Тамара Айленд Стоун - До последнего слова

• Название: До последнего слова
• Автор: Тамара Айленд Стоун
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-102829-9

Дружба с «Безумной восьмеркой» – самыми красивыми и успешными старшеклассницами – обеспечила Саманте популярность в школе. Но никто не знает, что уже пять лет она скрывает ото всех свои навязчивые идеи, внезапные приступы паники и одержимость числом три. Однажды Саманта отправляется в школьный театр и случайно попадает на одно из собраний «Уголка поэтов», участники которого читают свои стихи. В этом месте, среди аутсайдеров и изгоев школы, впервые в жизни она чувствует, что ее тревожные мысли и страхи исчезли. Она наконец может быть нормальной. Саманта проникается симпатией ко всем ребятам «Уголка поэтов», особенно к Эй-Джею, который так здорово играет на гитаре. Она мечтает стать частью их мира. Но как это сделать, если не умеешь писать стихи и уж тем более не решишься прочесть их перед незнакомцами?

---

– А Сью ты о ней рассказала?

– Угу. – Одной рукой хватаю тост, а другой легонько пихаю Пейдж. – Я в бассейн.

* * *

На следующий день мы с Оливией по пути на занятия по тригонометрии сталкиваемся с Эй-Джеем. Я, наверное, и вовсе не заметила бы, что он идет нам навстречу, если бы мой взгляд не привлекла его темная шапочка. Эй-Джей шагает, глядя себе под ноги и стараясь не отставать от других. И проходит всего в паре сантиметров от меня.

С субботнего вечера у меня из головы все никак не идут слова Кэролайн: «Нет у него к тебе никакой ненависти. Просто ты сильно его ранила». Я все никак не могу понять, в чем моя вина, а прошлой ночью, в половине третьего, я твердо решила, что воспользуюсь первой же возможностью узнать правду.

– Ой, я забыла учебник в шкафчике! – говорю я Оливии. – Встретимся в классе.

Она машет мне рукой, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и спешу вслед за парнем в темной шапочке. Эй-Джей заходит за угол и останавливается у своего шкафчика. Держусь на приличном расстоянии и наблюдаю за тем, как он ставит рюкзак на колено и достает из него учебники.

Заметив меня, он коротко кивает.

– Привет.

Ни улыбки, ни взмаха руки. Лишь сдержанный кивок. Он запирает свой шкафчик.

– Привет! – говорю я и указываю рукой в сторону холла. – Я видела тебя в холле, но… Но ты, наверное, меня не заметил.

Он отрицательно качает головой.

– Я хотела поздороваться, – говорю я и впиваюсь ногтями в шею сзади. Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три. – И… поблагодарить тебя за то, что… разрешил мне побыть в «Уголке поэта» на той неделе.

Эй-Джей осматривается, проверяя, нет ли поблизости любопытных ушей и глаз, и шагает ко мне. Он на целую голову выше меня, так что, когда он опускает подбородок и смотрит на меня сверху вниз, я чувствую себя виноватой, хоть и не сделала ничего плохого. Он осуждающе приподнимает брови.

– Ты же никому не рассказывала про «Уголок»?

– Нет, конечно. И не расскажу.

Он по-прежнему стоит рядом. По-прежнему смотрит на меня так, будто пытается понять, не вру ли я. Расправляю плечи и выпрямляю спину.

– Я же обещала, что никому ничего не скажу. И сдержала слово.

– Славно, – говорит он, а после продолжительной паузы добавляет: – И не рассказывай.

– Не буду.

Он наконец делает пару шагов назад, и у меня появляется возможность его рассмотреть. Рассмотреть внимательно, во всех подробностях. Светло-русые волосы торчат из-под шапки. Глаза – необычного, коричневато-зеленого цвета – почти такого же, как футболка. В отличие от всех моих друзей-парней, которые очень следят за своей опрятностью, он выглядит неряшливо, но это только придает ему очарования. Пытаюсь разгадать, что выражает его лицо, но не получается, и меня это не на шутку тревожит, потому что он смотрит на меня так, что его отчего-то становится жалко. Он кажется милым и даже застенчивым и совсем не похож на того самоуверенного парня, которого я видела на сцене на прошлой неделе.

В голове крутится множество вопросов, и мне нестерпимо хочется задать их все ему и разузнать правду. Откуда я тебя знаю? Чем я тебя обидела? Как мне попросить у тебя прощения, если я даже понятия не имею, в чем моя вина? Но я отмахиваюсь от всех этих слов, стараясь подобрать новые, помягче.

– Мне очень понравилась твоя песня. Прямо не идет у меня из головы.

Он отступает еще на шаг.

– Спасибо.

– Я пыталась припомнить слова, но…

Разреши мне вернуться. Пожалуйста.

Вновь оглядываюсь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

– Меня очень вдохновили ваши чтения. У меня самой пока не очень хорошие стихи получаются… – Замолкаю на мгновение, ожидая от него какой-то реакции, но он молчит, и я продолжаю болтать. – На минувших выходных я почти не спала. – Услышав эти слова, он недоуменно косится на меня, словно силясь понять, при чем здесь он. – Я… – Тут резко замолкаю, осознав, что едва не сообщила ему о том, что не пью снотворные, прописанные мне психиатром, несмотря на то что последние пять лет принимала их каждый вечер. Что забываю о таблетках. Или не забываю. Может, на самом деле я сознательно решаю писать, позабыв об усталости, которая будет преследовать меня весь следующий день? – Я… почти не сплю. Если уж начинаю писать, то просто не могу остановиться, – говорю я и нервно хихикаю.

