Сергей Зарубин - Трубка снайпера

• Название: Трубка снайпера
• Автор: Сергей Зарубин
• Издательство: Вост.-Сиб. кн. изд-во
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

Документальная повесть о снайпере второй мировой Семене Номоконове.

---

Чем больше упадет врагов, тем быстрее вернется солдат к сво­им сынишкам. Сердце требовало быть беспощадным к врагам, изо всех сил вести «дайн-тулугуй»5. Таежный зверобой начинает те­перь настоящую охоту – планомерную и расчетливую. Только этим он будет занят теперь. Чего терять время? Стрелок берет на при­цел своей винтовки маленький участок земли. Любой фашист, ко­торый вздумает днем пересечь глубокую лесную канаву, окажется на мушке. А это уж дело стрелка – пощадить врага или сразу зава­лить. Смотря по обстановке.

К рассвету узкая яма, уходившая в склон оврага, была готова. Грунт, вынутый из глубины, Номоконов уложил по краям воронки, засыпал его черной землей, все взрыхлил вокруг руками, уничто­жая за собой следы, и полез в яму ногами.

– Как медведь, – сказал он сам себе.

Рассеялся туман, взошло солнце. Из темной норы, над входом в которую свисали мохнатые корни, утро казалось прекрасным. Стоял легкий морозец. Белели сетки паутины, подернутые сереб­ром инея, радужными лучами переливались росинки, застывшие на пучках поблекшей травы, местами черной, опаленной разрыва­ми снарядов. Далеко впереди синело озеро. У подошвы выступа горного кряжа теснились золотые березки, а на склонах зеленел, манил к себе густой хвойный лес. Пересвистывались синицы, пах­ло хвоей, грибами, и Номоконов вздохнул.

Сентябрь… Пора рева изюбров в дремучей забайкальской тай­ге. В эту пору очень любил охотник бродить по таежным распад­кам, забираться на вершины гор, смотреть на заголубевшие дали. Прошлой осенью, как раз в последний день сентября, сидел Номо­конов на зеленом ковре брусничника, собирал в туесок ягоды для сыновей и слушал мягкую музыку осеннего леса. Отняли враги радость встреч с таежными дебрями, оторвали от семьи, загнали в темную нору. Солдат взял бинокль: теперь он сурово смотрел впе­ред глазами мстителя.

Метр за метром… Крутой спуск к старому, поросшему травой оврагу… Немецкие окопы должны быть недалеко, слева, но их зас­лоняет лес. Могучие, в обхват, сосны, растущие по правой стороне оврага, и густой зеленый ельник закрывают и наш передний край. Номоконов остался доволен выбором «сидки»: далеко просматрива­лась лощина. Бинокль замер в руках солдата. На изгибе оврага, мет­рах в трехстах, над островком почему-то не увядшей зелени, над оди­нокой маленькой березкой, росшей среди нагромождения камней, под­нималось легкое облачко испарения. На противоположном крае овра­га, как раз напротив камней, примята трава. Тропинка там или дорога? С этой минуты Номоконов не спускал глаз с серых мшистых камней. Он понял, что где-то под ними бил холодный ключ-родник. В бездонном голубом небе послышался шум моторов. Тяжело загрохотало на наших позициях, зазвенело, рассыпалось дробью: фронтовой день вступил в свои права. Стрелок положил винтовку на локоть и застыл в ожидании.

Примерно в полдень вдруг спрыгнул в овраг немецкий солдат с узелком в руке и винтовкой за спиной, смело пошел навстречу. Появился он неожиданно, и Номоконов вздрогнул. На кителе вра­га был широкий монтерский пояс с поблескивающей цепочкой.

Выстрелить? Но гитлеровец упадет на самом видном месте… Надо здесь завалить, возле елочки… Словно почуяв опасность, не­мец круто свернул влево и стал карабкаться по склону оврага.

Мушка сопровождала врага. «Здесь, за первыми деревьями», –твердо решил Номоконов. Подойдя к толстой сосне, гитлеровец ос­тановился, привязал к поясу узелок, вдруг подпрыгнул, ухватился за нижний сук и легко подтянул свое гибкое сильное тело. На черной винтовке блеснуло стекло оптического прицела. В какой-то миг заметил Номоконов, что кора дерева местами ободрана.

…Эге… Не первый раз? «Кукушка»? Гитлеровец уверенно взби­рался на вершину дерева. В дни отступления часто попадали това­рищи Номоконова на мушки вражеских «кукушек», пули с деревь­ев разили санитаров, наблюдателей, разведчиков. Не одна жизнь на совести врага с блестящей черной винтовкой. Вот он уселся на доску, привязанную к ветвям, закинул за спину цепочку, пристег­нулся и, положив винтовку на развилку сучка, замер.

–Ты явился наших бить, – зашевелил губами Номоконов, –а я ваших… Пусть думают, что ты стрелил…

Бах!

Веточка упала с дерева, шишка. Покатилась по сучьям черная винтовка, зацепилась, покачалась немного, полетела вниз и вотк­нулась стволом в землю. Гитлеровец чуть пошевелил ногами.

– Отдыхай теперь, откуковал.

