Ильгар Сафат - Моя необработанная форма

• Название: Моя необработанная форма
• Автор: Ильгар Сафат
• Жанр: Триллер
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-100563-4

«Моя необработанная форма» – это психологический триллер о боксере по прозвищу «Голем». Он чемпион, но мало кто знает, что ни слава, ни деньги не приносят ему удовольствия. Тяжелое детство превратило его в монстра, который испытывает яркие эмоции, только впадая в неистовство. Параллельно с историей боксера мы видим жизнь успешного писателя, прошедшего сложный путь к успеху, но потерявшего по дороге психическое равновесие. Такие разные люди, но есть тайна, которая их объединяет… Содержит нецензурную брань.

---

4. КАТЕХИЗИС БОКСЕРА

Иногда я думаю, что было бы со мной, не имей я таких физических данных, какие имею, и если бы я стал не спортсменом, а вел бы размеренный образ жизни, как все нормальные люди? Семья, дети, нудные будни, выдуманные праздники, опостылевшая работа, отупляющий труд от зарплаты и до зарплаты. Разве это люди? Это функции, шестеренки внутри чудовищного механизма. Их кормят визуальным мусором из телевизионных ящиков. Им внушают идеи и ценности, принять которые можно, лишь находясь не в своем уме. Стравливают народы, расы, делят смыслы, расщепляя при этом здравый смысл, извращают природу, насилуют вкус – если я продолжу перечислять все уродства, навязанные нам социумом и химерой нашей технократической цивилизации, меня попросту вырвет. Лучше перестать и лучше мне оставаться тем, кто я есть: опасным хищником среди не менее опасных, но более лицемерных механизмов. Живое vs синтетика, человек vs функции. Тупой боксер о таких вещах заботиться не должен. Не пристало и не к лицу. Ведь я же не «офисный планктон», просиживающий половину жизни за монитором, а вторую – у экрана телевизора. Пусть рассуждают о жизни те, кто идет в обход этой самой жизни, а я варюсь в ее гуще, для меня и религия, и философия – это действие в чистом виде, короткое и эффективное, как хлесткий хук слева. Если я выйду на ринг и буду искать в нем мотивы для всех своих действий и поступков, меня очень быстро вынесут из него на носилках. Правила кровавой игры под названием «бокс» ко времени, проведенному на ринге, относятся как к чему-то священному. Это ритуал, прерывать который нельзя, иначе силы темных стихий, которые ты с помощью этого ритуала пробуждаешь, безжалостно тебе отомстят. Это античное действо, освященное самой нашей природой. Так я к этому отношусь. Но при парнях в раздевалке рассуждать на эти темы я бы не стал. Сакральные правила проговариваться вслух не должны, за это тоже полагается либо наказание, либо смерть. Хорошо быть шизофреником или заурядностью, что, в сущности, одно и то же. И для тех и для других реальность представляется чем-то убедительным, не вызывающим сомнений. Хорошо верить хоть во что-то, пусть это будет даже клинический бред или пестрая банальность, льющаяся с экрана телевизора. Большой разницы между ними, честно сказать, я не вижу. Мне не на что опереться, ведь и внутри себя самого я не нахожу твердой основы. Только на ринге мир обретает смысл. Есть противник, и его нужно победить. Есть пространство, за которое ты не должен вывалиться. И есть правила игры, по которым следует вести бой. Все по-честному. Без обмана. Даже время на ринге более ощутимо. И хотя оно неоднородно и субъективно, как и во внешнем мире, но тут ты чувствуешь его плотность физически, кожей, всем своим нутром. Печенкой. Время становится твоим телом. Новым органом, новой мышцей. Когда я нападаю на противника и провожу серию ударов, время сжимается, как пружина. Если же соперник давит и мне приходится уходить от его ударов, время растягивается, как вязкая глина. Причуды времени всегда меня занимали, с самого раннего детства. Поначалу я часто путался в лабиринтах и налипающих сетях времени, текучесть, неуправляемость его меня пугала. Но потом я перестал замечать эти страхи, стал относиться к ним как к части увлекательного приключения. А к жизни я отношусь именно как к абсурдному, но порой очень занятному приключению.

