Рэнди Хаттер Эпштейн - Возбуждённые: таинственная история эндокринологии. Властные гормоны, которые контролируют всю нашу жизнь (и даже больше)

• Название: Возбуждённые: таинственная история эндокринологии. Властные гормоны, которые контролируют всю нашу жизнь (и даже больше)
• Автор: Рэнди Хаттер Эпштейн
• Жанр: Медицина
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-098996-6

Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе. Наполненная искрометным юмором, при помощи которого освещаются важнейшие медицинские исследования, эта книга представляет ведущих ученых-эндокринологов, их блестящие открытия о гормональном дисбалансе, так часто беспокоившем нас. Это книга про шарлатанов, которые использовали передовые научные открытия в своих коварных целях – для продажи ложных лекарств и достижения личного благополучия. Эпштейн раскрывает завесу тайны, впуская читателя в непростой мир медицины с богатым набором персонажей, включая доктора 1920-х годов, пропагандирующего вазэктомию как способ повысить либидо, студентку-медика, которая открыла «гормон беременности» в 1940-х годах, и мать, которая собирала гипофизы от трупов в качестве источника гормона роста для лечения своего сына. Попутно Эпштейн исследует функции основных гормонов нашего организма, таких как лептин, окситоцин, эстроген и тестостерон, демистифицируя науку об эндокринологии, и дает нам понять важную истину – именно гормоны контролируют нас!

---

Тара Брюс, акушер-гинеколог из Хьюстона, учившаяся в Йеле, тоже помнит мозги. «Это был ритуал-посвящение, – говорила она. Брюс вступила в “Общество мозгов” в 1994 году, расписавшись на плакате своим размашистым почерком. – Все пошли смотреть на мозги. Полнейший сюрреализм. Я только-только поступила в Йель, и, помню, тогда подумала: похоже, в Йеле столько всего крутого, что они могут даже просто взять и засунуть целую кучу мозгов в подвал».

До того как стать главой факультета спортивной медицины в Калифорнийском университете в Сан-Диего и главным врачом команды «Сан-Диего Чарджерс», Уол был знаменит тем, что стал единственным студентом из всей толпы пьяных искателей мозгов, который попытался что-то сделать с этими запасами. Он только что прослушал лекцию по истории медицины и общался с нейрохирургами, и ему пришло в голову, что эти банки, вполне возможно, являются коллекцией Кушинга. Он отправился к доктору Деннису Спенсеру, декану нейрохирургического факультета, и сообщил ему о своем предположении. Позже Уол написал диссертацию о мозгах и – вместе со Спенсером, фотографом, медицинским техником и архитектором, – возглавил проект реставрации коллекции Кушинга[20]. Именно так мозги превратились из медицинского мусора в медицинский музей.

ОБШИРНАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ КУШИНГА, БОЛЬШЕЙ ЧАСТЬЮ ПО ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ, СТАЛА В ДАЛЬНЕЙШЕМ ОСНОВОЙ ДЛЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНСКОЙ БИБЛИОТЕКИ В ЙЕЛЕ.

Терри Дагради, медицинский фотограф и архивариус коллекции, вместе с техником-патологоанатомом перенесла мозги из подвала общежития в морг. Это оказалось намного сложнее, чем во времена Кушинга, когда он спокойно мог переслать себе мозги из Гарварда и заказать их у других врачей. Тогда их пересылали по почте или вообще возили лично на поезде, как и любой другой багаж. Но в 1990-х годах, когда в Йеле запустили проект реставрации коллекции, мозги считались объектами биологической опасности. Дагради не могла перевозить мозги общественным транспортом без специальной лицензии. Даже просто перенести мозг через улицу уже было невероятно дорого. Она с коллегами придумала маршрут, который полностью проходил по территории Йеля и не пересекал общественные дороги, но для этого пришлось грузить мозги на библиотечные тележки и мотаться туда-сюда, вверх-вниз по лестницам. Тем не менее вся коллекция все-таки добралась из подвала в морг.

Сейчас экскурсии по Центру Кушинга бесплатны и открыты для всех желающих. Но если вы любопытны и сможете найти гида с нужным ключом, то сможете увидеть и образцы, которые еще не отреставрированы и по-прежнему находятся в подвале. Именно так поступила я со своими 15 учениками одним весенним днем в 2014 году. В сопровождении Дагради мы повторили путь Уола до подвала: прошли к задней стене огромного общежития студентов-медиков, к крыльцу, открыли большую металлическую дверь, потом пришлось переступать через лежавшие на полу трубы и нагибаться, чтобы не удариться головой о слишком низко висящие; после этого мы пробрались мимо больших складских клетей (в одной лежала куча спальных мешков, в другой – матрас, в третьей – велосипед, в четвертой – безголовый пластиковый торс, на котором изображались органы брюшной полости). В одной из клетей даже стояли барабанная установка и электрогитары – похоже, там репетировала какая-то студенческая группа. В конце концов мы добрались до толстой зеленой двери, рядом с которой, словно страж, стоял большой резиновый мусорный бак, до краев наполненный липкими подушечками для ловли грызунов.

Вентиляционную решетку, выбитую Уолом, заменили толстым, крепко прибитым куском дерева. Дверь заперта на засов. На ней висит плакат: «Собственность факультета нейрохирургии».

