильно относиться к сексуальности своих дочерей-подростков. Но факт заключается в том, что, как это ни грустно, я не знаю ни одного мужчины, который мог бы просто и естественно поговорить с дочерью-подростком о сексе.

Когда я после нескольких банок пива спросил как-то об этом Дино, тот аж поперхнулся:

– Если кто тронет Амину хотя бы пальцем, я ему хрен отрежу!

Ясное дело, я понимал, что он говорил это не всерьез. В последние годы у Амины было несколько бойфрендов, и ни один из них, насколько мне известно, не лишился ни одной части тела. Однако я не верю, что Дино сидел и откровенно разговаривал с Аминой о сексе.

До конфирмационного лагеря мы с Ульрикой никогда не обсуждали сексуальность Стеллы. Знаю, что Ульрика помогла ей, когда у нее начались месячные, но в остальном Стелла была ребенком во всех отношениях. Ей только что исполнилось пятнадцать. Возможно, я был слишком наивен.

Робин уговорил меня остаться на ужин. В столовой был отдельный зал, где мы могли сидеть так, чтобы Стелла нас не видела.

Повара в этом месте работали отменные, и еда была просто великолепная. Мы с Робином вели интереснейшую беседу. Он рассказал мне, что почти все конфирманты признались: они верят в божественную силу, которая сильнее человека. Робин спросил их, почему эта сила не является Богом, и потом, выслушав каждый ответ, объяснил им, что они, вполне вероятно, говорят именно о Боге.

Я не хотел примешивать сюда личные дела, однако не мог удержаться от вопроса:

– А что сказала Стелла?

Робин положил в рот порцию картошки с розмарином, и мне пришлось ждать, пока он не прожует.

– Сообразительная девочка. У нее острый ум.

– Так что же она сказала?

– Она сказала, что Бог наверняка существует, но лучше все же сделать вид, будто его нет, потому что все религии и конфессии ведут к разногласиям.

Кажется, мне не удалось скрыть улыбку.

– Как я уже сказал, она умная, – проговорил Робин.

После ужина я спросил, можно ли мне посидеть в столовой. Вскоре я должен был отправиться домой, однако мне надо было кое-что подготовить перед завтрашней службой.

– Само собой, – ответил Робин.

Он рассказал, что конфирманты продолжат работу в малых группах.

После нескольких часов добросовестного общения я с удовольствием остался наедине со своими мыслями и с компьютером. В целом я человек достаточно общительный, но все же описал бы себя как интроверта. Частное я всегда почитал самым главным, в том числе и в своей собственной семье. Право на личное пространство для меня столь же важно, как и возможность раскрыться и поговорить обо всем на свете. Мне кажется, нас с Ульрикой не раз выручало то, что мы всегда могли уединиться и побыть наедине с собой. Необходимость все делать вместе часто становится обременительной. Нередко говорят, что человек стадное животное, однако не следует забывать о том, что мы в такой же степени одиночки.

Когда я закончил свои приготовления, над озером начали сгущаться сумерки. Время пролетело незаметно – мои дела потребовали куда больше усилий, чем я рассчитывал. Поскольку Ульрика работала в Стокгольме, у меня не было причин спешить домой. Осталось только попрощаться с Робином. Стеллу я решил избегать, чтобы не раздражать ее попусту. То, что выезд и на этот раз получился удачным, – во многом заслуга Робина, этого никак нельзя отрицать. На душе у меня было легко оттого, что дела в лагере идут хорошо. Словно гора упала с плеч, и я наслаждался каждым шагом, ступая по гравийной дорожке, ведущей через площадку перед главным корпусом.

Учебный центр состоял из трех самостоятельных зданий. В большом здании находились столовая, кухня и помещения для занятий, а спальные корпуса располагались напротив. Чуть в стороне, отчасти скрытый за стволами буков, прятался маленький корпус, где спали вожатые, свободные от ночного дежурства.

Судя по всему, у конфирмантов было свободное время. Некоторые сидели снаружи на травке, но большинство находилось где-то в доме.

– Вы не видели Робина? – спросил я у одной из вожатых.

– Кажется, он пошел в наш корпус.

Я поспешил туда через небольшую рощицу. Под вечерним небом эхом разносился смех подростков.

Подойдя к двери, я постучал. Никакого ответа. Может быть, Робин сидит в туалете? Или пошел в душ? Я подергал ручку, но дверь была заперта. Неужели он заснул?

