Карин Жибель - Всего лишь тень

• Название: Всего лишь тень
• Автор: Карин Жибель
• Жанр: Триллер
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-389-17650-8

Вначале это всего лишь темный силуэт, мелькнувший поздно вечером на улице… Впервые лицом к лицу со смертью. Потом ощущение присутствия. Днем: на любом перекрестке. Ночью: у самой постели. Невозможно понять, объяснить, доказать, что тень существует. Вскоре это становится навязчивой идеей. Тень разрушает твою карьеру, отделяет от друзей, от любимого человека. Сводит с ума. Всего лишь тень. Но она ложится на твою жизнь и захватывает ее. Навсегда. Слишком поздно… Ты уже принадлежишь ей. Впервые на русском роман Карин Жибель, чьи детективы и психологические триллеры заворожили всю Францию.

---

В энный раз она проходит, едва не задев его, но не прикасаясь. Его ладонь смыкается на ее руке, она проливает половину своего мартини на ковер.

– Если ты не хотела меня видеть, следовало сказать.

Наконец она смотрит на него. Вернее, мерит взглядом. С надменной, почти презрительной улыбкой.

– Отпусти меня, – велит она. – Немедленно.

Он грубо притягивает ее к себе, отбирает стакан и ставит его на комод.

– Что за игры ты затеяла?

– Я вышла из возраста игр.

– Я тоже. Поэтому прекрати.

Он отпускает ее, снимает пальто, швыряет его на диван.

– Можешь не располагаться, – бросает она. – Потому что здесь ты спать не будешь.

Он обхватывает ее за плечи, притискивает к стене. Она наконец-то замечает, что у него лицо, которое ей незнакомо. И пугающий взгляд.

Но она немного опоздала.

Ее уносит на несколько лет назад. Когда мужчина терроризировал ее. Когда она жила с врагом, с убийцей.

Она пытается оттолкнуть его, он снова прижимает ее к стене.

– Прекрати немедленно… Или я вызову копов!

Он начинает смеяться. И этот смех тоже ей незнаком. Она содрогается, пытается унять бешено забившееся сердце.

– Послушай, Хлоя, ты же рада, что я приехал, потому что умираешь от страха.

– Ты бредишь.

– Я? Нет… Ты счастлива меня видеть, но изо всех сил пытаешься этого не показать. Ты слишком гордая.

Он прижимается к ней, держа в объятиях, которых она не выбирала. Однако она чувствует, что было бы опасно снова его отталкивать.

– Ты что думаешь? – шепчет он. – Что я буду умолять тебя позволить мне остаться здесь на ночь?

– Тогда зачем ты приехал?

– Чтобы посмотреть, все ли у тебя в порядке, я же сказал.

– Посмотрел? Теперь можешь убираться.

– Не говори со мной так. Никогда не говори со мной так.

– Говорю как хочу.

Он отрицательно качает головой. Она медленно задыхается.

– Вон из моего дома! Катись!

Она переходит на крик – верный признак, что страх заставил ее потерять контроль.

– Знаешь, – добавляет Бертран, – я тебе не верный мопс. И не ручная собачка, и не сторожевой пес. Тебе и правда не помешало бы научиться проявлять внимание и уважение к другим… Ко мне, в частности.

Он запустил руку ей под юбку, ее охватывает жаркая волна.

– Я не хочу, – говорит она, понижая тон.

– Хочешь… Ты боишься остаться одна, потому что тебе страшно, и ты хотела бы, чтобы я остался, только не желаешь этого признавать. Ну же, давай, скажи!

Она протягивает левую руку, хватает стакан, где остался практически один лед, и выплескивает ему прямо в лицо. Он отступает, утирается. Они испепеляют друг друга взглядом в не предвещающем ничего доброго молчании.

– Хочешь ударить меня? – бросает она вызов. – Давай.

– Ты меня с кем-то путаешь, Хло. Наверняка с твоим бывшим.

Ее лицо покрывается трупной бледностью; Бертран улыбается, довольный произведенным эффектом.

– Ну да, я в курсе, сама видишь…

Кароль, разумеется. Которая не знает, что такое умение хранить чужие секреты. Она мне за это заплатит.

– Я не такой недоумок, как он, – добавляет Бертран, подбирая свое пальто. – Ты же не думаешь, что я загремлю из-за тебя в тюрьму?

Он неторопливо направляется к выходу.

– Если сегодня ночью услышишь шум, не трудись мне звонить. Или если электричество отключится. Думаю, я буду занят. Доброй ночи, Хлоя.

Когда хлопает дверь, она вздрагивает. Ее губы начинают дрожать, она сползает по стене, пока не оказывается на полу.

– Сволочь!

Мне тебя уже не хватает. И все равно я ни о чем не жалею.

* * *

Гомес валяется на диване с книгой в руке. Один из редких романов Чандлера[8], который он еще не читал.

Сегодня вечером никаких засад. В сущности, торопиться ему некуда. Вернется туда в другой день, в другую ночь. Рано или поздно доберется до Башкима. Этого первостатейного мерзавца, грязной твари, которую следовало бы пропустить через дробилку в мусоровозе. Он бы с удовольствием всадил ему пару пуль в сердце, но это означало бы сделать подарок, которого тот не заслуживает. Тюрьма куда лучше. Тем более что этот тип точно получит пожизненное. Если не случится что-то непредвиденное. Вроде одной из судейских крыс, которые сводят на нет месяцы работы.

