Комбат Найтов - Жернова Победы: Антиблокада. Дробь! Не наблюдать!. Гнилое дерево

• Название: Жернова Победы: Антиблокада. Дробь! Не наблюдать!. Гнилое дерево
• Автор: Комбат Найтов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-119410-9

На фронте частенько бывает так, что не хватает долей секунды, чтобы нажать на спусковой крючок и уйти с линии огня. Часто мешают «вновь открывшиеся обстоятельства». Командирам не хватает опыта и умения быстро оценить ситуацию, отсутствует решимость выполнить поставленную задачу. Очень мешает неизвестно откуда взявшееся начальство. Командармам не хватает недели или двух, чтобы осуществить задуманное, а главкомам – желания преодолеть «политическую целесообразность». Все меняется, когда на участке фронта появляется целеустремленный и опытный человек. Так могло произойти в Крыму и под Барвенковым, в Европе и на Карельском фронте. Не хватило решимости и умения, везения и риска. Не хватило совсем чуть-чуть.

---

– Горячей воды нет, я поставила греться воду, ванны не будет, а я так мечтала! Отвернись, я переоденусь.

– Это обязательно? По-моему, тебе нечего стесняться.

– Еще непривычно.

– Тогда давай я помогу тебе переодеться.

– Нет, сначала мыться! Я ведь врач, хоть и недоучившийся. Я вся пропахла казармой, а хочется пахнуть духами и очаровывать тебя запахами и чистым бельем. Ведь этот день никогда больше не повторится.

– Это да, несмотря на свадьбу, ни одного цветка мы так и не увидели.

Она стащила гимнастерку, накинула халат, взяла что-то из шкафа и вышла. Вернулась минут через пятнадцать в тапочках на босу ногу, энергично суша волосы махровым полотенцем. По-хозяйски развязала мой вещмешок, достала оттуда мое сменное белье.

– Пойдем, покажу, что и как.

В ванной поперек стояла широкая доска с тазом на ней.

– Вот полотенце. – Чмокнула меня в щеку. – Скоро придет папа, будем ужинать. Хочешь ужинать?

– Нет.

– Я тоже. Мойся! Я парадную гимнастерку прихватила. Сейчас принесу.

Спустя несколько минут появилась ее рука, которая повесила на крючок чистую гимнастерку. Пришлось повозиться, перевешивая с полевой медали и «Большой концертный зал» за январские бои. Пока возился, хлопнула дверь, и в коридоре послышался мужской голос. Я вышел из ванной.

– Здравствуйте, капитан! Военврач второго ранга Артемьев, Николай Александрович, отец этой непослушной дочери. За Финскую? – спросил он, показывая на две медали и орден.

– Одна за Финскую, остальные за Ленфронт. Капитан Иволгин, Максим Петрович. Муж и командир вашей дочери.

– Да-да, припоминаю! Читал сегодня передовицу в «За Родину» про налет на аэродром в Пскове и доставку продовольствия в Ленинград. Поздравляю! Это за это?

– Нет, это за освобождение Чудово и ликвидацию Любаньского выступа. А поздравлять надо вашу дочь. У нее был первый боевой выход, боевое крещение.

– Да ну тебя! Какое боевое крещение, ни разу не выстрелила.

– Врачи и не должны стрелять, Женечка.

За разговорами помог снять пальто Веронике Федоровне, которая всех пригласила в зал ужинать. Стол был красиво сервирован: столовое серебро, старинные фужеры, немецкий сервиз. И продукты вовсе не из продовольственного пайка. Наши трофейные сардины и копченые колбаски скромно притулились в углу стола. Единственное, что вызвало шумное одобрение, так это трофейный французский коньяк. Отец у Евгении довольно шумный, но говорит сплошными лозунгами и прописными истинами, явно стараясь скрыть свои собственные мысли и сомнительные делишки. На зарплату подполковника медслужбы так не живут. Он посетовал на то, что Женя бросила учебу и ушла служить в армию, и там у нее не заладилось, и вместо госпиталя при академии оказалась во фронтовой разведке. А так бы и работала, и училась, и в этом году уже бы ушла в ординатуру.

– Повлияйте на нее, Максим! Пора уже понять, что рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше!

– Я пока, Николай Александрович, имею меньшее влияние на нее, чем вы.

Тещу волновали только вероятные пеленки-распашонки, особенно в свете того, что дочь выбрала совсем неблагополучного мужа, и ей постоянно будет грозить вдовство. В общем, ужин прошел в теплой и дружеской обстановке. Мы друг другу не понравились. Ноги моей больше не будет в этом доме.

После ужина Женя, в комнате, едва сдерживая смех, сказала, что я разделил их семью на две неравные части: маме и ей я нравлюсь, папе – нет! Мама заявила, что я – воспитанный молодой человек, хорошо владеющий столовыми приборами. Она ожидала, что я стану чавкать за столом и все есть столовой ложкой. А папе я не понравился из-за того, что «выскочка».

– Не обращай внимания, Максим. Папа трусоват, я давно это знаю. Плюс мама всегда говорила, что он цепляется к любой юбке, поэтому мужчины, которые нравятся женщинам, для него враги. Все!

– Жень! Давай не будем об этом! Хорошо? Просто промолчим.

– Так будет даже многозначительнее! – улыбнулась Женя. – Помоги расстегнуть платье!

– С удовольствием!

