Маша Трауб - Бедабеда

• Название: Бедабеда
• Автор: Маша Трауб
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-106629-1

Сапожник без сапог. Такое случается чаще, чем мы думаем. Блестящие учителя оказываются бессильны в обучении своих детей, первоклассные врачи не замечают собственных болезней. Главные герои этой книги заботятся о других, хотя сами нуждаются в помощи. Равнодушие и предательство близких, сложившиеся в молодости нерушимые связи, счастье и горечь воспоминаний, поиск виновных в бедах, принятие и прощение. Врач-психиатр, ведущая прием, оказывается на месте пациента. Рассказ-исповедь становится способом исцеления от ран прошлого и проблем настоящего. Маша Трауб

---

Но опять же это никак не было связано с браком. Наевшись мяса, выбросив все безразмерные шаровары и коврик для йоги, Настя пустилась на поиски новой любви всей своей жизни. Людмила Никандровна смотрела на Марьяшу и радовалась, что внучка удивительным образом росла психически здоровой, даже слишком здоровой при таких родителях. Развивалась, как по учебнику – вовремя села, поползла, начала гулить. Даже иммунитет у Марьяши оказался таким крепким, что про нее в поликлинике говорили: «Выставочный образец». Никаких аллергий – ни на лактозу, ни на пыльцу. Людмила Никандровна, помня, какой болезненной и сложной была Настя в младенчестве, не верила своим глазам. Но Марьяша оказалась редким ребенком, приносящим только счастье, которое даже сопли и колики не омрачают. Когда начали лезть зубы, Марьяша вгрызалась в предложенные прорезыватель, баранку, морковку, кусочек яблока и тут же успокаивалась.

Настя же все еще искала смысл жизни.

Людмила Никандровна опять представила себе возможное развитие событий. Тоже ее давняя привычка, еще со спортивной юности. Нинка объясняла схему игры, и Миле важно было проиграть все в голове, представить подробно, как она отбивает, как переходит, как выглядит зал. Нинка всегда хохотала над этой привычкой подруги.

– Как будет, так будет, – говорила Нинка.

Так и сейчас – Людмила Никандровна предположила, что произойдет дальше. Она, например, не сомневалась в том, что объявится сватья. Так всегда было, есть и будет. Йогиня в качестве новой невестки должна была показаться Марине, кажется Витальевне, в миллион раз хуже бывшей. Которая, опять же по законам семейного жанра, обязана была в глазах бывшей свекрови обрести если не горящую звезду во лбу, то нимб уж точно. Не говоря уже о том, что бывшие родственники при расставании очень часто вдруг начинают испытывать нежные чувства друг к другу. Приставка «экс» имеет такой магический эффект – бабушки вдруг мечтают общаться с внуками, бывшие мужья становятся идеальными отцами, а тетушки, дядюшки, сватьи и прочие троюродные племянники вдруг начинают поздравлять со всеми праздниками и даже передавать подарки. Так что Людмила Никандровна ждала звонка сватьи и возвращения с повинной зятя. Но опять ошиблась, как и в случае с дочерью. Ни Марина, кажется Витальевна, ни Женя не звонили, не умоляли пустить на порог, чтобы хоть одним глазом увидеть Марьяшу. В какой-то момент Людмила Никандровна не выдержала и спросила у дочери, не поддерживают ли с ней связь, так сказать, отец ребенка и его бабушка?

– Нет, а что? Должны? – искренне удивилась дочь.

– Вообще-то, должны, – ответила Людмила Никандровна.

Настя равнодушно пожала плечами.

* * *

Людмила Никандровна переживала за внучку. Что отвечать, когда она вырастет и станет задавать вопросы? Куда делся папа?

– Скажем, что в космос улетел, – ответила Настя.

– Настя, так нельзя.

– Откуда ты знаешь, как можно, а как нельзя? Я своего отца тоже считала космонавтом. И моя бабушка с той стороны… да я не помню, как ее звали! А твоя мама – та еще бабуля нашлась. Я ее вообще ненавидела. Она, кстати, меня била, если ты вдруг не в курсе.

– Она тебя не била, никогда.

– Откуда ты знаешь?

Людмила Никандровна опять замолчала. Наверное, чтобы не услышать подробности. Да, ее мать могла ударить. Но это считалось нормальным воспитанием ребенка. Подзатыльники, поджопники вообще не считались наказанием. Но Настя никогда, ни единого раза не пожаловалась на бабушку. Да, Нинка опять права. Как будет, так будет. А будет не так, как запланировано. Свои чувства и поступки предсказать невозможно, что уж говорить о других людях? Но Людмила Никандровна все-таки считала себя неплохим врачом и именно поэтому могла прогнозировать и предполагать. Как врач, знающий психотип человека. Но Настя подобрала себе родственников, как описала их Нинка, «поехавших». А Людмила Никандровна не умела лечить подобное заболевание.

Время шло. Настя то уезжала, то возвращалась. Где-то работала или нет. Иногда оставляла деньги. Вроде бы что-то передавал Женя в качестве алиментов. Марьяша по-прежнему росла чудесной, беспроблемной, радостной девочкой.

