Барни Хоскинс - Radiohead. Present Tense. История группы в хрониках культовых медиа

• Название: Radiohead. Present Tense. История группы в хрониках культовых медиа
• Автор: Барни Хоскинс
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-106677-2

Творческая биография одной из самых радикальных, экспериментаторских, необычных групп в мире – Radiohead, составленная из десятков статей, отзывов, рецензий от ведущих музыкальных журналистов и фрагментов интервью, прямой речи самих участников. Вместе с этой книгой для вас откроются уникальные творческие лабиринты Radiohead, где вы сможете лучше узнать своих кумиров, а также то, как создавались главные хиты, визуальное оформление и имидж легендарного коллектива.

---

Lurgee – тоже настоящее лекарство для души: пугающая, звенящая песня, которая могла бы задушить в медвежьих объятиях Back to the Old House, если бы встретила ее на улице. Именно в этот момент девушки в первом ряду влюбляются в Тома, и весь «Ричмонд» разом громко сглатывает, признавая группу.

Есть, конечно, и не такие очевидные моменты, когда все-таки собираешься с мыслями и замечаешь, что третий гитарист Эд распахнул рубашку на груди и принял горделивую позу из «Руководства Рокера» от Бернарда из Suede, и что любая группа с тремя гитарами, согласно закону, должна хоть чем-то напоминать Family Cat, но сейчас не об этом.

Кроме всего прочего, следующий сингл Pop Is Dead с сокрушительно гремящим малым барабаном и припевом «It’s no great loss»[4] дает слушателям понять, что Radiohead и сами отлично осознают, насколько же дурацкая на самом деле идея играть в поп-группе, и что молодым мужчинам надо делать что-нибудь получше, чем смотреть стеклянными глазами на дорожные развилки из окон гастрольного автобуса и ужинать поздно вечером на сервисных станциях, где еду продают втридорога.

Все наконец-то заканчивается песней с весьма подходящим названием Blow Out, где применяются основные принципы теории «ноги на мониторе» (найди рифф и дико отжигай); влюбленные девушки в первом ряду скачут как безумные, а Том блаженно улыбается – вплоть до последней фразы «Еще увидимся!» На которой звукорежиссер ставит невероятную стадионную реверберацию, и его слова еще долго висят в воздухе.

Это настолько не по-«радиохэдовски», что просто невероятно, и когда Том после этого корчит гримасу и недовольно уходит за кулисы, он становится самым непонятым и обиженным пергидрольным певцом за всю историю рок-н-ролла.

Ну, по крайней мере, на этой неделе.

Глава 2 Рецензия на Pablo Honey

Саймон Прайс, Melody Maker, 20 февраля 1993 года

Говорят, мы, британцы, подавляем себя, правильно? Да, вот такой о нас сложился стереотип – великолепно воплощенный во встрече Бэзила с мадам Пеньюар в серии «Башен Фоулти» под названием «Свадьба». Мы прячем наши страсти за сдержанностью, а потом нас в один прекрасный день арестовывают, когда мы бежим голыми по центральной улице.

Хотите еще один стереотип? Мальчики не плачут. В этом отношении многообещающе неидеальный альбом Radiohead Pablo Honey – настолько британский, насколько возможно. Том Йорк бо́льшую часть времени самовыражается предельно избитым и, соответственно, предельно бессмысленным языком, языком эмоционально немого человека (первая строчка альбома – «You are the sun and the moon and the stars are you»[5]). А потом вдруг ломается, падает (словно в «Падении» Камю или в собственной строчке Тома, «You’re free until you drop… without a ripcord»[6]), раздевается догола и выражает эмоции предельно экстремально: «I wish I was special, you’re so fucking special/But I’m a creep, I’m a weirdo/What the hell am I doing here?»[7] или, еще лучше, «I’m better off dead»[8].

Radiohead – не новые Suede, несмотря на лихорадочные глэм-рокерские позы гитариста Джона. И если Suede – это «новые Smiths», и мы обязаны играть в эту игру (мы – музыкальная пресса, так что, полагаю, обязаны), то я, пусть и не без колебаний, назову Radiohead «новыми Jam».

Немалая часть Pablo Honey очень похожа на Setting Sons. (Историческое примечание: The Jam, классический бойз-бэнд, пел о разложении Великобритании и Невыносимой Дерьмовости Бытия со смешанными чувствами ярости и нежности. Все школьники считали их богами. Когда Going Underground с ходу вышел на первое место, атмосфера была в миллион раз более интенсивной, чем все, что сопутствовало выходу Teen Spirit. Они были, блин, ОГРОМНЫМИ ЗВЕЗДАМИ.)

Иногда Radiohead уходят слишком далеко в сторону «мальчишеского рока». Ripcord, с ее мускулистыми, мощными аккордовыми прогрессиями, напоминает Стива Джонса из Sex Pistols на Stepping Stone, а How Do You? – настоящий героизм в духе Into the Valley.

Голос Тома иногда превращается в напряженный, декларативный вопль, который Боно оставил за спиной, осознав всю абсурдность происходящего.

И, что совсем странно, Blow Out начинается точно так же, как Sultans of Swing, хит Dire Straits.