В скитаниях по тайге Номоконов привык к одиночеству и лю­бил говорить сам с собой. Он передернул затвор и взял в руки би­нокль, осмотрел родник, глянул влево и вдруг, словно его могли увидеть, плотно прижался к земле.

Мотая вверх и вниз головой, из-за деревьев показалась лошадь, запряженная в армейскую повозку. Напротив родника, за кустар­ником повозка остановилась. Бросив вожжи в телегу, возница вып­рямился и закурил. Двое солдат с автоматами, болтавшимися на животах, снимали с повозки большие белые бидоны.

Слышали фашисты выстрел? Приняли за свой? А если бы «кукушка» упала на землю? Раздумывать было некогда. Номоко­нов вскинул винтовку, прицелился в голову возницы, но опять помедлил с выстрелом.

«Неподалеку, за лесом, большая орава фашистов, – поразмыс­лил солдат. – Работают, землю копают, траншею роют. Не видно повозки с нашей стороны, потому и послали за водой. Обед сейчас… Ждет повар водовозов, а если не дождется –тревогу поднимет. Если этих перебить – прибегут. Окружат, зайдут сзади, забросают грана­тами… А если вечером? Далеко ездят немцы, рискуют, значит, не хотят пить озерную воду. Нет возле их окопов хорошего водопоя. Попьют ключевую сейчас – захочется и к ужину. Может, тогда?».

Оглядываясь, останавливаясь передохнуть, немцы таскали к повозке бидоны, наполненные водой. Велико было искушение: стрелок мог срезать обоих солдат одной пулей. Не успел бы скрыть-ся-и возница… «Нет, не время, – пересилил себя Номоконов. – Не напуган фашист– вечером обязательно выйдет».

Гитлеровцы погрузили бидоны на телегу, уселись и нетороп­ливо поехали обратно.

К вечеру на краю оврага появился немецкий солдат в очках и в каске. Спокойно прошел он мимо сосны, возле которой торчала винтовка, ничего не заметил, спрыгнул вниз, и, сопровождаемый мушкой, направился к источнику. Попил, зачерпнул полную каску воды, облил взлохмаченную голову.

– И тебя отпущу, – решил стрелок.

Уже солнце стало прятаться за выступ горного кряжа, а крупной цели все не было. Из-под насупленных бровей строго смотрел охот­ник на край оврага, терпеливо ждал: предчувствие редко его обманы­вало. И когда над кустами показались краешек дуги, настороженные уши лошади, солдат лишь пожевал губами: «Этих можно теперь».

Все повторилось. Остановилась за кустом повозка на больших зеленых колесах, и двое гитлеровцев понесли к источнику белые бидоны. Возница бросил вожжи в телегу и закурил. Только лошадь была другая. Большой битюг встряхивал лохматой гривой, нетер­пеливо переступал с ноги на ногу, махал хвостом. Головы гитле­ровцев появились среди камней, и Номоконов навел на них мушку своей винтовки. «Сварите ужин, покормите-напоите солдат, а по­том наступать? Хозяевами стали на нашей земле? Своей, германской, воды не хватает?».

Солдат быстро перевел винтовку влево и взял на мушку воз­ницу, прыгнувшего в телегу.

Раскатисто прогремел выстрел.

Из-за камней, вытирая руки белым платком, вышел солдат, выпрямился. Стена оврага скрывала от него возницу, свалившего­ся на дно телеги. Гитлеровец осмотрелся по сторонам, успокоился и стал мочиться на кустик с красными ветвями.

– Возле ключа не гадят добрые люди! – снова выстрелил Но­моконов. Немец взмахнул руками и осел в куст. Поднялся и тре­тий. Вытянув шею, он удивленно посмотрел на убитого товарища. Пуля свалила на камни и его.

– Куда тронулся? – перевел солдат винтовку на битюга. – Злю­щий. Издалека пришел нашу землю топтать. Не пашут на тебе, не сеют… Отпусти – панику устроишь, смерть на меня наведешь… А завтра патроны повезут на тебе?

Вздыбившись, рухнул и конь.

Глухо шумел, стрекотал короткими пулеметными очередями, успокаиваясь на ночь, передний край оврага. Мягкий полусвет ве­чера сменился сумерками. Впереди, у выступа горного кряжа, окай­мленного темной рамкой леса, вспыхнула первая ракета. Дождав­шись полной темноты, высунулся из норы стрелок, прислушался и осторожно пополз в овраг.

ТАБУ ТАЙГИ

У родника выпрямился солдат, стал собирать оружие. Трофеев было много – он складывал их на камень. На холодной руке немца, осевшего под березкой, ровно тикали часы, и, подумав, Номоконов снял их. Он знал: ровно в полночь у своих кто-то стреляет в небо светлыми пулями, и у ловушек, зарытых в землю, саперы встречают людей, выходивших за передний край. Случается, что блуждают солдаты в сырой долине, сбиваются с пути. Таежный человек не потеряет свой след, выйдет точно к проходу задолго до последнего срока, однако с машинкой времени на фронте все-таки лучше. Мало часов у лейтенанта. Сокрушаясь, он выдал их не всем.