Андрей Ливадный - Тиберианец

• Название: Тиберианец
• Автор: Андрей Ливадный
• Жанр: Космическая фантастика

…Глеба мутило. Мысли путались. Он снова перехватил взгляд Насти, но прочел в нем лишь глубочайший, отталкивающий ужас, – она видела, как он использовал аспирианские шунты. В душе что-то надломилось. Пришла сухая, отчетливая мысль: «назад мне теперь хода нет. Добрые дела никогда не остаются безнаказанными». Стало горько. Очень горько, обидно и одиноко. – Свидимся… – он отпустил ее взгляд, закинул за спину «АРГ-8» и, не оглядываясь пошел по древней логрианской дороге, мимо разорванных тел ашангов, подбитой бионической машины, навстречу одиночеству, неизвестности, судьбе…

---

Чувствуя, что вот-вот рухнет и уже не сможет встать, Глеб, тяжело дыша, остановился, привалился к скале, достал из подсумка автоматическую аптечку, прижал ее блоком анализаторов к своей шее.

Раздалось пощелкивание, затем тревожный писк.

Глаза слезились от дыма, он с трудом прочитал надпись, появившуюся на встроенном экране нанокомпа:

Запас необходимых препаратов исчерпан.

Голова кружилась все ощутимее, резче. Сказывались последствия отравления нейротоксином.

Надо было возвращаться в деревню. Наплевать на косые взгляды и пересуды. Ведь от обиды пошел дальше в пустоши, тут теперь и останусь… – подумал он.

На что способен человек перед лицом смерти?

Глеб никогда не задавался подобными вопросами. Прежний уклад жизни просто не подразумевал подобных дилемм.

Тряпица уже высохла и больше не задерживала частицы гари.

Дрожащим пальцем он коснулся сенсора кибстека, активируя самописную программу, управляющую древними устройствами.

Появилась надпись:

Выберите нужную функцию.

…

Он коснулся пиктограммы «Восполнение».

Аспирианские метаболические шунты шевельнулись под экипировкой, вновь впились в грудь, а их заостренные наконечники выпростались наружу, раздвинув сегменты брони.

Отчаянный, но, наверное, бессмысленный шаг. Здесь нет никого. Даже обычной ящерки не сыщешь. Все живое сторонится пустошей, – это факт.

На самом деле Глеб ошибался. Его представления о природе Первого Мира и разнообразии видов живых существ ограничивались однотипными личными наблюдениями сельского парня. Однако, базы данных кибстека содержали внушительные объемы необходимой информации, а аспирианские устройства и подавно. Те, кто их изобрел, канули во тьму веков, но знания загадочных существ никуда не делись, сохранились в системе.

Цена вопроса выживания на самом деле была смещена в область психологической устойчивости Глеба, – он испытал страх и беспокойство, когда шунты перехватили инициативу, начали подергиваться, жалами указывая направление.

Чего же они хотят? Чтобы я сошел с логрианской дороги?!

Ага. Я что совсем спятил? Черные плиты хоть как-то защищают от жара недр, то тут, то там хаотично прорывающегося из расселин в скалах. Углубляться в пустошь – совершенное безумие, – думал Глеб, но шунты упрямо и ритмично подергивались, вытягиваясь в определенном направлении, словно просили: «иди туда»!..

В общем-то терять было нечего, и он сошел с дороги.

Под ногами – острый гравий. Почвы тут отродясь не бывало. Вокруг только камень, нет ни единой травинки, даже обугленной или высохшей. Казалось само понятие «жизнь» чуждо этим местам.

Едкий дым высачивался из трещин горной породы. Более широкие и глубокие расселины истекали маревом раскаленного воздуха. Сердце невольно замирало, когда приходилось их перешагивать.

Эта ночь уже не забудется никогда. Аспирианские шунты напряженно подрагивали, словно принюхивались к чему-то и снова начинали вытягиваться, увлекая Глеба все дальше и дальше от дороги.

Наконец он остановился. В углублении, похожем на воронку от взрыва, тускло отблескивала мертвая вода. Над ней курился пар, остро пахло серой. Изредка со дна поднимались зловонные пузыри.

По краям небольшого, отравленного продуктами извержений водоема скопилась какая-то слизь.

Глеб уже плохо соображал. Он чувствовал, как аспирианские устройства сжали грудь. От бессилия он медленно опустился на колени, склонил голову, думая: «вот они, последние минуты жизни»…

Шунты вдруг начали удлиняться, потянулись в разные стороны. Один из них погрузил наконечник под воду, второй впился в наросты слизи, жадно всасывая налет, образовавшийся по краям каменной чаши.

Глеба мутило от отвращения. Он бы вскочил и побежал прочь, но тело изменило ему, сил уже совершенно не осталось.

Неподалеку из-под земли вырвался огненный гейзер, озарил округу.

Тошнота постепенно отступала. Зрение вдруг начало проясняться. В горле по-прежнему першило, но мучительная жажда стала терпимой.

