Юрий Поляков - Быть русским в России

• Название: Быть русским в России
• Автор: Юрий Поляков
• Жанр: Публицистика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-6042364-7-5

В книге со знаковым названием «Быть русским в России» собраны лучшие статьи и эссе известного прозаика и драматурга Юрия Полякова, постоянного автора «Аргументов недели». С 2001 под 2016 год он возглавлял «Литературную газету», ставшую в тот период кафедрой отечественной консервативно-патриотической мысли. В сборник вошли классические статьи «От империи лжи – к республике вранья», «Зачем вы, мастера культуры?», «Десовестизация», «Словоблуждание», «Лезгинка на Лобном месте», а также новые работы, в первую очередь цикл «Желание быть русским» (2018), вызвавший широкий резонанс и разноречивые оценки.

---

О качестве имперской элиты, прежде всего столичной, у нас тоже говорить и писать не принято. А мы поговорим и начнём с того, что она оказалась чрезвычайно охоча «к перемене мест». Как-то я встретил на Сицилии бывшего секретаря горкома комсомола, в 1990-х занявшегося бизнесом.

– Ты чего здесь делаешь?

– Живу.

– А как ты сюда попал? – обалдел я.

– Стреляли… – усмехнулся он.

9. Каменный топор и телевизор

И при царях, и при генсеках, и при президентах правящий класс в России отличался многоплемённым составом. Пройдитесь по старинным и новым престижным кладбищам, московским или питерским… О таком интернационале даже Маркс с Энгельсом не мечтали. К тому же в СССР в самом деле неуклонно росло число межэтнических браков, особенно в больших городах. Детям из смешанных семей, где всерьёз восприняли коммунистические идеи, проще было считать себя советскими, нежели мучиться самоидентификацией. А это порой не такой уж простой выбор. Лично для меня вопрос, кого я люблю больше – маму или папу, в детстве был самым сложным, но так уж получилось, что обе ветви нашей семьи происходят из Рязанской губернии. Мне легче.

В итоге в стране завелась особая страта людей, образованных и даже чиновных, но с затруднённой или вытесненной из сознания национальной доминантой. Более того, многие из них, по моим наблюдениям, стали считать свою «бесплеменность» признаком избранности. Извините за параллель, но именно так лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией полагают себя существами более высокой пробы, нежели натуралы, и стремятся не только легализовать, но и навязать, порой агрессивно, свои предпочтения обществу. Люди с «бесплеменным» мироощущением тоже иной раз раздражаются, замечая, как другие, видимо, от тёмного бескультурья заморачиваются национальной проблематикой. Один радиоведущий объявил слушателям, что он по национальности «москвич». Почему бы и нет, но странно как-то, что эти «москвичи», проворовавшись, скрываются не в чащобах Лосиного Острова, а в Англии, США или Израиле. Один мой литературный приятель, напившись, рыдал оттого, что не может понять, кто он по роду-племени, и эта драма нашла отражение в моём романе «Гипсовый трубач», я имею в виду удивительную историю Жукова-Хайта. Я вообще считаю, что симбиотический спор, возникший между евреями и русскими в XX веке, ещё не получил достойного отражения в нашей литературе.

«К чему вы клоните?» – спросит нетерпеливый читатель. А вот к чему: в наступлении на «русскость», развернувшемся в девяностые годы, наша «бесплеменная» элита стала невольной союзницей тех сил, которые желали развалить вслед за СССР и РФ. Нет, мой приятель, плакавший от мук самоидентификации, совсем не хотел гибели страны, но ему тоже мерещился призрак русской «коренизации», наглого притязания титульной нации на ключевую роль в новом Российском государстве. Объяснять ему, что у нас в Отечестве это в принципе невозможно по целому ряду причин, что даже в XIX веке русские занимали весьма скромное место в правящем слое империи, было бессмысленно: его светлый ум подёрнулся страхом оказаться под железной пятой русопятов. К тому же перед глазами стояли прецеденты в некоторых бывших республиках СССР, где проступали явные черты торжествующей этнократии. А как могут пугать друг друга и мировое сообщество наши гормональные либералы, общеизвестно. В результате вместо «пяты русопятов» мы получили «семибанкирщину», однако про её национальный состав я деликатно умолчу.

Как ни странно, но в СССР, где русских насчитывалось менее половины, к нам по крайней мере в ритуально-поминальном смысле относились лучше, чем теперь, звали «старшим братом», поднимали за нас тосты, даже в гимне пели:

Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.

А куда деваться, если именно вокруг великорусской Московии формировалась и прирастала не только Сибирью многоязыкая держава? Теперь в Российской Федерации, где русских более 80 процентов, нас как-то стараются лишний раз не привечать. Даже в новой редакции гимна «Русью», как говорится, не пахнет, хотя именно для большинства земель и автономий, входящих в РФ, формула «сплотила навеки великая Русь» соответствует исторической реальности. Однажды в застолье я спросил автора гимна Михалкова, с которым был хорошо знаком: «Сергей Владимирович, куда же вы Русь-то подевали?» «Эх, Юра, – ответил он. – Я хотел оставить, но мне отсоветовали, мол, можно кого-нибудь обидеть». О том, что могут обидеться русские, никто даже не подумал. Конечно, сказанное нисколько не умаляет духоподъёмного содержания гимна и его вдохновенной формы, но даёт информацию к размышлению.

