Янгцзе Чу - Невеста призрака

• Название: Невеста призрака
• Автор: Янгцзе Чу
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-109080-7

Род Лим – один из богатейших в городе Малакка. Когда Ли Лан Пан предлагают стать невестой погибшего наследника Лим Тиан Чина, судьба 17-летней девушки из небогатой семьи, кажется, решена. Во снах она погружается в мир мертвых, но наяву встречает в благородном доме Тиан Байя – кузена нареченного жениха. Но роман с живым вместо замужества с мертвым – совершенно другая история…

---

– Если он придет в дом, люди могут подумать, что у нас проблемы с духами. – Няня сурово нахмурилась.

Ну, это правда, подумала я, ощущая пузырьки истерического смеха в горле. Но если слух о проклятии нашей семьи разнесется по округе, тогда мне придется вообще забыть о каких-либо брачных предложениях. Наш повар Старый Вонг был неразговорчивым малым. А вот горничная А Чун – совсем иное дело. Она едва могла держать язык за зубами по поводу того, что мы ели на обед.

– Другого выхода нет, – подвела итог Ама. – Нам нужно сходить к медиуму.

Знаменитый медиум жил рядом с храмом Сам По Кон[23], или, иначе, По Сан Тэн, у подножия Букит-Чина. На малайском Букит-Чина означает «Китайский холм», и в 1460 году, когда султан Мансур Шах женился на китайской принцессе Хан Ли По, чтобы укрепить торговые отношения с Китаем, этот холм подарили ей как резиденцию. Благодаря отличному расположению по фэн-шую, позднее здесь устроили громадное кладбище. Кое-кто говорил, что это крупнейшее китайское кладбище за пределами Китая. Я не знала, сколько людей похоронили на этих склонах, заросших теперь дикой «слоновьей травой» – лалангом и вьющимися побегами ипомеи, но по слухам – около двенадцати тысяч. Воистину, то был город мертвых.

Мы поехали туда на рикше. Сидя прижатой к няне, я вздрогнула от воспоминания о конюшнях Лим Тиан Чина и нарисованном рикше, которого я там видела.

– Что с тобой? – Ама боялась возвращения моей лихорадки, но я ответила, что это пустяки.

– Скажи, бывала ли я в этом храме раньше? – спросила я.

– Давным-давно твоя мама и я брали тебя сюда на праздник. Ты была совсем малышкой, едва ли трех лет от роду.

– А отец поехал?

– Он? А то ты его не знаешь! Он всегда избегает всего «не конфуцианского».

– Конфуций чтил предков. Не думаю, что даосисты придрались бы к такому.

– Верно, но даосисты также верят в трех духов, горных духов и призраков. Айя! Да разве ты этого не выучила по отцовским книжкам?

– Он заставлял меня читать классику.

Я припомнила, как переписывала отрывок из «Сна бабочки» Чжуан-цзы. Даосский мудрец Чжуан-цзы однажды проснулся и сказал, что не знает – человек ли он, которому снится, что он бабочка, или бабочка, которой снится, что она человек. Отец довольно-таки идеализированно толковал Чжуан-цзы, предпочитая сосредотачиваться на его философских идеях о месте человека во Вселенной, а не на буквальных даосских верованиях в бессмертие, смену облика и магические зелья. Он жаловался, что простые люди исковеркали эти жизненно важные мысли, превратив их в разновидности народной религии и ерунду. В результате я никогда не уделяла много внимания таким верованиям. Хотя, возможно, и следовало.

Храм По Сан Тэн славился в Малакке. Несмотря на то что я не могла вспомнить, как посещала его, я знала кое-что о его истории. По Сан Тэн посвятили знаменитому адмиралу династии Мин – Чжэн Хэ. Он стал единственным человеком, которому с 1405 по 1433 год удалось проплыть от Китая вокруг Африканского Рога почти до Испании. Ребенком я обожала слушать о путешествиях Чжэн Хэ, тем более волнуясь, что одним из его портов назначения стала Малакка. Рассказы о его невероятных кораблях-сокровищницах и огромном количестве военных джонок и матросов, сопровождавших адмирала в плавании, потрясали воображение. При жизни адмирал был евнухом, добравшимся до своего поста при помощи истинного таланта. После смерти он стал божеством.

Мы поднялись по ступеням храма и прошли под глазурованными кровельными плитками, изготовленными в китайских печах. С глубоких карнизов свисали алые шелковые фонарики, открытую дверь обмотали красной тканью. Толпы людей двигались сквозь дымку густого фимиама от сотен горящих благовонных палочек. Ама купила пачку и зажгла у главного алтаря, бормоча молитвы. Я тихо стояла рядом, пока она кланялась. Следовало делать то же самое, но я не могла. Годы отцовского скепсиса ограждали меня. Вместо поклонов я слепо пялилась на статуи богов и демонов, затейливо и ужасно вырезанных на огромном алтаре. Бормотание верующих наполняло воздух, изредка его прерывало резкое клацанье встряхиваемых «кау чим» – бамбуковых «палочек удачи». Это работал прорицатель. Трубку с палочками, на каждой из которых было написано несколько загадочных слов, яростно трясли, пока одна или две штуки не выпадали наружу. За плату священники их трактовали, приоткрывая гадающему его судьбу.

