Антон Чиж - Бой бабочек

• Название: Бой бабочек
• Автор: Антон Чиж
• Жанр: Исторические детективы
• ISBN: 978-5-04-103637-9

Август 1898 года. Мужчины Петербурга разделились на два лагеря яростных поклонников: их сводят с ума «самая красивая женщина в мире» Лина Кавальери и «королева брильянтов» Каролина Отеро, выступающие в частном театре «Аквариум». Кто же из них лучшая певица: итальянка или испанка? Это должен решить «бой бабочек», которого ожидает столица. Внезапно над звездами нависает опасность: в театре находят труп неизвестной, а по ночам слышится голос призрака. Хватит ли сил чиновнику сыскной полиции Родиону Ванзарову спасти их? Или «Аквариум» станет смертельной ловушкой? Изнанка театрального мира, неприглядная, жестокая и полная интриг. Как распутать клубок тайн, если на кону человеческие жизни и жизнь самого Ванзарова?

---

И она поманила его пальчиком, украшенным перстнем с рубином.

Вообще в России полицию не принято подзывать пальчиком. А сыскную в особенности. Иностранка, как определил Ванзаров, не знает всех тонкостей русской жизни. И он подошел. Ему протянули для поцелуя руку, чуть более полную, чтобы считаться изящной. Зато беспощадно украшенную кольцами. Ванзаров счел, что простого поклона будет достаточно. Чем позабавил иностранку.

– Что вы здесь делаете? – спросила она по-французски, с грубым, каркающим акцентом, что выдавало в ней испанку. У немок не бывает такой загорелой кожи.

– В России не принято задавать вопросы полиции. Это полиция задает вопросы, – исправил Ванзаров ошибку женщины.

– Так вы из полиции?

– Из сыскной полиции, мадам, – с достоинством ответил Ванзаров.

Он сделал важное открытие для себя: когда красоты слишком много, она будто намазана густым слоем масла да еще с избытком рубинов, волшебства в его сердце не случается. Сердце его остается невозмутимо. Оно не прельстится излишней красотой. И даже полыхающими угольными глазами.

– Великолепно! Вы – сыщик! Как Арсен Люпен или Хэрлок Холмс!

Опять эти надоевшие сравнения. Ванзаров не счел нужным и бровью повести.

– Что вам угодно, мадам? – удивительно холодно спросил он, чем заметно поразил испанку.

– Что угодно мне?! Вы что, не знаете, кто я?!

– Не имею малейшего понятия. Вероятно, актриса или танцовщица. Гастролируете в России сольно или с труппой?

Обжигающая дама, считавшая, что видит мужчин насквозь и даже глубже, не верила очевидному: в Петербурге, где ради нее готовы умирать на дуэли, нашелся какой-то наглец, кто не знает ее! Он не врал, не кокетничал, он действительно не знал, кто перед ним. Но не слышать звездное имя невозможно! О, что сейчас будет!

– Я Каролина Отеро, – сказала она, ожидая, что наглый красавчик (это она отметила) будет повержен.

Ванзаров изобразил мину: дескать, обычное испанское имя, у нас своих Каролин и Катерин хватает, было бы чем хвастаться.

– Родион Ванзаров, – ответил он просто, чем окончательно поразил божественную Отеро. Она поняла, что беспомощна перед этим русским с крепким мужским телом.

– Это вас вызвали, чтобы спасти бедняжку Кавальери от угроз? – спросила она совсем другим тоном.

Ванзаров нахмурился, как подобает суровому русскому полисмену.

– Откуда вам это известно, мадам? Это тайна!

Она легкомысленно махнула пухлой ручкой.

– В театре не бывает тайн, всем и все сразу становится известно. Тем более что крошка Кавальери наверняка сама выдумала смертельную опасность.

– Зачем делать такие глупости?

– Ах, вы не человек театра, как вижу! Ну это же так просто: она получает письмо, якобы с угрозой, и, конечно, держит это в секрете. Но секрет узнают репортеры. Печатают в газетах. Публика приходит в волнение и бежит скупать билеты! Мерзкая и дешевая подлость, чтобы добыть популярность…

– Это ужасно, мадам! – Русский полицейский был самим воплощением закона. – Я был уверен, что ей угрожают неизвестные! Хотя что может угрожать итальянской певице в России, когда мы стоим на страже! Что ж, благодарю, вы облегчили мой труд.

Ванзаров поклонился и уже собрался покинуть прекрасную Отеро, когда в коридор буквально влетел Александров, будто получил пинок под зад.

– Господин Ванзаров! Вы здесь! Какое счастье!

Снова видеть хозяина «Аквариума» в его планы не входило.

– Что вам угодно?

– Господин Ванзаров, прошу простить мою глупость… Я же не знал, что вы… что вас… что защищаете Кавальери… Она рассказала, что вы прибыли помочь… А я-то, дурень, подумал, что… Простите сердечно, не бросайте нас…

Что именно подумал Александров, было понятно без слов, а отчаяние его было столь искренним, что Ванзаров дрогнул.

– С ней что-то случилось?

– К счастью, нет… Она зашла на сцену и увидела… ее… Зовет вас… Умоляю.

Других уговоров не потребовалось, Ванзаров поспешил обратно. А ведь не прошло и четверти часа, как он дал зарок не возвращаться.

