Элис Фини - Я знаю, кто ты

• Название: Я знаю, кто ты
• Автор: Элис Фини
• Жанр: Триллер
• ISBN: 978-5-17-112028-3

Эйми Синклер – успешная актриса, которая никогда не снимает маску. Никто не знает, какова ее подлинная сущность. Кроме одного человека. Он подбрасывал ей записки, содержащие всего четыре слова: «Я знаю, кто ты». Он подписывался именем, которое Эйми старалась забыть. Он знает все ее слабости и уязвимые места. И когда муж Эйми бесследно исчезает, она становится абсолютно беззащитной. Теперь ей предстоит найти в себе внутреннюю силу. Этот триллер искусно сплетает тонкий психологизм и увлекательный сюжет, доказывая, что захватывающей может быть не только интрига, но и эволюция человеческой души.

---

– Я не уверена, что мы хотим раскрывать интригу в статьях перед премьерой…

– Конечно, прошу прощения. Вы упомянули своего мужа…

Уверена, что не упоминала.

– …что он думает об этой роли? Не ложится ли он теперь спать отдельно, опасаясь, что вы придете домой, не выйдя из образа?

Я смеюсь, надеясь, что смех мой звучит естественно. Интересно, не могут ли Бен и Дженнифер Джонс быть знакомы? Они оба работают в «Ти-Би-Эн», но в совершенно разных отделах. Это одна из крупнейших медиакомпаний, поэтому мне раньше и в голову не приходило, что их пути могли пересечься. Кроме того, Бен знает, как я ненавижу эту тетку. Если бы они были знакомы, он бы мне рассказал.

– Обычно я не отвечаю на личные вопросы, но, думаю, мой муж не станет возражать, если я скажу, что он очень ждет этого фильма.

– Похоже, у вас идеальный муж.

Меня беспокоит выражение моего лица, и я пускаю все силы на то, чтобы напоминать ему улыбаться. А вдруг она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с ним знакома? Вдруг он рассказал ей, что я хочу развестись? Вдруг она пришла поэтому? Вдруг они объединились против меня? Нет, у меня паранойя. Все скоро закончится. Просто улыбаемся и машем. Улыбаемся и машем.

– Так вы не такая, как она, как героиня фильма «Иногда я убиваю»? – спрашивает Дженнифер Джонс, глядя на меня поверх своего блокнота и вопросительно поднимая слишком сильно выщипанную бровь.

– Я? О, нет. Я даже паука не могу убить.

Кажется, ее лицо сейчас треснет от улыбки.

– Ваша героиня все время бежит от реальности. Вам знакомо это ощущение?

Да. Я убегала всю жизнь.

Меня спасает стук в дверь. Я нужна на площадке.

– Мне очень жаль, но, боюсь, наше время закончилось. Было приятно с вами поговорить, – вру я.

Пока она собирает свои вещи и направляется к выходу из гримерки, мой телефон вибрирует от смс. Едва оставшись одна, я достаю его и читаю сообщение.

Пишет Тони:

«Нам нужно поговорить, позвони, как сможешь. И нет, я не договаривался ни о каком интервью, поэтому пусть идут по адресу. Не говори ни с кем из журналистов, пока не поговоришь со мной, что бы они тебе ни рассказывали».

Кажется, я сейчас заплачу.

Шесть

Голуэй, 1987 год

– Тише, зачем ты портишь противными слезами такое милое личико?

Я поднимаю глаза и вижу женщину, которая улыбается мне, стоя возле закрытого магазина. Когда брат накричал на меня, я побежала сюда, я бежала всю дорогу. Мне хотелось только одного: посмотреть на красные туфельки, которые я надеялась получить от кого-нибудь на день рождения. Но в витрине их не оказалось. Их носит кто-то другой – какая-нибудь маленькая девочка, у которой есть и нормальная семья, и красивые туфли.

– Ты потеряла маму? – спрашивает женщина.

Я снова начинаю рыдать. Из рукава своей белой вязаной кофты она достает смятый платок, и я вытираю глаза. Она очень красивая. У нее длинные темные кудрявые волосы, немножко похожие на мои, и зеленые немигающие глаза. Она постарше моего брата, но гораздо младше папы. Ее платье покрыто розовыми и белыми цветами, как будто она оделась в цветущий луг. Точь-в-точь такой я представляю себе мою маму. Так она могла бы выглядеть, если бы я не повернулась не туда и не убила ее. Я сморкаюсь и возвращаю ей сопливую тряпочку.

– Ну-ну, не волнуйся, этим делу не поможешь. Я уверена, что мы найдем твою маму, – говорит она.

Я не знаю, как ей сказать, что это невозможно. Она протягивает руку, и я вижу, что ногти у нее такие же красные, как те туфельки, о которых я мечтала. Она ждет, когда я возьму ее за руку, а когда я не беру, наклоняется, пока ее лицо не становится вровень с моим.

– Слушай, я понимаю: тебе, наверное, запрещают говорить с незнакомыми и говорят, что некоторые люди очень плохие. И хорошо, что говорят, потому что это правда. Но именно поэтому я не могу тебя бросить здесь одну. Уже поздно, магазины закрыты, на улицах никого, и если с тобой что-нибудь случится, я себе не прощу. Меня зовут Мегги, а тебя?

– Кира.

– Привет, Кира. Приятно познакомиться. – Она пожимает мне руку. – Ну вот. Теперь мы знакомы.

Я улыбаюсь. Она такая милая, она мне нравится.

