Анна Семак - Близость как способ полюбить себя и жизнь. The secret garden

• Название: Близость как способ полюбить себя и жизнь. The secret garden
• Автор: Анна Семак
• Жанр: Биографии
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-104262-2

Жизнь каждого – тернистый путь, и только вам решать, пройти его или сдаться. Анна рассказывает о своем пути, о знаменательных встречах и событиях. Некоторые радостные и теплые – воспоминания о дяде Алике, научившем мечтать. Некоторые печальные – о смерти, разводах, ранней беременности. Некоторые шокирующие – родила шестерых детей. В заключительной части она делится своим мировоззрением и опытом, благодаря которому стала счастливой мамой, женой и просто восхитительной женщиной. Она дает советы, которые пригодятся каждой девушке.

---

Вспоминая его теперь, могу сказать, что он был бессребреником – никогда и никому ничего не жалел, – готов был снять с себя последнюю рубаху, любил всех вокруг и никому не желал зла, имел доброе, кроткое, детское сердце, полное любви и искренней веры. Не только мне, но и моему папе казалось, что душой он уже давно не на Земле. Все светские беседы, подобно влюбленному, который всегда возвращается в разговоре к предмету своей любви, он сводил к разговорам о Боге, о вечности.

В его последний приезд мне было уже тридцать три, и мы с семьей жили в Петербурге, договорившись, что он приедет к нам в гости после запланированной им поездки в любимую Нилову Пустынь, я обрадовалась, что снова будет конфетный дождь и дети оседлают мою старую послушную лошадь, разделив те чувства, что когда-то испытывала я.

Накануне поездки дяди Алика в Нилову Пустынь он сорвался и выпил. Выпил много после долгого перерыва. Мама умоляла его остановиться, но нашла коса на камень. «Не поеду в Нилову Пустынь – и точка». Напрасны были уговоры. Тут мама сказала что-то важное: «Олег, ты замечательный человек, делаешь много добра, но что, если Господь заберет тебя именно в таком, падшем состоянии? Ведь сказано в Писании: «В чем застану, в том и сужу». На что дядя ответил: «Господь милостив. Я покаюсь, и он снова простит меня». Сказал, уснул и не проснулся…

Никогда не забуду тот страшный ночной звонок от мамы. Я растерялась, позабыла все, что положено делать в таком случае, и боль от утраты была такая, как будто потеряла родного отца.

Однажды мой муж, зная эту историю, решил вернуть меня в детство, разорвав пакет сладостей над моей головой с криком «Конфетный дождь!». Я не справилась с нахлынувшими эмоциями, разрыдалась от звука прыгающих в разные стороны цветных драже.

Про Рождество внутри нас

Открываю глаза, не смея шелохнуться – боюсь спугнуть Деда Мороза, если он ещё не ушёл, на улице темно. Толкаю в бок сестру: «Лиза, вставай, там, кажется, что-то есть под елкой!» – шустро скатываемся с кровати, быстрее туда – на свет мерцающих огоньков. Под ёлкой два подарка. Мне плюшевый заяц голубого цвета в нарисованных алых штанах, сестре – коробочка домино с ягодами (она его ждала). Открываем, любуемся гладкими пластинами, ягоды такие красивые, как настоящие, домино пахнет краской, новизной. Шепчемся о чем-то, счастливые, дождались наконец-то. Возвращаемся обратно в кровать – каждая со своим сокровищем. Утром мама будит нас в церковь, надеваем нарядные платья, поверх мутоновые шубки, закутываемся в платки. Снегу за ночь намело столько, что дверь поддаётся с трудом. До церкви идти меньше минуты, мы живём в двух шагах. В церкви пахнет хвоей, перед Рождеством привозят много ёлок, украшают храм. Внутри жарко, много народу, но очень торжественно. Для детей отведено специальное место, на ступеньках перед амвоном. Сидим и ждём, когда запоют «Отче наш» – это значит, что причастие совсем скоро. Люди вокруг радостные, после службы обнимаются, поздравляют друг друга. Ко мне подходит соседский батюшка отец Валентин, треплет по голове: «С Рождеством тебя, Аннушка! Христос родился!» Я стараюсь уловить каждое слово, повторяю про себя: «Христос родился…» Родился, умер, воскрес – детской душе не вместить всю глубину этих событий, но чувствуется в этом великая тайна и светлая радость. В обед за нами заходят соседские дети, компания у нас большая, шесть человек, берём корзину и ходим по соседским домам, поем рождественские песнопения, я забываю слова, сестра сердито закатывает глаза, толкает в бок, поёт, заглушая меня: «Рождество твоё Христе Спа-а-се Ангелы поют на небеси и на нас на Земле сподо-о-би чистым сердцем тебе-е славити!» Соседи вокруг люди церковные, с охотой слушают, умиляются, щедро одаривают нас конфетами, а потом мы с друзьями идём на горку, с визгом и хохотом катаемся на санях, у каждого по карманам лимонные карамельки, шоколадные конфеты – «Мишка на Севере», «Увертюра», «Каракумы», «Грильяж». Снег попадает за шиворот, набивается в сапоги, но это не беда – все мы ощущаем праздник, не в воздухе, а внутри нас. А потом идём домой – дома праздничный стол, белая скатерть с вышитыми красными снежинками, гусь с квашеной капустой, вареная картошка дымится густым влажным паром, соленые грибы, огурцы аккуратными горками разложены в хохломских деревянных чашечках, а на десерт принесут «Наполеон» размером с противень. Пока никто не видит, пробую пальцем нежный крем, закрывая глаза от удовольствия.