Anyone Can Play Guitar – это то ли смешная пародия на Do Re Mi So Far So Good группы Carter USM, либо просто откровенный мелодический плагиат. Строфа «And if London burns, I’ll be standing on the beach with my guitar/I wanna be in a band when I get to Heaven/Wanna grow my hair, wanna be Jim Morrison»[9] говорит скорее о первом. Равно как и песня, которая идет непосредственно перед ней, Thinking About You («Your records are here, your eyes are on my wall/Your teeth are over there, but I’m still no one and you’re now a star/I still see you in bed, but I’m playing with myself»[10]). Вместе две эти песни составляют диалог оптимиста и циника о поп-звездности. С другой стороны, а что, если Radiohead на самом деле хотят стать Mega City Four? Они иногда довольно похожи.

Впрочем, чашу весов в сторону Radiohead склоняет гитара Джона Гринвуда. Когда он издает этот гротескный хрустящий шум в Creep, сразу после слов «so fucking special», звучит все так, словно захлопывается дверь тюремной камеры, навсегда оставляя в заточении все надежды и стремления человека. Почему я постоянно возвращаюсь к этой песне? Не только потому, что она стала одной из песен, олицетворявших собой 1992 год (правда, она необъяснимым образом отсутствует в чартах наших критиков – в тот год вы просто обязаны были быть либо Suede, либо американцами), но и потому, что она, похоже, затронула какие-то чувствительные струны в вас. Просто посмотрите, какие фанатичные лица были у ребят, которые знали каждое, блин, слово всех песен Radiohead, когда они в прошлом месяце играли в моем клубе Лондонского университета. И именно она, положа руку на сердце, станет главной причиной, по которой вы купите Pablo Honey.

Такая, на хрен, особенная…

Глава 3 Creep внезапно стала знаменитой

Джим Салливэн, Boston Globe, 8 октября 1993 года

Едва наступил полдень, но Том Йорк из Radiohead не спит уже четыре часа – совсем не похоже на рок-н-ролльщика. Это уж точно не одна из привилегий наступающей звездности. Он сидит в гостинице и таращится в телевизор, который весьма бесцеремонно знакомит его с обычаем американских телеевангелистов выпрашивать деньги. И ему очень жаль всех этих людей, которые звонят и делают пожертвования.

Но зачем вообще молодой англичанин встал с петухами в Норфолке, штат Виргиния? Йорк бормочет по телефону что-то насчет того, что его выставили из гастрольного автобуса в очень неподходящее время, но потом со смехом добавляет:

– Я на самом деле не знаю. Сейчас я не полностью контролирую свою судьбу.

Да, успех делает такое с людьми, и сейчас молодая группа в завидном положении: дебютный альбом группы, Pablo Honey, только что стал золотым – это значит, что его продали тиражом 500 000 копий. Creep, первый сингл, совершенно неожиданно стал хитом.

Хрупкий, завистливый Йорк поет: «I wish I was special/You’re so [нецензурно] special/But I’m a creep/I’m a weirdo/What the hell am I doing here? I don’t belong here». Скребущие, заикающиеся гитарные фразы Джонни Гринвуда взрываются настоящим неистовством, когда к нему присоединяются Эд О'Брайен и Йорк. Это гимн для всех, кто когда-либо чувствовал себя отверженным или брошенным. Вам больно, но вместе с этим вы почти агрессивны.

Creep сначала обосновалась на альтернативном радио, затем добралась и до поп-чартов (самое высокое место – 29), и до радиостанций «альбомного рока». В этом формате деликатные аккорды, нервные аранжировки и текст, пропитанный ненавистью к себе, очень резко контрастируют с пафосным, тестостероново-мужественным размахиванием кулаками, которым занимаются большинство групп на таких станциях.

– На самом деле, – усмехается Йорк, – на концертах мы и сами в определенной мере пафосные. Но в то же время [мы] полностью это осознаем. На самом деле мне как-то не особенно нравится быть мужчиной в девяностых. У любого мужчины, который хоть сколько-нибудь чувствительно и сознательно относится к противоположному полу, будут проблемы. Собственно, заявить о себе как о мужчине и при этом не выглядеть так, словно играешь в [хард-] рок-группе, очень трудно… Вот мы и вернулись к музыке, которую пишем, – она, конечно, не женственная, но при этом и не высокомерная до брутальности. Я постоянно стараюсь делать так: изображаю сексуального персонажа и в то же время отчаянно пытаюсь свести его на нет.

Creep – это хит, который «сам того не желал».

Бостонцы Пол К. Колдери и Шон Слейд поехали в Англию, чтобы спродюсировать Pablo Honey для Radiohead. Группа сыграла песню в студии, чтобы помочь звукоинженерам выставить уровни. Это старая песня, объясняет Йорк. Они даже записывать ее не собирались, пока Колдери и Слейд не сказали группе, что в ней что-то есть. И что запись они включили с самого начала.

– Это была просто песня, которая нормально не звучала на репетициях, – говорит Йорк. – У нас не было для нее точки фокуса. А потом мы поняли, что нам и не нужна тут точка фокуса, за исключением, может быть, гитары Джонни…