Макс Маллован - Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи

• Название: Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи
• Автор: Макс Маллован
• Жанр: Зарубежная публицистика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-100204-6

Брак между Агатой Кристи и Максом Маллованом очень необычен – это союз между самым знаменитым мастером детективного романа и археологом с мировой известностью, чьи находки в Месопотамии стоят в одном ряду с важнейшими открытиями нашего времени. В довоенные годы Агата Кристи сопровождала Маллована во все экспедиции в Египет и на Ближний Восток. Там она исполняла роль фотографа, документировала и обрабатывала находки. Биография Маллована позволяет увидеть неизвестную сторону жизни всемирно известной писательницы, а также прикоснуться к таинственному миру древних цивилизаций, вдохновивших Агату Кристи на написание романов «Убийство в Месопотамии», «Смерть на Ниле» и многих других.

---

Думаю, из моего рассказа понятно, что в Ниневии на холме Куюнджик царил беспорядок. Происходящее могло бы разбить сердце профессионального археолога, но Кэмпбелл Томпсон, к счастью, был человеком другого склада ума. Холм Куюнджик, а именно его верхние двадцать футов, нужно было видеть. Более двух тысяч лет их безжалостно грабили, всю землю перерыли, и она была испещрена бесконечными ямами и отвалами. Что ещё хуже – многие поколения археологов рыли туннели в самое сердце холма, и часто нам приходилось пробираться сквозь один длинный туннель, имея ещё два над головой. Существовал риск обрушения, но мы всё-таки выжили.

Около шести верхних слоёв состояли из руин средневековых домов, и среди сделанных там находок присутствовали крайне интересные объекты. Там попадались замечательные образцы керамики, в том числе товары, импортированные из Китая, и классическая утварь из Самарры, но сами дома находились в ужасном состоянии. Затем мы миновали римские слои. Кэмпбелл Томпсон считал, что в этом месте когда-то был римский форт, и нам даже удалось найти значок римского легионера. Далее мы оставили позади следы сасанидской, парфянской и греческой культур и наконец добрались до персидских и ассирийских слоёв.

В таких условиях неудивительно, что сам Си Ти ни разу не раскопал здание целиком. Более того, на всю Ниневию есть всего один хороший архитекторский план, и это план знаменитого дворца Синаххериба. Большую часть дворца раскопал Лэйад, затем раскопки продолжил Рассам, а совсем недавно его снова открыли и искусно расчистили иракские археологи под руководством Тарика эль Мадхлума. Величественный дворец Синаххериба подробно описал сам царь Синаххериб и заслуженно назвал «дворцом, которому нет равных». Украшенный замысловатыми скульптурными композициями и частично имитирующий сирийские дворцы, он наверняка в своё время выступал в качестве предмета всеобщего восхищения. Именно здесь обнаружили большую часть знаменитого архива, известного как «куюнджикская библиотека» – огромной библиотеки Ашшурбанипала. По подсчётам Кэмпбелла Томпсона, общее число целых табличек и фрагментов составляет около двадцати двух тысяч, хотя в Британском музее зарегистрированы двадцать четыре тысячи, и две тысячи из них составлены из более мелких фрагментов, причём, как я уже упоминал, часть подобных объединений являются заслугой самого Си Ти.

Другую часть куюнджикской библиотеки нашли в здании, известном как Северный дворец, расположенном по соседству с дворцом Синаххериба, но связного плана этого здания не сохранилось.

Нужно сказать пару слов о Синаххерибе, одном из величайших монархов Ассирии, авторе множества строительных и оросительных проектов, чьи работы высоко оценил Кэмпбелл Томпсон.

Кэмпбелл Томпсон, деревенский житель с врождённым топографическим инстинктом, каждый раз, когда ему случалось гулять вокруг Ниневии, внимательно смотрел, нет ли где на земле следов ассирийских руин. Около 1926 года он сделал блестящее предположение, что огромная каменная постройка, располагавшаяся в трёх тысячах ярдов к северу от Куюнджика, возле реки Хоср, представляет собой руины большой дамбы. Дамбу построил Синахериб, о чём свидетельствовала одна из надписей, гласившая, что здесь находится пруд «агамму»[47], где царь держал диких зверей, свиней и других животных, устроив для этого зоопарк и аквариум на радость царям Ассирии. Руины этой дамбы, и по сей день сдерживающей воду, представляют собой два длинных участка стены (один из них имеет не менее двухсот пятидесяти ярдов в длину), сложенных из тёсаных камней – известняка, песчаника и конгломерата, причём каждый камень представляет собой куб высотой в полметра. Один из камней и сейчас возвышается над уровнем воды более чем на девять футов. Существенная часть кладки обработана грубо – из соображений экономии отшлифованы только края камней, основная площадь оставлена шершавой. Как бы то ни было, гипотеза подтвердилась в результате замечательного исследования, проведённого Якобсеном и Сетоном Ллойдом по поручению Чикагского института востоковедения в 1932 году, через шесть лет после открытия Кэмпбелла Томпсона: аналогичную каменную кладку обнаружили при раскопках огромного акведука, построенного Синаххерибом недалеко от Бавиана, в верховьях реки Гомел. Этот акведук, соединивший берега глубокого оврага, хитрым маршрутом проводил воду на расстояние около сорока пяти миль, до самой Ниневии. Вода должна была преодолеть мост, состоящий из трёх арок и сложенный по меньшей мере из двух миллионов тёсаных камней, доставленных из самих бавианских каменоломен, расположенных на расстоянии десяти миль, – огромная работа. Акведук можно назвать огромным инженерным достижением. Для его постройки требовалось разбираться в гидравлике, оперировать понятиями напора воды и нагрузки. Летом, когда вода не текла или задерживалась в верховьях Гомела, ассирийская армия или караваны могли перебраться через мост, не замочив ног, с целью нападения на Иран. Акведук, таким образом, решал сразу две задачи. Это величественное сооружение было одним из не менее чем восемнадцати каналов, откопанных и прочищенных Саргоном (722–705 гг. до н. э.). Подобная забота и уход свидетельствовали о том, что последующие ассирийские монархи осознавали важность ирригации для поддержания садов и развития земледелия.