– Снимайте гимнастерку, товарищ капитан! У меня есть возможность сделать то, что хотела целых полтора месяца! – она поцеловала оба шрама на левом плече. – Это было просто наваждением каким-то. Перевязываю, и хочу поцеловать твои раны. А ты смотришь куда-то в сторону и молчишь, что бы я ни спросила. Помнишь? Приходилось по нескольку раз переспрашивать.

– Нет, не помню. Я старался отключиться от этого, не думать и не слышать ничего. Нет, больно ты не делала. В госпитале и когда – пару раз – перевязывали другие, было много больнее.

– Я сейчас, ложись. – Она выскочила из комнаты. Немного глупое положение: у меня есть жена, которую я не знаю, есть какие-то обязательства, которые я выполнить, наверное, не смогу. Впереди еще много дней войны, но хочется, чтобы у нее было все хорошо. Как совместить это несовместимое, я не знаю. С точки зрения обывателей, я, действительно, не очень подхожу девушке из такой семьи. Она идет наперекор «общественному» мнению, доказывая, видимо, самой себе, что вправе принимать самостоятельные решения, хотя по-прежнему остается в окружении этих людей, доказывая все, в первую очередь, им. И если она ошибется, они не преминут вытереть об нее ноги. Объект нуждается в опеке.

Она щелкнула светом, не входя в комнату, закрыла дверь на защелку и скользнула в постель, напряженно дыша носом. Попыталась что-то сказать, у нее не получилось, слишком напряжена. Я стал гладить ее, стараясь успокоить, целуя ее в щеку и мочку уха. Через некоторое время ее дыхание стало тише и ровнее.

– Максим, я правда люблю тебя и хочу стать твоей женой!

– Ты уже жена, Женечка, просто я хочу, чтобы тебе все понравилось. Сними эту рубашку!

– Тогда помоги, она длинная!

Я целовал ей бедра, помогая снять «свадебный подарок». У нее очень плотная ровная кожа, даже не ущипнуть.

– Я тебе нравлюсь?

– Да, ты очень красивая. У тебя красивая фигура, мне нравится твоя грудь, ты самая желанная и красивая девушка на свете, правда! – продолжая ее целовать везде.

Через некоторое время она прошептала, что больше ждать не может. Чуть ойкнула и обхватила меня ногами.

Утро было замечательным и солнечным. Меня разбудила Женя, разглаживающая мои усы.

– Все ушли! Мне хочется повторить то, что произошло ночью!

– Будет чуточку больно!

– Плевать! Ты мой! А я – твоя!

Потом мы лежали, полностью расслабившись, затем Женя встала, зажгла свет, красиво потянулась, демонстрируя высокую красивую грудь с чуть расплывшимися после бурной ночи крупными рельефными сосками.

– Я тебе нравлюсь?

– Да!

– Есть хочу ужасно! И мы перепачкали все! Надо стираться! Подъем, товарищ капитан!

У Артемьевых есть даже телефон, поэтому после завтрака связываюсь с Евстигнеевым.

– А-а, молодожен! Хорошо, что позвонил. Ты еще в Ленинграде? Леонид Александрович о тебе спрашивал. Он сейчас на КП в Ленсовете. Ты где?

– На Международном.

– Давай туда и жди меня. Я через час буду. Оттуда поедем обещанное пополнение принимать.

– Есть!

Я положил трубку и прошел на кухню. Женечка в легком халатике убирала вымытую посуду после завтрака, обернулась ко мне:

– Что? Медовый месяц закончился?

– Угу! Через час надо быть на КП фронта.

Она подошла ко мне и поцеловала в губы. Слегка потянулась, опираясь руками мне на плечи.

– Жаль, конечно, что это было так коротко! Через пять минут буду готова!

Уже закрывая дверь, увидели поднимающуюся Веронику Федоровну.

– Вы куда?

– Все, отпуск кончился! Нас вызывает комфронта. Спасибо за все! Был рад знакомству! Мы побежали!

– Мама, возьми мои ключи!

– Господи! Все бегом, все бегом! Евгения! Возвращайся в госпиталь! Папа поговорит с кем надо!

– Нет, мамочка! Я с Максимом! И я счастлива! – прокричала Женечка, сбегая по лестнице. Мы повернули на Международный и двинулись в сторону Ленсовета. Очень много патрулей, постоянно проверяют документы. Ленсовет перекрыт колючей проволокой и спиралями Бруно. Кругом амбразуры дотов, на КПП очередь. Входим через ворота во внутренний двор, там останавливаемся и ожидаем Евстигнеева. К нам подошел щеголеватый подтянутый командир из комендатуры и попросил еще раз предъявить документы.

– Цель вашего появления?

– Получил указание генерал-майора Евстигнеева прибыть сюда и ожидать его.

– Пройдите вон туда, товарищ капитан, и располагайтесь внутри комнаты ожидания. Здесь находиться сегодня запрещено, – откозырял он.

Прошли в битком набитую комнату. Шумно, постоянно говорят по нескольким телефонам, висящим на стенке. Окликнули от дверей, пробились к нам. Майор Карпов из оперативного отдела.

– Вон Петрович, зовет!

Подбежал к генерал-майору.

– Товарищ генерал, капитан Иволгин прибыл по вашему приказанию!

– Здравствуй, Максим. Здравствуйте, товарищ Иволгина! Пойдемте!

– Что тут за столпотворение, как в Вавилоне!