– Ну, пойдем же со мной, и если мы не найдем твою маму, мы позвоним в полицию, и они отведут тебя домой. Как тебе такой план?

Я размышляю над ее словами. Домой идти очень далеко, а уже темнеет. Я беру симпатичную тетю за руку и иду с ней, хотя знаю, что домой – это совершенно в другую сторону.

Семь

Лондон, 2017 год

Джек берет мою руку в свои. Он смотрит на меня через стол ресторана в гостинице, и мне кажется, что на нас обращены все взгляды. Невозможно остаться друг другу чужими в реальной жизни, когда столько месяцев проводишь вместе на съемках. Я знаю, что ему приятно держать меня за руку, и его прикосновение кажется более интимным, чем следует. Я боюсь того, что должно случиться, но теперь уже слишком поздно. Слишком поздно делать вид, будто мы не знаем, к чему все идет. Я вижу, что люди смотрят в нашу сторону, люди, которым известно, кто мы. Джек, кажется, чувствует мое беспокойство и ласково сжимает мне пальцы, чтобы придать уверенности. В этом нет необходимости. Когда я приняла решение, меня уже не переубедить – это не под силу даже мне самой.

Не говоря больше ни слова, он расплачивается наличными и поднимается из-за стола. Я беру салфетку с колен и вытираю рот, хотя почти ничего не ела. На кратчайшее мгновение я вспоминаю о Бене – и тут же об этом жалею, потому что стоит мыслям о нем появиться в моей голове, как от них очень сложно избавиться. Я уже и не помню, когда в последний раз Бен звал меня на романтический ужин, когда я, находясь рядом с ним, чувствовала себя привлекательной. С другой стороны, настоящее время главенствует над остальными. Оно свысока смотрит на прошлое и не обращает внимания на соблазны будущего. Я отмахиваюсь от страха, который пытается меня остановить, и иду за Джеком. Несмотря на сомнения, я всегда знала: когда придет время, я пойду за ним.

Джек первым заходит в гостиничный лифт. Двери начинают закрываться, но я не ускоряю шаг, это не обязательно. Железные челюсти открываются снова, и как раз вовремя. Я делаю шаг внутрь, и они проглатывают меня целиком. В лифте мы не разговариваем, просто стоим рядом. Наш биологический вид развил способность скрывать желание, как будто его следует стыдиться, хотя мы созданы именно для того, чтобы нас привлекали другие люди. Так или иначе, ничего подобного я раньше не делала.

Я чувствую, что в лифте мы не одни. Чувствую, что на нас смотрят. С каждым новым этажом я все яснее ощущаю, зачем мы здесь. Когда мы выходим на седьмом этаже, его рука касается моей – вероятно, случайно. Не возьмет ли он меня за руку? Не берет. Никакой романтики. Мы оба знаем: мы здесь не за этим.

Он вставляет карточку в щель на двери, и сперва мне кажется, что карточка не сработает. Потом я уже надеюсь, что не сработает. Тогда у меня было бы еще время в запасе. На самом деле я не очень хочу это делать и удивляюсь, зачем же делаю. Кажется, я всю жизнь провожу, делая то, чего не хочу.

В номере Джек снимает пиджак и швыряет его на кровать резким движением, словно сердится на меня, словно я в чем-то виновата. Его красивое лицо оборачивается ко мне; черты искажены чем-то вроде ненависти и отвращения, как будто они выражают мое собственное мнение обо мне в этот момент, в этой комнате.

– Я думаю, нам нужно поговорить. Ты согласна? – говорит он. – Я женат, – эти слова звучат как обвинение.

– Я знаю, – шепчу я в ответ.

Он делает шаг ко мне.

– И люблю свою жену.

– Я знаю, – снова отвечаю я.

Мне не нужна его любовь, пусть она принадлежит жене. Я отворачиваюсь, но он берет мое лицо в свои руки и целует меня. Я стою абсолютно неподвижно, словно понятия не имею, что делать, и на секунду мне становится страшно, что я не вспомню как. Сначала он так нежен, так осторожен, как будто боится меня сломать. Я закрываю глаза – с закрытыми глазами проще – и отвечаю на поцелуй. Он переходит к решительным действиям быстрее, чем я ожидала: его руки скользят с моих щек на шею, на платье, скрывающее грудь, его пальцы нащупывают границу лифчика под тонким слоем хлопка. Он останавливается и отстраняется.

– Черт. Что я, черт возьми, делаю? – говорит он, и я пытаюсь вспомнить, как дышать.

– Я знаю. Извини, – отвечаю я, как будто это моя вина.

– Ты как будто завладела моей волей.

– Извини, – говорю я опять. – Я думаю о тебе все время. Знаю, что это неправильно, и, честное слово, изо всех сил старалась не думать, но у меня ничего не вышло. – Мои глаза наполняются слезами.

Он старше меня как минимум на десять лет, и рядом с ним я чувствую себя неопытным ребенком.

– Ничего страшного. Что бы это ни было, ты не виновата. Я тоже о тебе думаю.

После этих слов я прекращаю плакать, как будто эта последняя фраза меняет все. Он берет меня за подбородок и обращает мое лицо к своему. Я изучаю его, пытаюсь понять, есть ли хоть капля правды в его словах. Потом я тянусь поцеловать его, в моих глазах молчаливый призыв. Теперь он не колеблется. Теперь наши жизни – все, кроме этого момента, – похоронены и забыты.