Анна-Мария Зелинко - Дезире

• Название: Дезире
• Автор: Анна-Мария Зелинко
• Издательство: КУбК
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-85554-001-4

Увлекательный роман австрийской писательницы Анны-Марии Зелинко «Дезире» рассказывает о дочери марсельского торговца шелком, которой судьбой было уготовано стать родоначальницей современной династии шведских королей.

Юной Эжени-Дезире Клари молодой генерал Наполеон Бонапарт клялся в вечной верности. Впоследствии она станет супругой генерала наполеоновской армии Жана-Батиста Бернадотта. «Дезидерией», то есть «желанной», назовут шведы свою умную и добрую королеву.

---

Когда я появилась в зале, Мюрат бросился ко мне. Его плоский нос обнюхивал меня, как морда гончей.

— Вы уже вернулись, мадам?

Я с удивлением посмотрела на него.

— Я сказал императрице, что Бернадотт очень хочет, чтобы она пригласила его для беседы, и я предложил Бермадотту подойти к ней. Таким образом, они оба не обратили внимания на то, что творится в ложах, — сказал Мюрат.

— На то, что творится в ложах? — я. — Что вы этим хотите сказать, маршал Мюрат?

Мюрат был настолько увлечен своим разговором со мной, что не заметил внезапного гула голосов, заполнившего зал.

— Я говорю об одной, определенной ложе, — сказал он мне доверительным тоном. — Той, куда вы повели Его величество.

— Ах! Ложа семнадцать?.. Почему же Жан-Батист и императрица не должны знать о том, что происходит в этой ложе? Разве весь зал уже не знает об этом? — спросила я, смеясь.

Пораженному лицу Мюрата не было цены. Он поднял голову, посмотрел в направлении взглядов всех гостей и увидел, да, увидел императора, раздвигавшего занавески ложи семнадцать. Возле него появилась м-м Летиция…

Деспро сделал знак оркестру, грянули фанфары, сопровождаемые бурей аплодисментов.

— Каролина ничего не знала о возвращении своей матери в Париж, — сказал Мюрат, глядя на меня с завистью.

— Я думаю, что Мадам Мать всегда стремится жить около того из своих сыновей, которому она нужнее всего, — сказала я задумчиво. — Сперва возле Люсьена в изгнании, а теперь возле Наполеона, который коронован…

Танцевали до зари. Вальсируя с Жаном-Батистом, я его спросила, где находится Ганновер.

— В Германии, — ответил он. — Это страна, откуда родом царствующий дом Англии. Население ужасно пострадало в годы войны.

— А ты знаешь, кто теперь будет управлять Ганновером в качестве французского губернатора?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Жан-Батист. — И это… — он остановился посреди фразы, посреди трех тактов, близко наклонился к моему лицу и посмотрел мне в глаза. — Это правда? — спросил он просто.

Я утвердительно кивнула.

— Вот теперь я им покажу! — пробормотал он, продолжая танец.

— Кому и что ты хочешь показать?

— Как управляют страной. Я хочу показать это императору и каждому из его генералов. Особенно генералам. Ганновер будет мною доволен.

Жан-Батист говорил очень быстро, и я почувствовала, что он счастлив. Счастлив впервые за долгие, долгие годы. Было странно, что в этот момент он совсем не думал о Франции, а только о Ганновере, о Ганновере где-то в Германии…

— Твоей резиденцией будет королевский дворец, — сказала я.

— Конечно! Вероятно — это лучший замок, — ответил он с безразличием. Это не произвело на него никакого впечатления.

Его не поразило даже то, что наилучшей резиденцией для него, бывшего сержанта французской армии, будет замок королей Англии… Почему мне это показалось странным?..

— У меня кружится голова, Жан-Батист! Кружится голова!..

Но Жан-Батист продолжал танцевать, пока скрипачи не спрятали инструментов и праздник маршалов не окончился.

До отъезда в Ганновер Жан-Батист выполнил одно из моих желаний и вызвал полковника Лефабра в Париж. История с кальсонами Наполеона дала ему идею назначить полковника в интендантство, что связывало его исключительно с обмундированием, обувью и бельем наших солдат.

Полковник и его жена пришли меня благодарить.

— Я очень хорошо знал вашего отца. Он был очень почтенный человек.

Мои глаза наполнились слезами, но я улыбнулась.

— Вы были правы в свое время, полковник. Бонапарт не партия для дочери Франсуа Клари…

Я услышала, как у его жены перехватило от ужаса дыхание. Оскорбление величества!..

Полковник, правда, посинел от замешательства, но выдержал мой взгляд.

— Вы правы, мадам, — проворчал он. — Бернадотт безусловно больше подошел бы вашему батюшке.

Наполеона информировали о всех изменениях производства высших офицерских чинов, и когда он увидел в списке имя полковника Лефабра, он на секунду задумался, а затем разразился громким хохотом.

