Юрий Буйда - Отцы и дети. 2.0

• Название: Отцы и дети. 2.0
• Автор: Юрий Буйда
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-386-09933-6

Детство – жестокая пора. Если вас в детском саду никогда не заставляли мыть пол собственной рубашкой, если вы ночью не забирались на старые кладбища, чтобы побояться, и не дразнили во дворе странного старика, похожего на сумасшедшего, вы просто не были ребенком. Истории, вошедшие в эту книгу, почти все про детство, но написаны они взрослыми людьми, пережившими не одну катастрофу и умеющими взглянуть на мир глазами «отцов».

---

– Понятно?

– Понятно, – сказал я.

4

– Ты знаешь, кто это? Тихо, не оборачивайся сразу.

Лера откинулась на спинку мягкого дивана, кошачьи глаза прищурились, она смотрела мимо меня. Я уронил салфетку, оглянулся.

За соседним столиком маститый режиссер, хозяин ресторана и по совместительству хозяин кинофестиваля, выгуливал своих гостей. За огромными окнами белела громада храма Христа Спасителя. Кинозвезды сняли натруженные маски и сразу стали похожими на нормальных людей – усталые лица, мешки под глазами, естественные жесты, лишенные элегантной вздрюченности. Люди как люди – в час ночи посреди огромного города. Один мужик посмотрел в нашу сторону и сразу как-то напрягся.

– Я только Ольбрыхского знаю. Погоди. А он-то тебя откуда знает?

– Еще бы ему меня не знать.

Валерия Игоревна Потоцкая сняла туфли, явно нарочно села по-турецки и медленно-медленно закурила. Огонек зажигалки плясал в ее глазах. Я оглянулся еще раз. Поляк сидел бледный и явно не попадал в разговор.

– Понятно, – сказал я.

5

– Ах, как жалко, что ты не поэт…

– Я бывший инженер. Какие из технарей поэты? У меня руководитель диссертации, доктор наук, вот он картины пишет. И сейчас пишет. Маслом. Пейзажи.

– Это не то. Ты понимаешь, это не то. Я люблю такую сдержанность линий, элегантную простоту… Ты любишь Модильяни?

– Модильяни? Кто это?

– Ничего ты не знаешь, ты сухой сухарь, засохший сухарь Гришка.

– Чего ты дразнишься? Я технарь, я другому учился. Не дразнись.

– Ладно, технарь. Я покажу тебе все музеи… Короче, один мой друг… Он был моим… другом. Однажды мы гуляли по ночной Москве, а потом он начал читать мне стихи:

Два эха в рощах живут раздельные,
как будто в стереоколонках двух,
все, что ты сделала и что я сделаю,
они разносят по свету вслух…

– Возне…

– Чш-ш-ш… – Ее пальчики легли на мои губы. – Не надо. Да… А потом я разулась и прыгала по припаркованным машинам. Сигнализация на каждой ка-а-ак закричит! Я прыгаю по машинам, а он прыгает внизу и кричит свои стихи.

– По капотам, что ли?

– Ага. Слушай, зануда, я тебя не просто так сюда привела. В этом ресторанчике лучшее в Москве тирамису. Хочешь ложечку?

– Нет.

– Обиделся? Ну и дурак.

– Понятно, – сказал я.

– Точно дурак.

6

– Любому управленцу известно, что в молодой компании все ходят в джинсах, бредят проектами, вкалывают twenty four seven и смеются. Заматерев, хищная компания обзаводится роскошным офисом с двух-, трехъязычными амбициозными телками, заводит строгий дресс-код, а в умирающей компании совет директоров начинает свое заседание с обсуждения дизайна мраморной лестницы у главного входа…

– Все обсуждают? – Валерия Игоревна скучала возле кофемашины.

– Да.

– Хочешь яблоко?

– Нет. Спасибо. Ты что же, одно яблоко на целый день? И кофе, и сигареты?

– Слушай, зануда. Я. Не. Хочу. Толстеть. Понятно? Ты лучше скажи, они точно хотят мраморную лестницу? Ты не шутишь?

– Нет. Совершенно точно. Мраморную лестницу. Пятнадцать лет холдингу. Круглая дата. Круглая смета на ремонт.

– Они с ума сошли? Ты же сам говорил – из пятнадцати три дочерние компании бунтуют. Ты же сам говорил, что там по нефтянке косяки.

– Они акционеры. Хозяева. Тратят на себя. Мир, дружба, жвачка.

– Ты хочешь сказать, что я должна составить смету, найти подрядчиков и сделать им эту ебаную мраморную лестницу?

– Совершенно верно.

– Они охуели. Они совершенно охуели. Они же убьют в компании все живое. Ты понимаешь? Тебе-то хоть понятно?

– Понятно, – ответил я.

7

– Булочная. Лера, почему ты так странно говоришь – «булошная»?

– Потому что дожжжь.

– Дождь же.

– Дожжжь.

– Ты же не москвичка. Зачем тебе это?

– А ты зануда. Теперь – москвичка. Так надо. Ты что, не понимаешь, что здесь все друг друга знают? Сразу определяют, кто откуда.

– Знают?

– Конечно. Меня по свекру знают. А ты никогда не будешь своим.

– Свекор… Ты говорила, он же из Конторы.

– Слушай, чего ты морщишься? В разведке тоже люди работают. И я скажу тебе, заруби себе на носу – там работают очень хорошие люди.