– Алекс!

Гомес кладет книгу на низенький столик и слезает с дивана.

– Иду, – отвечает он, направляясь в глубину квартиры.

Он заходит в самую дальнюю комнату, зажигает свет.

– Что с тобой, дорогая?

Женщина на постели, превращенной в медицинскую кровать, смотрит в потолок. У нее настолько опустошенное лицо, что невозможно определить ее возраст. Она чудовищно худа, вокруг глаз темные фиолетовые тени, а сами глаза непомерно запали в орбиты.

Она ужасна. И в то же время красива.

Особая волнующая красота.

Красота тех, кто страдает.

– Почему ты не спишь? – мягко спрашивает Александр.

– Мне больно.

Он садится в кресло рядом с ней. Можно подумать, они в больничной палате. Бортик вдоль кровати, консоль, капельницы. Вот уже шесть лет, как квартира превратилась в больницу.

Потом в место умирания.

Он берет ее руку в свою и сжимает, но не слишком сильно. Иначе останется синяк.

– Я уже дал тебе все лекарства, – напоминает он.

– Если бы ты знал, как мне больно!

Слезы текут по ее впалым щекам. Он не выносит, когда она плачет. Такое ощущение, что из его собственной кожи сочится кислота.

– Не волнуйся, прошу тебя. Я посмотрю, что можно сделать… Сейчас вернусь.

Едва он переступает порог комнаты, как стоны возобновляются с новой силой. Он торопливо идет в кухню. Там открывает ящик, доверху заполненный коробками с лекарствами, и находит морфин.

Он уже превысил максимальную дозу. А что потом?

Он готовит инъекцию, а стоны в глубине квартиры сменяются криками.

Однажды он ее убьет. Сам того не желая. А может, и желая.

Потому что он больше не может видеть, как она страдает. Потому что она умоляет его об этом каждый день. Без слов, только глазами.

Потому что он готов отправиться в тюрьму за это преступление.

Потому что любовь, конечно же, такой и бывает.

* * *

Так и не набравшись мужества отправиться в постель, она решила не спать до раннего утра.

Вытянувшись на диване перед телевизором с приглушенным звуком, Хлоя смотрит в пустоту.

Весь свет включен, телефон лежит рядом. Как и бутылка виски, открытая после ухода Бертрана.

Не спать, иначе он придет. Не спать, иначе он меня убьет. Или еще того хуже.

Чего он от меня хочет? Кто он?

Она пробует приладить Тени лицо. Он высокий, но она не сумела бы с точностью определить его рост. А мужчин ростом от метра восьмидесяти до метра девяносто она знает немало. Кристоф, Мартен… Бертран.

Она наливает себе еще порцию виски, медленно сползая в опьянение.

Или это я становлюсь параноиком. Сумасшедшей. Больной, чокнутой.

Какой из двух вариантов хуже? Если ее реально преследует какой-то мужчина, она может убежать на другой край планеты. Если враг в ней самой, она может хоть на Луну улететь, это ничего не изменит.

Нет, правда, она не может сказать, что ее пугает больше. А потому старается найти третий вариант, более успокоительный.

Они правы. Это последствие испуга, все пройдет. Через несколько дней я перестану видеть эту тень, не буду слышать подозрительных шумов. Все вернется в нормальное русло.

– И я стану главой агентства!

Она начинает смеяться, делает еще глоток односолодового. Лицо искажается гримасой. Чтобы забыться, ей бы следовало выбрать напиток полегче.

– И Бертран вернется к моим ногам!

Мгновением позже она заливается слезами. Берет мобильник, набирает его номер. Долго слушает гудки, потом включается автоответчик. Она жмет отбой, позволяет себе еще один глоток.

– Ну же, ответь!

Пробует еще раз. Теперь автоответчик включается после второго гудка. Вызов отклонен.

Здравствуйте, вы позвонили на телефон Бертрана…

Этот изумительный голос. Он согревает ее изнутри сильнее, чем питье двенадцатилетней выдержки.

– Бертран, это я… Я только хотела сказать тебе… Просто сказать тебе, что…

Ее глаза устремлены в пространство, слова путаются. И что она собирается ему сказать? Я люблю тебя? Абсурд. Любовь – это слабость, которая может дорого обойтись. Она должна оставаться в тайне, в ней никогда нельзя признаваться.

– Просто сказать тебе, чтобы ты катился к черту! – в результате кричит она.

Дает отбой и разражается рыданьями. Ее пальцы разжимаются, мобильник падает на ковер. Она плачет долго, под крылом своего одиночества. Благословенное одиночество, которое позволяет дать волю всему накопившемуся.

Всему, что приходится скрывать под прочной броней. Под улыбками и благопристойными манерами. Под глиняной маской.

Всему, что она прячет уже так давно.

С тех пор, как ложь стала ее убежищем, ее религией.

Только наедине с собой она может рыдать, вопить, пока не сорвет голос. Проклинать всю землю, тех, кто ее ранил, тех, кто даже и не пытался. Тех, кто воспользовался ею, когда такое еще было возможно. Пока она не вооружилась до зубов.