Дагради открыла дверь – и нас сразу же обдало запахом формальдегида. Комната была темной, сырой и пыльной. С потолка свисали сталактиты, похожие на белые сосульки.

Сотни старых стеклянных банок с мозгами стояли на старомодных металлических библиотечных книжных полках высотой до потолка. Одни образцы плавали в формальдегиде; в других консервант испарился через микротрещины, так что кусочки мозгов сморщились и высох ли. В некоторых банках было лишь несколько маленьких обрывков ткани, в других – кусочки побольше, в нескольких – почти половина мозга. Они были датированы в основном первыми десятилетиями XX века. На банках были написаны имена. В одной банке мы нашли глаз, в другой – зародыш длиной не больше дюйма. Мы словно оказались в лаборатории безумного ученого или в диснеевском фильме о детях, которые провалились во временну́ю трещину и стали свидетелями пугающего научного эксперимента. Или, еще хуже, на чердаке Ганнибала Лектера.

Ящики были наполнены старинными медицинскими приборами; некоторыми из них Кушинг пользовался для разрезания образцов. Один из проходов перекрывала старомодная металлическая каталка. Около 80 мозгов, объяснила Дагради, находятся не в подвале и не в библиотеке, а в морге, где проводилась их очистка. Банки, готовые к отправке в морг, стояли в больших белых пластиковых баках на полу – в таких же баках в ресторанах обычно хранится майонез.

Казалось, что вот-вот откуда-нибудь из стены вылетит призрак самого Кушинга – ворчливого, высокомерного, невысокого человека с огромным носом – и наорет на нас, непрошеных гостей. Пока мы ходили туда-сюда мимо стеллажей, молчание нарушил громкий шорох. Неужели тут действительно водятся привидения?

«Должно быть, кто-то спустил воду в унитазе», – сказала Дагради, напомнив нам, что мы находимся в подвале под студенческим общежитием. Или, если выразиться иначе, студенты-медики Йеля спят и учат по ночам материал, в буквальном смысле находясь на фундаменте современной эндокринологии.

ПАРАТИРИН

(Паратиреоидный гормон,

ПТГ, паратгормон)

Гормон паращитовидных (околощитовидных) желез

ГЛАВНАЯ ФУНКЦИЯ

Участвует в регуляции обмене кальция,

стимулируя выделение кальция

из костей в кровь

Пол его влиянием стимулируется образование активного метаболита витамина D

Недостаток приводит к снижению кальция в крови, болезненным судорогам

Наименование гормона

ПАРАТИРИН

Дата открытия 1925 год

Первооткрыватель

ДЖ. КОЛЛИП

Глава четвертая Гормоны-убийцы

21 мая 1924 года двое чикагских юношей попытались безнаказанно убить человека.

Натану Леопольду или Бейбу как его обычно называли, было 19 лет; Ричарду «Дикки» Лебу – 18. Они оба были студентами Чикагского университета, родились и выросли в одном из самых фешенебельных районов города. В тот день они ушли из кампуса, арендовали автомобиль и поехали в Гарвардскую школу – элитную частную школу для мальчиков, которую оба окончили. А потом стали ждать. Они уже много месяцев составляли коварные планы и решили, что сделали все возможное, чтобы избежать подозрений.

Они, например, понимали, что не нужно ехать на «дело» на красном «Виллис-Найте» Бейба: он сразу их выдаст, – так что они решили взять напрокат скромную синюю машину. Еще они соврали шоферу семьи Леопольдов, сказав, что на «Виллис-Найте» разладились тормоза и их нужно починить, чтобы он не задавал вопросов, зачем им понадобилось вообще брать машину напрокат. В прокате они назвали вымышленное имя – Мортон Д. Баллард. Алиби – «мы всю ночь кутили с пьяными девушками» или что-то такое – они заучили наизусть, чтобы точно дать одинаковые показания, если вдруг их будут допрашивать. Бейб и Дикки были умными парнями; оба они перескакивали через классы и поступили в колледж уже в 15 лет. Но вот в убийствах они были новичками, так что продумали все далеко не настолько тщательно, как им казалось.

У ребят был список потенциальных кандидатов – сыновья богатых друзей их родителей. Они выбрали 14-летнего Бобби Фрэнкса, потому что в тот день он уходил из школы последним и без сопровождения. Они дождались его у школьного двора и заманили в машину, предложив подвезти до дома. Отъехав на несколько кварталов, они забили его до смерти.

Труп нашли тем же вечером в лесу; неподалеку лежала пара дорогих роговых очков. Полицейским удалось узнать, что эти очки продавались лишь в одном очень дорогом магазине города и было куплено всего три пары. Одна из них принадлежала Бейбу Леопольду.

Бейб попытался списать все на совпадение. Он соврал, будто бы любит наблюдать за птицами и потерял очки как раз в той роще, куда выбросили тело, за несколько дней до убийства. Полицейские ему не поверили. Вскоре оба парня признались во всем, причем оба винили друг друга.

Семьи наняли знаменитого адвоката Кларенса Дарроу, того самого, который позже защищал Джона Скоупса – учителя, на которого в 1925 году подал в суд штат Теннесси за то, что он преподавал в государственной школе теорию эволюции. В деле Леопольда – Леба Дарроу тоже обратился к науке. Он хотел не доказать невиновность парней – они оба признали вину, – а добиться, чтобы им присудили пожизненное заключение, а не смертную казнь.