Ассирийцы хвалились своим жестоким обращением с врагами и тем самым заработали дурную репутацию, но, несмотря на это, отличались разумностью, знали цену милосердию и довольно часто благоразумно его проявляли. Так что опорочены они несправедливо: ассирийцы были не более жестоки, чем остальные народы той эпохи, и, несомненно, не более жестоки, чем многие великие народы наших дней.

Полевые исследования Томпсона многое нам рассказали о неиссякаемой энергии ассирийских монархов. Изучая письменные источники, Си Ти всегда учитывал топографию района. Он понял, что водный путь Тебилту, постоянно упоминающийся в ассирийских анналах, почти наверняка был каналом, так как его не могли отождествить ни с одной рекой естественного происхождения. Судя по всему, этот канал, несколько раз менявший курс, отводился сквозь одни из ворот Ассирии. Как следует из источников, во время половодья его бушующие воды грозились разрушить один из ассирийских дворцов. Ни одна из современных естественных рек не может похвастаться чем-то подобным. Интерес Томпсона к топографии также вдохновил его на поиски четырнадцати или пятнадцати ворот, согласно письменным источникам, позволявших войти в Ниневию, и хотя не все его выводы были верны, исследования Томпсона существенно пролили свет на этот аспект топографии города. Пусть некоторые заключения Кэмпбелла Томпсона не подтвердились, он тем не менее вдохновил иракский отдел древностей продолжать раскопки ворот. Некоторые из них были блестяще обнаружены Тариком эль Мадхлумом, полностью раскопаны и восстановлены. Сейчас они выглядят впечатляюще. Открытие же величественной дамбы навсегда останется достижением Кэмпбелла Томпсона.

Как я уже объяснил, основное занятие Кэмпбелла Томпсона в Ниневии – ярко освещавшаяся охота за табличками, и год за годом он существенно пополнял соответствующие коллекции. Один из документов представляет, на мой взгляд, исключительный интерес: Си Ти обнаружил редчайший исторический текст, относящийся ко времени царствования Ашшур-убаллита, к 1386–1369 годам до н. э., где, судя по всему, рассказывается о том, как собственные войска царя силой заставили его вступить в битву с одним из касситских царей и врагов Ассирии, Каштилиашем. В этом сложнейшем тексте предпринята попытка описать ход битвы и рассказать о структуре ассирийской армии. Другим важным дополнением к нашим историческим знаниям стал отрывок из длинного текста, написанного Ашшурбанипалом, где упоминался старший Кир, то есть Кир I. О нём раньше мы не знали ровным счётом ничего. Он упомянут как вассал ассирийского царя, которому он отдал в Ниневию в качестве заложника собственного сына Арукку – имя звучит почти как «Эрик». Кэмпбелл Томпсон в тот момент не понял, что обнаружил нового мидийского монарха, пока это ему не объяснил Г. Р. Драйвер[48].

На мой же взгляд, самым замечательным открытием Кэмпбелла Томпсона стало открытие, которому он не придал большого значения и почему-то уделил всего несколько строк в своих публикациях, снабдив рассказ совершенно невразумительной фотографией. Я говорю о великолепной бронзовой голове в натуральную величину, ставшей теперь одним из прекраснейших, если не самым прекрасным, экспонатов Багдадского музея. Это совершенно изумительная голова бедуинского шейха, и в одном из выпусков «Ирака» я рискнул назвать его Саргоном, основателем знаменитой династии Аккаде. Саргон взошёл на трон вскоре после 2400 года до н. э. Замечательная голова отлита из бронзы, вероятно по выплавляемой модели, и изображает мужчину с запоминающимися семитскими чертами лица, с густой бородой и замысловатой причёской, напоминающей золотые парики из Ура. Я сделал вывод, что голова изображала Саргона, так как было известно, что его сын Маништушу на территории, прилегающей к храму Иштар, возвёл здание под названием Э-ме-ну-э, простоявшее вплоть до самого последнего из ассирийских царей. Так как это здание – единственная достойная внимания постройка, относящаяся к тому периоду, когда, скорее всего, отлили голову, я полагаю, что голову установил сын в память о прославленном отце. Кстати, Саргону также уделили достойное внимание в ассирийских анналах, а в музее Турина находится замечательная каменная голова, высеченная во времена Ассирии и, вероятно, сделанная по образцу нашей находки. У этой бронзовой головы есть одна особенность – раздвоенная борода, отличающая её от портрета Нарам-Сина, внука Саргона Аккадского, всегда изображавшегося с бородой клинышком. Я считаю это дополнительным аргументом за то, что наша голова изображает основателя династии.