Напомню, в конце 1980-х в национальных регионах РСФСР шли те же центробежные процессы, что сотрясали союзные республики. Более того, в некоторых российских автономиях накал конфликтов и порывы «вплоть до отделения» достигали более высокого градуса, нежели на окраинах. Сегодня конституции наших автономий звучат как клонированные оды единству и «неделимству», но тогда… Нет, я думаю, что Ельцин и его присные не собирались, объявив парад суверенитетов, сдать и Россию, хотя некоторые персонажи из окружения первого президента явно тянули на высшую меру за госизмену. Но, скорее всего, «демократы», засев в Кремле, помнили, что белые, сражавшиеся за «единую и неделимую», проиграли Гражданскую войну, а красные, наобещавшие всем землю, волю и самоопределение, выиграли да потом ещё собрали распавшуюся империю в такой кулак, что сломали хребет фашизму.

Возможно, у бурбулисов и были благие намерения, но, увы, политические лозунги, выброшенные для одних целей, приводят порой к обратным результатам. Если бы на рубеже веков страну не возглавил человек с длинной волей, как любил говаривать Лев Гумилёв, ещё неизвестно, чем обернулись бы пресловутые «парады суверенитетов». Я-то помню, что себе позволяли автономные президенты, хапнувшие суверенитета сколько удалось. Собственно, чеченская война и задумывалась как запал, от которого рванёт заряд, заложенный под уцелевший «детинец» исторической России. К счастью, этого не произошло. Ельцин надорвался, работая с документами, и его сменил Путин. А ведь ситуация была аховая: армия деморализована и плохо вооружена, вместо «Паши-мерседеса» министром обороны всерьёз собирались назначить Галину Старовойтову и уже пошили ей юбку с лампасам. В города пришёл гексогеновый террор. Почти вся медийная тусовка сочувствовала «повстанцами» и болела за победу Ичкерии. Если бы война перемолола наших молодых пассионариев, то граждане, стесняющееся вслух называть себя русскими, едва ли смогли бы сохранить страну.

Свинчивая державу, Путин не только укрепил спецслужбы и армию, оттеснил «семью», обуздал сепаратизм, выгнал из большой политики олигархов, он пресёк явную русофобию, а точнее, «русофырканье», изменив государственную информационную политику. Да, откровенные русофобы исчезли или спешно переквалифицировались в патриотов на зарплате, оставшись в эфире. Иногда я буквально ощущаю, как трудно им даётся это амплуа, а что делать: приказано выжить и выжать из казны как можно больше. Встречаются среди них просто виртуозы. Так, один околотеатральный буддист и непримиримый борец с традицией, поняв, за что теперь платят, отпустил бороду и водит крестные ходы, поднимая русскую культуру в Крыму. Если бы я не знал его до метаморфозы, когда он от слова «патриот» морщился, как от геморроя, я бы никогда не догадался о его прежнем поприще. Несмотря на смену курса, новых лиц в информационном пространстве появилось мало. А ведь от того, какие лица мелькают на экране, что и как они говорят, во многом зависит самочувствие общества.

Выскажу мысль, очевидную и при этом почти табуированную: телевидение, особенно центральное, обязано учитывать этническую структуру всего общества и в известной мере её отражать. Отсутствие на экране лиц, близких нам по роду-племени, подсознательно включает чувство тревоги, восходящее к тем далёким временам, когда появление близ стойбища людей с другим цветом волос, разрезом глаз и покроем шкур, заставляло насторожиться и положить поближе каменные топоры. Конечно, с тех пор многое переменилось, культура смягчила нравы, вековой опыт межнационального общения отучил видеть в каждом иноплеменнике врага, да и смешанные браки, метисация, идущая вокруг любого этнического ядра, сделали своё дело. Но отменить этническую комплиментарность (термин Л. Гумилёва) никто не в состоянии. Более того, когда рушатся государства и социумы, а следовательно, снимаются запреты, мы наблюдаем резкое обострение межнациональных противоречий и фобий, что приводит к большой крови. Так было в СССР, так было в Югославии, так было в Сирии, так, надеюсь, не будет в России.

Зачем же будить лихо ксенофобии? Не проще ли в виртуальном информационном пространстве учитывать эти особенности человеческой психики? Подозреваю, наших компатриотов, живущих в Дагестане, Осетии, Якутии, Калмыкии, Татарии, Чечне и в других субъектах, не очень-то устраивает, как их народы представлены в общефедеральном информационном пространстве. Будь я башкиром или бурятом, у меня сложилось бы стойкое ощущения пренебрежительного отношения ко мне со стороны Центра. Впрочем, оно у меня и так есть. Или вот писатели, сочиняющие на языках своих народов, постоянно жалуются, что их почти не замечают в Москве, игнорируют жюри общероссийских литературных премий, той же «Большой книги», которая охотнее привечает наших бывших соотечественников, предающихся творчеству в Мюнхене или на Брайтон-Бич, нежели авторов из Элисты, Грозного или Уфы. На церемониях открытия и закрытия Года литературы не прозвучало ни одного имени, ни одной строчки национальных поэтов. Рубцова, правда, тоже забыли.