Дориан Лински - Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений

• Название: Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений
• Автор: Дориан Лински
• Жанр: Культурология
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-109224-5

«Я не буду утверждать, что роман является как никогда актуальным, но, черт побери, он гораздо более актуальный, чем нам могло бы хотеться». Дориан Лински, журналист, писатель Из этой книги вы узнаете, как был создан самый знаменитый и во многом пророческий роман Джорджа Оруэлла «1984». Автор тщательно анализирует не только историю рождения этой знаковой антиутопии, рассказывая нам о самом Оруэлле, его жизни и контексте времени, когда был написан роман. Но и также объясняет, что было после выхода книги, как менялось к ней отношение и как она в итоге заняла важное место в массовой культуре. Лински рассуждает, как вышло так, что цифры 1984 знакомы и подсознательно понятны даже тем, кто не читал этого произведения. К истории Оруэлла обращались и продолжают обращаться до сих пор. Его книги продаются огромными тиражами по всему миру. Оруэлл придумал и дал жизнь фразам «Большой Брат» и «холодная война», без которых мы уже не представляем XX век. И между тем «1984» – это не книга об отчаянии, а книга о надежде, что все кошмары, описанные в ней, никогда не сбудутся. Автор этой захватывающей литературной истории Дориан Лински – британский журналист и писатель, постоянный колумнист The Guardian.

---

Несколько слов о терминологии. Определение «оруэллианский» имеет два противоположных значения. Это то, что имеет отношение к стилю и ценностям писателя Оруэлла, а также события и положение дел в современном мире, угрожающие этим ценностям. Во избежание неправильных толкований я буду использовать определение только во втором значении, а для первого значения буду использовать фразу «в стиле Оруэлла» (Orwell-like). Кроме того, я буду использовать британское написание названия романа «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый», а не «1984» (числовое обозначение названия романа будет использовано только в цитатах других людей). Мне кажется, что буквенное написание выглядит и воспринимается серьезнее.

«Успех Оруэлла объясняется тем, что он писал правильные книги в правильное время»5, – подчеркивал философ Ричард Рорти. До издания повести «Скотный двор» и романа «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» Оруэлл был, бесспорно, заметным человеком в литературных и политических кругах Британии, но не популярным. Сейчас постоянно переиздаются его труды, включая и те, которые он сам считал неудавшимися экспериментами и литературной поденщиной. При желании можно прочитать практически все сохранившиеся до наших дней документы, когда-либо написанные Джорджем Оруэллом. Все это благодаря титаническому труду профессора Питера Дэйвисона, составившего полное собрание сочинений писателя[2]. Читатели первого издания романа в 1949-м знали об Оруэлле гораздо меньше, чем могли бы знать сейчас.

Прекрасно понимая, что Оруэлл очень внимательно относился к тому, чем делиться с широкой публикой, я читал некоторые его тексты не без чувства вины. Писатель был бы в ужасе от повторной публикации большинства своих журналистских работ, не говоря уже о личной переписке. Тем не менее практически все эти материалы стоят того, чтобы с ними ознакомиться. Даже когда он был болен, чувствовал, что устал от работы, отчаянно стремился писать что-то другое, Оруэлл постоянно обдумывал проблемы, многие из которых затронул в своем самом известном романе. Он отказывался подчиняться идеологии или какой угодно линии партии, и даже тогда, когда оказывался неправ (что случалось довольно часто), он был неправ совершенно искренне. Оруэлл обладал тем, что Чарльз Диккенс называл «свободным умом»6. Оруэлл не был уникальным гением (в связи с этим я хотел бы рассказать о некоторых его менее известных современниках), но он был единственным писателем своей эпохи, которому удалось так много сделать хорошо.

Школьный друг Оруэлла Сирил Коннолли вспоминал, что в нем «что-то светилось, отчего хотелось, чтобы ты нравился ему чуточку больше»7. Именно это качество прослеживается в творчестве Оруэлла и заставляет его поклонников стремиться поступать так, чтобы получить воображаемое одобрение писателя. У меня нет никакого желания представлять святым человека, весьма скептически относившегося к святым, утопиям и перфекционизму в целом. Я могу говорить об этом человеке и о его романе, только будучи совершенно откровенным по поводу его недостатков и совершенных им ошибок. Несмотря на то что его проза создавала иллюзию того, что ее автор – приличный и здравомыслящий человек, говорящий очевидные вещи, которые читатель подсознательно знал или о которых догадывался, Оруэлл как человек мог быть резким, раздражительным, извращенным, склонным к преувеличениям и в определенных вопросах крайне ограниченным. Несмотря на его ошибки, мы ценим Оруэлла и его творчество потому, что он оказался прав по многим вопросам оценки фашизма, коммунизма, империализма и расизма, в то время когда были неправы те, кто по своему положению должен был бы лучше разбираться в сложившейся ситуации.