5. МАНЬЯК-УБИЙЦА

Итак, была глубокая ночь. Темная. Сырая. В эту пору на улицах можно встретить только проституток, бездомную пьянь или полицейских. Мой внешний вид редко провоцирует шпану, пристать ко мне на улице решится не каждый. Чаще, наоборот, едва лишь завидев меня, люди переходят на противоположную сторону дороги. Хотя, конечно, были случаи, когда подгулявшие молокососы не считывали угрозы, исходившей от меня. Им казалось, что у них «письки длиннее». Теперь этим кретинам придется долго копить деньги на стоматологов. Одному из таких пьяных ковбоев я едва не загнал переносицу в мозг, он чуть не сдох. Был суд, но меня тогда оправдали, так как нашлось много свидетелей того, что не я первым затеял драку, а напавших на меня хулиганов было шесть или семь человек. Так что, по всем законам, я выходил пострадавшим. Мои фанаты были счастливы. Парень, изувеченный мною, выжил, я навещал его в больнице, но он теперь до конца жизни будет подмигивать глазом и трясти головой, как китайский болванчик. И поделом ему, не был бы реальным болваном, не стал бы китайским болванчиком. Его друзья из той «великолепной семерки» пытались после этого со мной расквитаться. Как-то вечером, когда я прогуливался по улице с одной шлюшкой, рядом со мной остановилась машина, и из нее высыпало человек пять-шесть с битами и цепями. От первого удара я не успел увернуться, и меня опрокинуло на асфальт. Пару минут они меня били, не жалея сил, но потом мне это наскучило: каким-то чудом я умудрился от нескольких ударов увернуться и вскочил на ноги. Двое из них, самые расторопные, запрыгнули в машину и умотали. Третий бросил биту и помчался куда глаза глядят. Но оставшиеся двое, видимо, самые настырные или тупые, слишком увлеклись моим избиением. Убежать они не успели. Этих придурков в больнице я не навещал, но знаю точно, что лечение их было еще более длительным, чем у того подмигивающего «болванчика». Мне нравится вспоминать этот случай. Было весело. Редко случается так, что тебе удается выплеснуть всю свою ярость, покалечить несколько человек и при этом еще считаться пострадавшим. Идиотизм наших законов иногда бывает очень удобен и приятен.

На перекрестке под фонарем стояла женщина. В мутном свете ее фигура казалась такой жалкой, неудивительно, что на кошелку никто не позарился в эту промозглую ночь. Она была похожа на пугало, поставленное для отпугивания крыс. Кто еще возжелал бы такое никчемное существо? Хотя есть определенный тип мерзавцев, которые любят покупать именно таких вот несчастных шалашовок и отрываться на них, как говорится, по полной программе. Чем человек слабее, тем легче прочувствовать на нем свою значимость, свою силу. Тупой народец. Не хочу показаться князем Мышкиным или матерью Терезой, я и сам не раз покупал таких вот убогих шлюшек и делал с ними все, что взбредало в голову. Что было, то было. Незачем врать. Не терплю ложь. А взбредало мне в голову разное. Хе-хе.

– Сколько стоишь? – спросил я, даже не взглянув на тело у столба. Зачем преждевременно обламываться?

– Такому красавцу, как ты, женщины сами должны платить за удовольствие! – обычный треп профессионалок, рассчитанный на лохов. Пропускаю ее слова мимо ушей. Сука, играет со мной. – Можешь все! Работают все три прохода! – добавляет она после короткой паузы. Это уже похоже на правду.

Мимо нас по лужам медленно прокатилась машина. Внутри сидели два кабана. Они посмотрели вначале на меня, потом на женщину под фонарем, и паскудненько рассмеялись. «Эй, отбросы!» – крикнул тот, что сидел рядом с водителем, и бросил в нас початую банку из-под пива. Удаляясь, парни переговаривались и продолжали смеяться. Было очевидно, что они говорят о нас. Тот, что сидел рядом с водителем, высунулся из окна и посмотрел на меня с похабной ухмылкой. Номер машины я не запомнил, но зато хорошо запомнил рожу этого ублюдка. Посмотрим, насколько он удачлив. Если мы встретимся с ним еще раз, это будет означать, что судьба парня не балует. Теперь я для малыша что-то вроде русской рулетки. Поиграем. Поиграем.

Вероятно, чтобы скрыть возникшее чувство неловкости и разрядить обстановку, проститутка сипло хохотнула, и я успел заметить, что во рту у нее серьезный недобор – нескольких передних зубов на месте не оказалось. Эта деталь решила все. Я не то чтобы принял решение, но ощутил инстинктом, почувствовал внутри живота, что так просто мы с ней сегодня не разойдемся. Мы были на улице одни, и мое молчание заставляло проститутку нервничать. Это мне дается труднее всего, но я попытался улыбнуться, в данный момент так было надо. Иногда я бываю милым. Когда это очень нужно.

– Тебе платить не придется, сладкая! – бравурно парировал я и шепнул ей на ухо какую-то сальность. Не помню уже, что именно. Шлепнул ее по дряблой попке. Вот и весь флирт.

«Сладкая», которой было уже далеко за сорок, игриво и с благодарностью заглянула мне в глаза. Взяла меня под руку, мы сошли с трассы и пошли черной улицей мимо черных домов, черных окон с черными стеклами. В голове моей тоже почернело. Кровь моя в эту минуту, я уверен, тоже изменила цвет. Теперь и она стала черной, медлительной, грязной.

Блядь привела меня в какие-то мерзостные трущобы. Вот оно, реальное дно жизни. Из окон доносились брань и пьяные крики. Под ногами шныряли крысы. Ветер носил по мостовой смятые газеты с мордашками политиков и местечковых селебрити. На одной из обосранных газет красовалась физиономия местной знаменитости, беллетриста, рекламирующего свой новый роман. Читал я его книги. Говно. Говна на этой улице разметано было много. Все это женщину нисколько не смущало, а, кажется, наоборот, веселило. Мне было досадно видеть, как она радуется тому, что ей больше не придется сегодня стоять на холоде и нашелся кто-то, кто не побрезговал лечь с ней в постель. Впрочем, я еще не был уверен, что я на это решусь! Бедняжка всячески пыталась припрятать радость, но она проявлялась во всем: и в голосе, и в поведении, и в беззубой улыбке, то и дело возникавшей на ее одутловатом лице.