Мне было интересно, планировала ли Ама узнать таким образом мое будущее, но после завершения обрядов она поймала меня за рукав, и мы снова вышли из храма на ослепительный свет. Снаружи ворот, где располагался колодец Хан Ли По, по слухам, дважды отравленный, но ни разу не высохший, няня свернула налево и проследовала вдоль стены. Наконец мы пришли к самодельной палатке. Она представляла собой лишь навес из листьев аттапа[24], укрывающий от солнца и дождя. На земле лежала циновка, а на ней восседала невероятно тучная женщина средних лет. Она опиралась на деревянную коробку с многочисленными маленькими ящичками, как у разносчиков, и обмахивала себя пальмовым веером.

– Это и есть медиум? – прошептала я.

Ама кивнула. Такого я не ожидала. Я предполагала, что у специалиста по духам будет дом при храме или какое-то другое профессиональное убежище. Эта же дама выглядела как нищенка. Ранее няня предупредила, что медиум предпочитает оплату не в стрейтсдолларах, изготовляемых англичанами, а в старинной оловянной валюте – маленьких инготах[25] в форме рыбок, крокодильчиков или сверчков. Их было очень трудно добыть, и поскольку за короткое время мы не нашли ни одного, я могла только надеяться, что медные полуцентовые монетки в кошельке подойдут.

С медиумом советовался юноша. На нем была широкополая бамбуковая шляпа, полностью скрывавшая лицо, но не стройную фигуру. Подол его старомодного одеяния, хоть и припорошенный дорожной пылью, украшала вышивка серебряной нитью. Ама и я стояли поодаль, ожидая своей очереди. Нянечка держала зонтик из промасленной бумаги, укрывая нас обеих от безжалостного солнца. Струйки пота сползали за мой воротник, а рисовая пудра на лице стала влажной и липкой. Я разглядывала одежду юноши, думая, что за дело так его задержало и отчего он скрывал лицо, если платье столь примечательное. Вышивка изображала облака и туман, и я знала, что, если когда-либо снова ее увижу, – непременно узнаю.

Наконец визитер поднялся. Я заметила, что он дал медиуму маленький ингот в виде очаровательной черепашки. Некоторые говорили, будто оловянные деньги-зверушки изготовлялись во время религиозных церемоний, с чтением заклятий, а их особые формы – это символы жертвоприношений. Однако я увидела только одно – черепашка сверкала, как будто ее отчеканили совсем недавно, несмотря на тот факт, что большей части таких монет исполнилось как минимум несколько веков.

После передачи денег юноша вернулся, чтобы задать еще один вопрос. Я подавила нетерпение. Может, и у него появились проблемы с призраками. Я критически сравнивала его с Тиан Баем. Этот незнакомец был строен и гибок. Хотя я не видела его лица, но хотела узнать, каково оно. Жаль, если он окажется уродливым, с другой стороны, я не могла выдумать иной причины скрывать внешность, если только юноша не изувечен шрамами, как мой отец.

Я опустила глаза, смутившись от того, насколько быстро выучилась любоваться мужчинами. Тут можно было винить разве что краткую близость с Тиан Баем, который сделал меня чувствительной к звуку мужского голоса, к прикосновению его руки. Когда незнакомец наконец попрощался и прошел мимо, он явно попытался заглянуть под зонтик. Ама предупредила попытку, опустив зонтик таким образом, чтобы юноша не смог подсмотреть моей внешности, но он пожал плечами и дерзко отправился далее, позвякивая медяками на поясе.

Медиум повернулась к нам. Один ее глаз был туманно-мутным, а другой уставился на нас ярко и зловеще.

– Спешите, верно? – спросила она. Голос у нее был низкий для женщины, с легким хрипом в конце каждого предложения. Ама поспешила извиниться, но медиум ее прервала: – Не важно. Моя судьба – предсказывать будущее и видеть призраков.

– Видеть призраков! – воскликнула я. Хотя солнце палило, я ощутила дрожь, словно кто-то окунул мое сердце в ледяную воду.

– Да, я могу их видеть, – ответила медиум. – Не очень-то удобно, как по мне, но теперь я к ним привыкла. Не то что вы – а, маленькая мисс?

– Что ты видишь? – спросила няня.

– Сядь, – сказала женщина, вытаскивая пару колченогих бамбуковых скамеечек.

Усевшись, я ощутила себя в буквальном и социальном смысле опустившейся. Только кули и другие плебеи вот так садились на корточки или скамьи на улицах.

– Сколько? – спросила, как всегда, практичная Ама, но медиум не обратила на нее никакого внимания. Она уставилась на меня: правый мутный глаз обшаривал мою фигуру в поисках невидимого. Спустя время она прикрыла глаза и издала длинное приглушенное шипение. Мы с няней поглядели друг на друга. Я скептически заподозрила в этом какой-то акт устрашения клиентов, когда глаза снова открылись и женщина начала сквозь зубы бормотать заклинания. Потом она взяла пригоршню серого порошка и, насыпав на ладонь, сдула в мою сторону. Я страшно раскашлялась. Порошок оказался зернистым и похожим на пепел. Он пристал к лицу и ужасно испачкал перед платья. Я потянулась за платком, но Ама уже вытирала мне лицо своим собственным. Сморгнув пыль, я увидела, что медиум ухмыляется. Я резко встала.