Обогнув угол дома, я заглянул в окно, но увидел лишь пустую кровать. Не питая особых надежд, я подошел к другому окну. Штора была опущена, но внизу осталась полоса, и изнутри пробивался слабый свет. Вероятно, Робин задремал. Я подался вперед, чтобы постучать, и вздрогнул, когда заглянул через щель в комнату. Там в полумраке сидели два человека и в панике смотрели друг на друга.

Одного взгляда было достаточно, чтобы все понять. Прошло четыре года, но я по-прежнему буквально вижу перед глазами эту сцену. Вероятно, она никогда не сотрется из моего сознания.

Робин и Стелла, которые поспешно пытаются натянуть на себя одежду.

27

К утру четверга Стелла провела за решеткой уже пять ночей. Я представлял, как она лежит на грязной кровати в узкой темной камере. Во время завтрака я ходил туда-сюда по кухне, не находя себе места.

– Перестань, – бросила Ульрика. – Оттого, что ты нервничаешь, никому пользы нет.

– И что же мне делать?

– Лично я собираюсь поработать, – ответила Ульрика. – Может, и тебе бы это пошло на пользу?

Ладно, по крайней мере, отвлекусь. Оставив сообщение по телефону, что выздоровел, я отправился в приход. В сентябре в этом городе начинается суматоха, как перед Рождеством. После летнего затишья улицы заполняются возбужденными студентами, сбитыми с толку поисками собственного пути и занятыми демонстрацией своей неповторимости. Повсюду появляются вихляющие велосипедисты, у которых из кармана звучит голос навигатора, двадцатилетние юнцы с рюкзаками и кожаными портфелями, в которых лежат готовые ответы на все вечные вопросы. Лишь в октябре Лунд приходит в себя, когда напряженность спадает, когда прошел обряд посвящения в студенты, а то кто-то уже укатил домой, не выдержав ностальгии по родине. В этом шарм и своеобразие жизни в университетском городе. Каждую осень его захватывают новые мечтатели и строители лучшего мира. Каждую осень, в краткие недели бабьего лета, он перерождается, словно меняя кожу. Это может нравиться или не нравиться, но до конца привыкнуть к этому невозможно.

Мои коллеги сидели в приходской кухне, их голоса доносились до холла, когда я вошел и повесил на крючок куртку.

– Поначалу я была в шоке, но если хорошенько подумать, то становится ясно, что…

– У нее всегда был бешеный темперамент.

Не услышать, о чем они говорят, было невозможно.

– У них не получилось поставить ей четкие границы. Такая девочка, как Стелла, понимает, только когда с ней твердо…

– Ульрика и Адам слишком распустили ее.

Замерев в холле, я вслушивался в их слова.

– Ясное дело, Стелла ни в чем не виновата, – сказала Моника, одна из диаконис. – Она всего лишь дитя. Подросток.

Повисла пауза. Я почувствовал, что словно парю в воздухе. Затем все продолжилось.

– Стелла ходила к детскому психиатру.

– Меня это не удивляет.

– Стелла всегда была немного не в себе. С самого детства она отличалась от других.

Снова повисла пауза. Кто-то кашлянул.

Я люблю своих коллег. Всегда мог положиться на них, ощущал их доверие и любовь. С тех пор как я поступил в приход, его деятельность претерпела значительные изменения, и многие согласились бы с тем, что в этом немалая доля моей заслуги. Я был настолько не подготовлен к тому, что они могут вот так откровенно сплетничать у меня за спиной, что все мысли как будто застыли в голове. Словно зомби, я шагнул в кухню и уселся за общий стол.

– Боже мой, Адам! – выпалила Моника.

Пять пар округлившихся глаз взирали на меня, словно наблюдая второе пришествие.

– Ты ведь не собираешься работать? – хором спросили они.

– У меня во второй половине дня венчание.

– Но мы поставили на него Отто, – произнесла Анита, наш администратор.

– Ты пропустила мое сообщение о том, что я поправился?

Она покраснела:

– Мы не могли подумать, что ты…

Я переводил взгляд с одного на другого в надежде, что кто-нибудь скажет все как есть, но они могли выдавить из себя лишь обрывки невнятных фраз.

В конце концов Моника поднялась и взяла меня за руку. В приходе она работала со времен святого Ансгара[11] – и всех объединяла, как скала, на которую мы могли опереться.

– Пошли, – сказала она и повела меня по коридору, пока мой мозг по-прежнему работал на холостых оборотах.

Мы сели друг против друга в низких креслах в ее кабинете. Моника положила мне на колени свои украшенные перстнями руки и подалась вперед, вкрадчиво глядя на меня кошачьими глазами.