Уголки его губ слегка приподнимаются. Совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы на щеке появилась ямочка. К этому я совсем не готова.

– Так ты сочиняешь стихи?

Киваю.

– Ты? – переспрашивает он, скрестив на груди руки, словно ни капельки мне не верит. Наконец-то по его лицу понятно, что он сейчас испытывает! Он удивлен. Может, даже заинтригован.

– Ты сочиняешь стихи? Сама? Не потому что учитель задал?

Пожимаю плечами. Чувствую, что он рассчитывает меня обидеть, но мне ни капельки не обидно. Вся эта история с сочинительством и меня саму шокирует.

– Само собой, у меня пока получается какая-то чушь, – поспешно сообщаю я в надежде, что мой приступ самокритичности вызовет у него хоть какую-то реакцию, например он пригласит меня вновь прийти в «Уголок» и произнести эти слова со сцены, чтобы и меня закидали бумажными шариками, а после и клеящими карандашами.

Эй-Джей опускает руки, которые до этого были скрещены на груди, и перебрасывает рюкзак с одного плеча на другое.

– Думаю, твои стихи на самом деле куда лучше, чем тебе самой кажется.

Конечно же, это неправда, но мне очень приятно, что он это сказал. Судя по его виду, он и впрямь так думает. Я начинаю что-то на это отвечать, но тут замечаю, как в нашу сторону идет Кейтлин, причем очень медленно, словно боясь нам помешать.

Позови меня в «Уголок». Мне так хочется послушать новые стихи и твои песни.

– Мне пора в класс, – говорит он. – Увидимся позже, ладно?

И не дожидаясь моего ответа, он поспешно уходит. Теперь Кейтлин ничто не мешает ко мне подойти, что она тут же и делает, заметно ускорив шаг. Поравнявшись со мной, она хватает мою ладонь двумя руками.

– С ума сойти, это и впрямь был Эндрю Олсен?! – спрашивает она.

– Кто-кто?

Она отпускает меня, чтобы указать на Эй-Джея, и мы вдвоем наблюдаем, как он открывает дверь в класс и исчезает из виду.

– Это он! Точно! Как же мы грубо с ним обошлись, да? – Кейтлин с сожалением качает головой, а я все прокручиваю в мыслях его имя. Эндрю Олсен. Эндрю Олсен.

– Да кто это такой? – вновь спрашиваю я, и Кейтлин легко шлепает меня по руке тыльной стороной ладони.

– Эндрю Олсен. Неужели не помнишь? Четвертый класс. Нас еще тогда учила миссис Коллинс. – Взглянув на меня, Кейтлин вдруг расплывается в улыбке – должно быть, по выражению моего лица заметно, что у меня не получается связать одно с другим. Она начинает пританцовывать, покачивая бедрами и напевая: «Э-э-э-эндрю!» на мотив песенки из мультика «Чип и Дейл», а потом аж сгибается пополам от смеха.

– Как ты могла забыть Эндрю? Он так сильно заикался, что даже собственное имя выговорить не мог. Мы постоянно за ним бегали, распевая эту песенку… Ну вспомни!

О боже. Да, теперь припоминаю. Как только Кейтлин снова запела эту жуткую песню, в памяти всплыло, как мы с ней, в юбочках и с хвостиками, бегаем по площадке за мальчиком, как он затыкает уши, как по его щекам текут слезы, как он изо всех сил пытается от нас убежать. Но мы не даем ему этого сделать.

– Эндрю? – Вот и все, что получается выдавить из себя. К горлу подступает тошнота. Эндрю. Так вот что имела в виду Кэролайн.

– Припоминаешь? Мы даже один раз до слез его довели на экскурсии в музее. Его маме пришлось через весь город ехать, чтобы забрать его домой.

Мне совсем не хочется это все вспоминать, но я вспоминаю. Я помню все. Помню, как это началось. Чем в итоге закончилось.

Кейтлин заприметила его очень быстро. В конце концов и я к ней присоединилась. Мы дразнили его на каждой переменке, в обед, после уроков, пока он ждал автобус. Мы выискивали его, не давали ему прохода. Отчетливо помню его лицо, когда он замечал, что мы идем в его сторону, помню, что его выражение пробуждало во мне чувство вины, но недостаточно сильное, чтобы оставить Эндрю в покое, потому что, когда мы его дразнили, я ощущала в себе странную силу. А еще замечала одобрение на лице Кейтлин.

В начале следующего учебного года мы узнали, что он перешел в другую школу, и мы с Кейтлин тогда ощутили настоящее разочарование, будто у нас навсегда отобрали любимую игрушку. Я и не думала, что мы с ним еще когда-нибудь столкнемся. Уверена, он надеялся, что жизнь больше не сведет его с нами, но других государственных средних школ в городе не нашлось, и у него не осталось выбора.

Кэролайн ошибается. Наверняка он меня ненавидит.

Кейтлин замолкает, но, судя по всему, в упор не замечает испуганного выражения на моем лице. Сама она остается в веселом расположении духа, словно все это ужасно смешно.