Аспирианские устройства поглощали колонии простейших организмов, способных выжить и даже процветать среди вулканической деятельности. Древним устройствам было совершенно все равно, как воспринимает такой процесс их обладатель. Они выполняли предначертанную функцию, путем биохимических реакций восполняя силы Глеба, поставляя в его организм допустимые для человека питательные вещества.

* * *

Он очнулся спустя много часов.

Логрианская дорога темной лентой извивалась меж серых скал. Пасмурное небо роняло скупые капли дождя, – они быстро испарялись, соприкасаясь с нагретыми камнями.

Глеб со стоном пошевелился. Мышцы онемели от долгой неподвижности и едва слушались. Судя по показаниям кибстека он пробыл без сознания больше суток.

Ночные события воспринимались, как сюрреалистический сон. «Возможно так и было? Я ведь совершенно не помню, как вернулся к логрианской дороге. Может, просто упал без сил и провалялся тут в кошмарном бреду, пока организм окончательно не справился с нейротоксином?!»

Мысль удобная во всех смыслах. Она давала шанс забыть о поглощении мерзкой студенистой слизи. Глеб понял, что не готов так жить. Внезапные события последних дней беспощадно сминали психику, нашептывая: если пойдешь дальше, – смирись. Среди пустошей тебе не выжить без инопланетных устройств. Вскоре совсем озвереешь, потеряешь человеческий облик, уподобишься диким животным, жрущим всякую падаль, лишь бы не сдохнуть…

Аспирианские шунты шевельнулись под экипировкой, нагоняя еще больше страха и сомнений.

А что такое «человеческий облик»? – мысль, совсем не присущая подростку, больно зацепила за живое, потянула за собой цепочку не очень-то приятных воспоминаний. Иногда в их деревню забредали чужие. Изможденные и, по большинству, не опасные.

Никто не понимал их речь, но жесты, молящие о помощи, трудно истолковать двояко.

Глеб знал небольшой овраг за околицей, где сейчас белеют кости случайных пришельцев. Никто из них не получил глотка воды или шанса как-то проявить себя. Их убивали «на всякий случай», из въедливого передаваемого от поколения к поколению страха. Лишь мурглы прижились, по простой причине – великаны пришли в деревню целым семейством, и никто из крестьян не решился напасть на них, – оробели. А те оказались сговорчивыми и не злобными.

Так что же такое «человеческий облик»?

В эти минуты Глеб здорово разозлился на самого себя. И так на душе погано, а тут еще и эти вопросы дурацкие…

Пытаясь унять внутреннее смятение, он вернулся на логрианскую дорогу, дошел до ближайшего взгорка и принялся осматриваться, все еще не решив, возвращаться ли назад или идти дальше?

Порывистый ветер сминал шлейфы дыма. Сквозь рваное эфемерное кружево то и дело проступали особенности окрестного ландшафта. Оказывается прошлой ночью он все же пересек плоскогорье, – неподалеку виднелась кромка обрыва. Черные плиты, следуя своей загадочной природе, образовывали плавный спуск, висели в горячем воздухе без видимой опоры.

Внезапно Глеб увидел Черные Скалы. Ошибиться невозможно. Это были именно они, – остроконечные пики, совсем не похожие на творения природы, вонзались в бледно-фиолетовые полуденные небеса, поднимались так высоко, что некоторые дождевые облака цеплялись за их вершины.

Глеб бегом преодолел с десяток метров, отделяющих его от обрыва, и снова замер, до глубины души потрясенный открывшейся взгляду картиной.

Черные Скалы были похожи на исполинский, но явно не человеческий город! У основания титанической постройки плавал туман и виднелась зелень. Скорее всего там простиралось неглубокое болото. Отдельные пики конического сооружения, имевшего множество уровней, были отломлены и валялись внизу. С запада таинственный город выглядел оплавленным, словно его материал исказился, как пластик, под воздействием высоких температур. Глеб мог судить об этом с достаточной долей уверенности, ведь пластмассовые изделия не редкость в Первом Мире. Их обломки попадались на полях так же часто, как и куски металла. Еще мальчишкой он иногда забавлялся, поджигая куски пластмассы, завороженно глядя, как плавится твердый материал, срываясь огненными каплями…

Все тяжелые мысли моментально улетучились. Далеко внизу виделась зелень, – значит там найдется чистая вода и нормальная еда. Глеба снова охватил азарт исследователя, и он, уже не терзаясь сомнениями, пошел в направлении Черных Скал, благо логрианская дорога (в силу своих уникальных свойств), образовывала безопасный спуск.

* * *

Идти пришлось долго. Черные Скалы располагались километрах в пятнадцати от края плоскогорья, в низине. Большое видится на расстоянии, вот уж точнее не скажешь. По мере спуска воздух становился чище, а общее восприятие монументальной постройки начало распадаться на отдельные детали, и вскоре Глеб заметил нечто совершенно удивительное!