Оруэллу казалось, что он живет в проклятую эпоху. Он мечтал о другой жизни, в которой мог бы посвятить себя садоводству и написанию художественной литературы, а не о том, чтобы находиться в ситуации, «заставившей стать автором памфлетов»8. Но жизнь сложилась так, как она сложилась. Оруэлл обладал талантом, который помог ему проанализировать и объяснить события этой бурной проклятой эпохи. Его основные ценности – честность, порядочность, стремление к свободе и справедливости – кажутся слишком общими, если перечислить их списком, однако мало кто из его современников в сложные годы XX века так серьезно относился к этим ценностям в личной и общественной жизни. Оруэлл всегда стремился говорить правду и уважал тех, кто так поступал. По его мнению, каким бы соблазнительным и удобным ни казалось все то, что построено на лжи, оно не имело никакой ценности. Его честность была напрямую связана со стремлением понять, почему он думает именно так, а не иначе, и постоянной готовностью провести переоценку взглядов. Один из страстных поклонников творчества Оруэлла писатель Кристофер Хитченс говорил: «Имеет значение не то, что тыд умаешь, а то, как ты это думаешь»9.

Я хочу, чтобы у читателя сложилось четкое представление о том, каким было отношение Оруэлла к важнейшим проблемам своего времени, как и почему это отношение менялось. Я не собираюсь гипотетически рассуждать о том, как мог бы Оруэлл отнестись, скажем, к Брекситу. Подобные умозрительные рассуждения можно, конечно, было бы подкрепить определенными цитатами, но такой подход мне не близок. Помнится, что в 1993 году премьер-министр от консерваторов Джон Мейджор процитировал строчку из Оруэлла: «Старые девы едут на велосипедах к святому причастию в утреннем осеннем тумане»10, совершенно позабыв о том, что эта цитата взята из эссе «Лев и единорог», в которой писатель выступил со страстной защитой социализма. Когда на посвященном самым запредельным конспиралогическим теориям сайте InfoWars цитируют Оруэлла, можно быть уверенным в том, что понятие двоемыслия является совершенно реальным.

Социалисты, консерваторы, анархисты, либералы, католики и либертарианцы самых разных мастей утверждали, что роман отражает их ценности и взгляды, а Милан Кундера считал, что произведение Оруэлла является «политической мыслью, замаскированной под роман»11. Бесспорно, что роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» представляет собой не такую ясную и понятную аллегорию, как, скажем, «Скотный двор», в котором связь повествования с реальным миром является более очевидной. На самом деле достаточно простая проза Оруэлла создает сложный и многогранный мир. Роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» часто называют антиутопией, хотя его с таким же успехом, а также в той или иной мере можно было бы назвать сатирой, предупреждением, политической декларацией, психологическим триллером, шпионским романом, готическим кошмаром, произведением постмодернизма или любовной историей. Большинство людей читают роман в юности или молодости, он их ранит, производит колоссальное впечатление. (В книге, пожалуй, описано больше страданий и содержится меньше оптимизма, чем в любом другом литературном произведении, входящем в школьную программу.) После чего уже мало кто перечитывает произведение во взрослом возрасте. А это, конечно, немного печально. В зрелом возрасте этот роман кажется еще более странным и насыщенным, чем многие помнят его по первому с ним знакомству, и я настоятельно рекомендую вернуться к нему. Как бы там ни было, но в приложении я дал его краткое содержание, описал героев и напомнил ключевые понятия.

Сам я впервые прочитал роман в подростковом возрасте, проживая в южной части Лондона. Как говорил сам Оруэлл, книги, которые мы читаем в молодости, остаются с нами навсегда. Роман впечатлил меня. Но надо иметь в виду то, что дело происходило в 1990 году, когда было очевидно, что коммунизм и апартеид уходят с исторической сцены, положение дел в мире не казалось таким уж оруэллианским, а общее настроение было позитивным. Даже после терактов 11 сентября в США актуальность романа не сильно выросла, его цитировали в контексте политического языка, СМИ или слежки за гражданами, но не для описания ситуации в целом. Демократия шагала по планете, и большинство людей считало, что интернет – это что-то исключительно положительное.

Однако пока я планировал написание этой книги и работал над ней, ситуация изменилась. Люди с тревогой начали вспоминать политические события 1970-х и, что гораздо хуже, 1930-х. В книжных магазинах появились издания с названиями «Как кончается демократия, предупреждение о фашизме», «Дорога в несвободу» и «Смерть правды», в которых обильно цитировали Оруэлла12. Вышло новое издание «Истоков тоталитаризма» Ханны Арендт, которое рекламировали как «нон-фикшн концовка романа “Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый”»13. Переиздали и написанный в 1935 году роман «У нас это невозможно» Синклера Льюиса об американском фашизме. Вышел довольно тревожный сериал «Рассказ служанки», адаптированный по роману, написанному Маргарет Этвуд в 1985-м. Героиня романа Фредова, роль которой исполняет Элизабет Мосс, говорит: «Раньше я спала. Вот так мы все это и пропустили»14. Но мы-то уже не спали. Эта реплика напомнила мне цитату, которую Оруэлл написал о фашизме в 1936-м: «Если вы делаете вид, что это всего лишь аберрация, которая исчезнет сама по себе, то вы видите сны, которые закончатся, когда кто-нибудь ударит вас резиновой дубинкой»15. Роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» – это книга, которая должна была «разбудить» людей.