– Вполне допускаю.

– Вот и умничка.

Валерия Игоревна Потоцкая, дочка главного инженера N-ского машиностроительного завода, приехала в столицу из Хабаровска и, как и положено умной девочке, больше общалась, чем училась. Она быстро вышла замуж за влюбленного в нее по уши хорошего мальчика из хорошей семьи, отец-генерал организовал сыну «двушку» на Мосфильмовской, жизнь потекла своим чередом, потом Большая страна приказала долго жить, свекор кого-то не того поддержал в 93-м, попал в опалу, потом еще какие-то были неприятности по работе с нелегалами, инсульт, похороны, старший брат мужа быстро поднялся по компьютерам, что-то по безопасности, но младшего к себе не брал. Валерия Игоревна и в мебельных салонах работала, и за переводы бралась, чтобы любимого сына Сашку прокормить в лихое время, и чем только не занималась, пока муж ковырялся с компьютерами. Потом звезды над башнями Кремля повернулись нужным образом, Контора вспомнила, муж «попал в струю», вернее, «в трубу», и все получилось здорово.

– Он тюфяк. Говорит, что я молодость провела у барной стойки. А сам не научился полотенца после душа на полотенцесушитель вешать. Я ему и так говорила, и эдак. А он – все не умеет полотенца вешать. Полотенца сырые. Пахнут. Настоящий тюфяк.

– Кто?

– Мой муж. Чего молчишь, зануда? Отвечай, а то как врежу больно.

– Не знаю, что сказать.

– Ты хитрый. И чего я с тобой вожусь?

– Не знаю.

– Сволочь.

– Понятно, – сказал я.

– Обиделся?

– Ни капельки.

– Ладно, Гришка. На следующее лето я буду тебя учить на роликах гонять.

8

– Хорошо, Григорий Алексеевич, значит, договорились. К следующему совету директоров подготовьте, пожалуйста… – Вовчик издал какой-то клекот и сбился с мысли.

Мимо нас прошла Валерия Игоревна, очень замороченная предстоящим «мраморным подвигом», кому-то выговаривая по мобильному. Э-э-э… Нет-нет, все было правильно и даже чудесно – на мужской взгляд. В то жаркое лето в моде было все белое, но… То ли ткань была такая, то ли освещение, но белые брючки обтягивали попу Леры столь чудесным образом, что белые стринги светились сквозь предательскую ткань.

– Владимир Арсеньевич? – совершенно по-хамски прервал я разлет мыслей Вовчика.

– А? Ну да. Короче. Подготовьте. Да. Сейчас. У меня срочный звонок.

И Вовчик, с совершенно потусторонними глазами, пошел вслед за плавно удалявшейся Валерией Игоревной.

Я догадался не засмеяться.

9

– А сейчас!.. – Массовик-затейник кричал на весь ресторан. – А сейчас! Конкурс! Нам нужны молодые крепкие мужчины! Главный конкурс! Нашему замечательному холдингу пятнадцать лет!

– Гришка! Давай! Сможешь? Ты выиграешь! Ну, давай! – В ее глазах плясали те самые огоньки – огнем и мечем1 Лера не собиралась никого брать в плен. – Давай, зануда!

– Я зануда?!

– Ты!

– Та-а-ак! Та-а-ак! – вопил «массовик с вот таким затейником». – А сейчас! Сейчас – у нас есть три богатыря! Держите. Вот, каждому по мешку. Дорогие наши гости! Сейчас три наших богатыря покажут нам молодецкую удаль! Принесут нашему царю… – Пьяненький Вовчик в царской короне восседал на импровизированном троне во главе огромного стола. – Принесут нашему царю! Полный мешок подарков! Кто первый наберет мешок, тот и победит! Раз! Два! Давайте, гости дорогие, давайте на весь «Царев сад»! Раз! Два! Три!

И Сашка-главбух побежал набивать огромный мешок апельсинами, какими-то салфетками со столов, которые ему пихали девчонки из финансового департамента, и Рауф, технолог по нефтегазу, побежал к своим – ребята из Альметьевска начали снимать пиджаки, запихивать в мешок… А я подошел к Валерии Игоревне и положил мешок перед ней:

– Полезай.

– Я?

– Быстро!

– Ты сумасшедший?

– Да.

Мешок ей на голову, на плечо, и на счет «двенадцать» я уже стоял посреди зала. Затейник охнул и перестал орать. Вовчик удивился. Удивились все. Только Валерия Игоревна беззвучно хохотала.

В мешке.

На моем плече.

10

Такси остановилось недалеко от ее дома. Мы вышли. Легкий снег наполнял желтые лучи фонарей какой-то тихой, кружащейся радостью. Было слышно, как шепчут снежинки, раскрашивая город всеми оттенками предновогоднего белого счастья.

– Ты сумасшедший. А я пьяная. А ты – су-ма-сшед-ший Гришка.

Ее шубка пахла духами.

На остановке какая-то женщина поддерживала очень толстого дядьку:

– Сережа. Как ты, Сережа?

– Все хорошо, мама.

– Сережа? Может, «скорую»?

Вдруг мужик айкнул и завалился на снег.

– Се-ре-жа! Сереженька! Люди!

Мы бежали к ним.

– Гришка! Сделай же что-нибудь!