Что такое счастье? Вот же оно! Это когда вся семья сидит за столом, дома тепло, а за обледенелым стеклом в снежных узорах воет метель, в углу елка мерцает разноцветными фонариками, под подушкой ждёт заяц в алых штанах. Волшебство кружит в воздухе, а Рождество – оно внутри нас, навсегда.

РОДИЛСЯ, УМЕР, ВОСКРЕС – ДЕТСКОЙ ДУШЕ НЕ ВМЕСТИТЬ ВСЮ ГЛУБИНУ ЭТИХ СОБЫТИЙ, НО ЧУВСТВУЕТСЯ В ЭТОМ ВЕЛИКАЯ ТАЙНА И СВЕТЛАЯ РАДОСТЬ.

О чем плачут дети

– Почему мне так больно? – спросила я маму, кутаясь в одеяло.

– Потому что ты болеешь, – ответила она, поправляя смоченную марлевую повязку у меня на лбу. Мы ждали «Скорую помощь», в спальне теплился тусклый оранжевый свет ночника, рядом в кровати сопела старшая сестра, за окном гудел, нарастая, проверяя на прочность ветхую раму, холодный ветер. Я горела от температуры, мама лежала рядом, читала вслух книжку Сутеева. Утята, котята, щенки – калейдоскоп цветных картинок сменялся охватывающим чувством страха, ведь я понимала, что в больнице останусь совсем одна, мне сказали, что у меня корь – а это звучит страшно. Корь заразная. Страшнее могла быть только свинка. Свинка – это когда ты становишься похожей на свинью, думала я, а проснуться однажды утром, обнаружив пятачок вместо носа, было жутко. Кроме опасных инфекций, меня пугали запах спирта в поликлинике, горькие розовые капли от полиомиелита и чёрные таблетки, доставшиеся, очевидно, от тети-немки, мама иногда принимала их горстями – я думала, что чёрными таблетками лечат самые опасные болезни и мама наверняка что-то скрывает, а однажды умрет, и я залезу под кровать или спрячусь за занавеску и буду там сидеть до тех пор, пока не умру сама.

Я никогда ещё не оставалась одна. В больнице мне пришлось стать сильной, я решила ничего не бояться, даже медсестру, приносившую длинные стеклянные шприцы на подносе, несмотря на то что больно было уже в тот момент, когда она размашисто протирала мокрой ватой место укола: я кусала подушку зубами и тихо плакала – показывать, как мне плохо на самом деле, не хотелось никому. Свернувшись клубочком в кровати, я жила в лесу чужих ног, не обращая внимания на то, что происходит там, наверху. Ноги перемещались быстро, сменялись часто, одни были плотные, крепкие, как баобабы, другие, длинные и худые, семенили вокруг меня в плотных телесных чулках, встречались мясистые, голые, волосатые ниже колен, в открытых хлюпающих по полу тапках. То чувство одиночества, с головой накрывшее меня колючим верблюжьим одеялом, я не забуду никогда, как и мысль о том, что отныне никто, кроме меня самой, мне не сможет помочь.

«Венди, сегодня твой последний день в детской! – читала я с фонариком под одеялом книгу про Питера Пена. – Завтра ты станешь взрослой!» На этом месте я с ужасом остановилась, задумалась… Каково это, повзрослеть? Однажды проснуться, отнести родителям на кухню любимые игрушки, сдать в библиотеку детские книги, а взамен получить энциклопедию? Было страшно, что больше не разрешат лазать по заборам, кататься на самокате и нырять с баржи в реку, заставят ходить на скучную работу и сидеть за столом с прямой спиной.

Быть взрослой означает стать самостоятельной личностью, не перекладывать ответственность на других, принимать серьезные решения, помогать тем, кто во мне нуждается, научиться считать и экономить деньги, но главное, думала я, – это стать сильной, не бояться перемен и вообще ничего не бояться.

Оставаться собой и жить так, чтоб не зря, – так было написано в моем детском дневнике, с припиской, что важней всего прочего быть свободным человеком. Каждый человек имеет право на личный выбор и свободу – так высокопарно и не по-детски глубоко определяла я тогда свою дальнейшую жизнь.

Первую осознанную душевную боль я ощутила в восемь лет, когда лучшая подруга испытала настолько откровенную радость от моей двойки, что не смогла этого скрыть, прыгая, смеясь, хлопая в ладоши. Первое предательство всегда запоминается особенно, преподав нам урок, но разве может маленький незрелый человек поверить в несправедливость с первого раза, снова и снова набивая шишки, учась различать темноту от света, добро от зла…

БЫТЬ ВЗРОСЛОЙ ОЗНАЧАЕТ СТАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ, НЕ ПЕРЕКЛАДЫВАТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА ДРУГИХ, ПРИНИМАТЬ СЕРЬЕЗНЫЕ РЕШЕНИЯ, ПОМОГАТЬ ТЕМ, КТО ВО МНЕ НУЖДАЕТСЯ, НАУЧИТЬСЯ СЧИТАТЬ И ЭКОНОМИТЬ ДЕНЬГИ.