Отеро ничего не поняла из нервного разговора, шедшего на русском. Она разобрала только одно ненавистное слово. И тут ее посетила счастливая мысль. Как оружие врага обратить против самого врага.

– Азардов… Из сыскной полиции… Ну, хорошо же, крошка Кавальери… Ты у меня спляшешь тарантеллу… – проговорила она по-испански, чтобы никто не мог понять, и, гордо подняв голову, вернулась в свою гримерную.

18

Она застыла в трагической позе, которая так идет героиням древнегреческих трагедий. Ванзаров на миг залюбовался скульптурной фигурой. Переход после крикливой испанской красоты к тихой красоте скорби был особенно чувствителен для него. Он глянул на Лебедева и получил жестикуляцию: дескать, что хотите со мной делайте, но я тут ни при чем, она сама пришла. Пристав с Турчановичем предусмотрительно скрывались в темноте зрительного зала, наблюдая за особым спектаклем. На такой билеты не купишь: неприкрытая правда жизни на сцене.

Стараясь не испугать мадемуазель, Ванзаров шел шаркая по сцене. И остановился рядом, чуть ближе, чем позволяют приличия.

– Фон-Сарофф! Как хорошо, что вы здесь, – сказала она, не повернув головки.

– Мадемуазель, – только начал он, но ему не дали продолжить.

– Не надо слов, все очевидно…

Кавальери так и стояла, сложив руки на декольте. И упорно смотрела на рогожку, под которой угадывались очертания тела. На немой вопрос: «Она видела?» – от криминалиста было получено немое подтверждение.

– Вы знали несчастную? – произнес Ванзаров то, что обязан был произнести. Раз уж вернулся.

– Что с ней сделали? Какие безжалостные и жестокие люди!

Женщинам нельзя говорить разумные вещи. Они принимают их как личное оскорбление. И итальянки такие же. Ванзаров не стал пояснять, что безжалостный человек всего лишь вздернул барышню на тросе. Остальное довершил равнодушный сквозняк. Разве такое объяснишь красивой женщине. К тому же Ванзаров не знал, как сказать по-французски «сыровяленая».

– Ужасно! – только и выдавил он.

– Это знак мне…

– Что вы, мадемуазель…

– Нет, не спорьте, милый Фон-Сарофф, я знаю, я чувствую. Сначала письмо, а теперь вот это. Они хотят моей смерти.

Набравшись храбрости, Александров подошел и услышал только последние слова.

– Чьей смерти? – спросил он по-русски.

– Госпожа Кавальери боится, что это убийство – предостережение для нее. Дескать, ее хотят убить.

– Господин Ванзаров, спасите меня и театр! – с дрожью в голосе взмолился Александров, подзабыв, как с час тому назад сулил приставу куш, чтобы только чиновник сыска поскорее укатил в отпуск и не сунул нос в грязные делишки. Люди театра такие переменчивые, однако.

– Приставу оставлены точные инструкции.

Александров даже руками всплеснул.

– Ну все, пропал я… Евгений Илларионович мастер в ладоши хлопать, а случись беда, толку с него, как с ребенка.

– Еще раз прошу простить, что так вышло с вашим племянником.

– Не стоит! Платоша быстро оправится…

– У него… падучая?

Георгий Александрович перекрестился:

– Избави Бог! Он с детства не может видеть мертвых… У него на глазах… Ну, это семейная боль наша, позвольте оставить ее в стороне.

– Как видите, истерики, которой вы так опасались, у мадемуазель не случилось.

– Чудо, просто чудо! Вы так на нее положительно влияете…

– Как она вообще на сцене оказалась?

– Да пес ее знает! Как нарочно, унюхала, куда не надо соваться. Ох уж эти итальянки…. Да и испанки тоже хороши. Вот они у меня где, эти звезды, – Александров выразительно показал на горло. – Если бы на русских певиц публика шла, ни за что бы не подписал контракты с этими истеричками. Из наших только Вяльцева залы собирает. Так у нее гастроли на полгода расписаны…

Господа так увлеклись, что позабыли о звезде. Чего делать не следует. Кавальери стоит в трагической позе, а у нее за спиной идет энергичная беседа по-русски, из которой ничего не понять. Мужчины ведут себя неподобающе в ее присутствии!

– Милый Фон-Сарофф! – сказала она, повернувшись и касаясь его руки. – Помните, что обещали защитить меня… Только на вас вся моя надежда.

И она двинулась прочь со сцены. Александров кинулся следом, но был отогнан взмахом ручки.

– Бурная сценическая жизнь у вас, друг мой, – сказал Лебедев, подойдя и помахивая саквояжем. – Что за вопрос был, пока не укатили в свою Грецию?

Ванзаров извлек угрожающее письмо.

– Аполлон Григорьевич, взгляните на почерк. Что скажете?

Прежде чем развернуть, Лебедев достал из глубин пиджака лупу. Какой же криминалист выйдет из дома без лупы? Повернувшись к освещению, он рассмотрел слова через увеличение, поводил лупой по чистой бумаге и, наконец, наставил лист к свету.

– Чудесная угроза, давно так не смеялся, – сказал он, возвращая записку.

– Вердикт?