— Полковник с моими кальсонами! Чтобы доставить удовольствие своей жене, Бернадотт доверил ему кальсоны всей армии!

Мюрат, конечно, насплетничал об этом, и с тех пор все называют бедного Лефабра «полковник-кальсоны».

Глава 21 В почтовой карете между Ганновером и Парижем, сентябрь, 1805 (Император отменил наш республиканский календарь. Моя покойная мама была бы очень счастлива. Она никак не могла к нему привыкнуть.)

Мы были очень счастливы в Ганновере — Жан-Батист, Оскар и я. Единственное, из-за чего мы ссорились, так это из-за драгоценного паркета в королевском дворце.

— То, что Оскар воображает, что этот навощеный как зеркало паркет в большом зале сделан только для того, чтобы сын военного губернатора катался по нему, как по льду, — меня не удивляет. Этому плутишке всего шесть лет. Но ты!..

Жан-Батист покачал головой и вместо того, чтобы рассердиться, рассмеялся. Мне пришлось обещать, что когда мне захочется покататься на паркете вместе с Оскаром, я удержусь от подобных развлечений.

Это был зал для танцев прежнего короля Ганновера. В резиденции господина Жана-Батиста Бернадотта, маршала Франции, военного губернатора государства Ганновер.

И я каждый раз обещала, но все-таки на другой день я не могла удержаться и позволяла Оскару увлечь себя в этот зал для катания по паркету. Это было, конечно, стыдно, так как я — первая дама государства Ганновер и у меня свой маленький двор, который состоит из лектрисы, компаньонки и жен офицеров моего мужа. К сожалению, я часто об этом забываю…

Да, мы были очень счастливы в Ганновере. И Ганновер был счастлив с нами. Это удивительно, так как Ганновер — завоеванная территория, порученная Жану-Батисту, главнокомандующему оккупационной армией. С шести часов утра до шести часов вечера и после ужина до ночи он склоняется над бумагами на своем письменном столе. Жан-Батист вводит свои порядки в этой немецкой стране и вводит их на основе Декларации Прав человека. Много крови пролилось во Франции, чтобы добиться равенства граждан. В Ганновере, стране неприятеля, для этого достаточно одного росчерка пера Бернадотта…

Так были отменены телесные наказания и упразднены гетто. Сейчас евреям разрешено заниматься любым делом, которое им по вкусу. Не напрасно Леви из Марселя пошли в бой в праздничной одежде.

Бывший сержант знает также, что нужно для содержания войск и выплаты контрибуции, не слишком большой. Жан-Батист с точностью установил размеры всех налогов, и никто из офицеров не имеет права взимать налоги по собственной инициативе.

Вообще, все население живет лучше, чем раньше, так как Жан-Батист аннулировал таможни, и в этой Германии, раздираемой войнами, Ганновер является островом, торгующим со всеми.

Когда граждане Ганновера стали почти богаты, Жан-Батист несколько повысил налоги и на полученные деньги закупил зерно, которое было послано в голодающую Северную Германию. Люди в Ганновере пожимали плечами, наши офицеры постучали себя по лбу, но никто не посмел открыто упрекнуть его в том, что у него есть сердце.

Наконец, Жан-Батист посоветовал купцам и ремесленникам несколько расширить свои связи с Ганзейскими городами и заработать таким путем много денег. Депутаты, выслушав его совет, онемели от удивления, так как ведь это «секрет Полишинеля», что Ганзейские города не слишком строго придерживаются континентальной блокады императора и продолжают обмен товарами с Англией. Но когда такой совет дает своим нищим, находящимся в рабстве, врагам маршал Франции!..

Когда торговля расцвела полностью и кассы Ганновера наполнились, Жан-Батист послал крупные суммы Геттингенскому университету. Это там сейчас преподают некоторые наиболее крупные ученые Европы.

Жан-Батист очень гордится «своим» университетом, и у него довольный вид, когда он склоняется над официальными документами. Но часто я застаю его погруженным в большие фолианты.

— Чего только не приходится учить сержанту, такому невежественному, как я, — бормочет он тогда, не поднимая глаз и протягивая мне руку.

Я сажусь близко к нему, и он кладет руку мне на щеку.

— Ты слишком много администрируешь, — говорю я ему неловко. Он только качает головой.

— Я учусь, девчурка. Я стараюсь делать все как можно лучше. Это не трудно, если только нас оставят в покое.

Мы оба знаем, о ком говорит Жан-Батист…

В Ганновере я немного пополнела. Мы не танцевали ночи напролет и не стояли часами, присутствуя на парадах. Во всяком случае, не более двух часов.

Жан-Батист сократил приемы, чтобы доставить мне удовольствие. После ужина в большинстве случаев наши офицеры с женами собирались в моей гостиной. Мы болтали о новостях, дошедших из Парижа. Император подготавливал нападение на Англию. Он находился на побережье Ламанша. Жозефина продолжала делать долги, но об этом говорили только шепотом.