Людмила Никандровна водила внучку на танцы, курсы подготовки к школе, рисование и лепку. И Марьяше все нравилось. Она была усидчивой, терпеливой, настойчивой. Ей было важно довести дело до конца. Именно поэтому она добивалась успехов. Педагоги ее обожали и хвалили за трудолюбие. Настя не появлялась даже на открытых уроках, которые устраивали на кружках для обалдевших от счастья родителей. Марьяша не искала глазами маму и не спрашивала у бабушки, почему мама опять не пришла. И она все еще оставалась психически здоровой девочкой с развитой мелкой моторикой, образцово-показательным поведением, без гиперактивности или заторможенности. Марьяша продолжала развиваться по учебнику – все вовремя. Девочка легко освоила чтение, рисовала, не заходя за края рисунка. Выбирала яркие радостные цвета. Даже логопед ей не требовался. Пока остальные дети и их родители мучились от цветения ольхи, ветрянки, бесконечных ОРВИ и прочих напастей, Марьяша лишь крепла. Ей не были страшны ни сквозняки, ни кашляющие рядом дети, ни ольха с березой и даже мед с орехами и прочими аллергенами. Недолгая прогулка под скупым столичным солнцем – и Марьяша приобретала красивый загар.

* * *

– Это здорово. А у меня аллергия на тополиный пух. Глаза слезятся. И сгораю сразу же.

Людмила Никандровна очнулась от воспоминаний и с удивлением посмотрела на Анну. Да, она по-прежнему находилась в кабинете и приветливо улыбалась. Людмила Никандровна не знала, что она произносила вслух, а что проговаривала про себя. И готова была поклясться, что Анна пришла пять минут назад, не больше. Но часы показывали, что минуло почти два часа.

– Что-то с часами. Надо батарейку поменять, – сказала растерянно Людмила Никандровна, понимая, что опять опаздывает забрать Марьяшу.

– Нет, все верно. Просто я у вас засиделась. Спасибо огромное еще раз. Вы мне очень помогаете. Всего доброго. Я запишусь на ближайшее время.

Людмила Никандровна не понимала, что происходит. Она машинально убирала на письменном столе, расставляя ручки в подставке, складывая документы и журналы в ровные стопки.

Анна улыбнулась на прощание и вроде как испарилась. Людмила Никандровна не могла бы поклясться – была ли эта пациентка на приеме или ей все почудилось. Она корила себя за невнимательность. Наверное, действительно устала, раз опять так легко выключилась. Заработалась. Да и мысли были заняты то Настей, то Марьяшей. А еще мамой. Брат звонил вчера, пьяный, требовал забрать мать. Иначе он сдаст ее в местную психушку. И Людмила Никандровна ни минуты не сомневалась, что он это сделает.

Иногда по вечерам она думала о том, что заслужила проблемы с Настей. Потому что сама оказалась плохой дочерью и ей все возвращается сторицей. «Карма», – говорил бывший зять. «Ответочка прилетела», – сказал ей один пациент, который не мог найти общий язык с сыном и считал, что это закономерно – он тоже не общался с собственным отцом.

Три месяца назад Людмила Никандровна отправила свою пожилую, страдающую деменцией мать домой. И все три месяца каждую минуту корила себя за этот поступок. Но тогда, три месяца назад, ей казалось, что это единственный выход. Да и мать каждый день, каждую минуту спрашивала, когда они наконец уедут из Москвы, когда вернутся домой. Ведь там поди огород совсем зарос. А соседи наверняка яблоки обобрали и малину тоже. Но ведь ни за что не признаются.

Никаких кустов малины, никаких яблоневых деревьев у них, конечно, не было. Видимо, память сохранила совсем старые воспоминания, из раннего детства.

Мама перестала узнавать свою дочь Милу где-то полгода назад. Иногда, правда, случались проблески, но лучше бы их не было. Мать, думая, что перед ней посторонний человек, становилась ласковой и милой старушкой, бабушкой, а если знала, что с ней близкие, превращалась в злую, раздражительную старушенцию. Придиралась по мелочам, кричала, что Мила ее в гроб загонит своими таблетками, лишь бы дом оттяпать у брата. Но пусть она не рассчитывает, завещание она составила, и там все на сына. Только на него.

Людмила Никандровна говорила «да, мама», конечно, хотя никакого завещания и в помине не было, а дом давно превратился в сарай.

– Витя где? – спрашивала мать.

Она просыпалась с этим вопросом и засыпала. Людмила Никандровна обычно отвечала или «ушел» или «скоро придет». Мать тут же успокаивалась и заводила любимую песню про то, что ее сын Витя работает с утра до ночи, то одна работа, то другая, а Милка лентяйка. С детства такая. Или мячик бросает, или, как сейчас, уходит на три часа. Что ж за работа такая, чтобы на три часа уходить? Да еще и находятся дураки, которые платят Милке за то, что она им мозги промывает. Ну ладно, они больные, что с них взять? Но как у Милки рука поднимается брать деньги? За что? За языком почесать?