Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

• Название: Искусство легких касаний
• Автор: Виктор Пелевин
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-106222-4

В чем связь между монстрами с крыши Нотр-Дама, самобытным мистическим путем России и трансгендерными уборными Северной Америки? Мы всего в шаге от решения этой мучительной загадки! Детективное расследование известного российского историка и плейбоя К.П. Голгофского посвящено химерам и гаргойлям – не просто украшениям готических соборов, а феноменам совершенно особого рода. Их использовали тайные общества древности. А что, если эстафету подхватили спецслужбы? Что, если античные боги живут не только в сериалах с нашего домашнего торрента? Можно ли встретить их в реальном мире? Нужны ли нам их услуги, а им – наши? И наконец, самый насущный вопрос современности: “столыпин, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа…” В книге ответ есть, и довольно подробный. Древние мистические практики, отсылки к мифологии, странные судьбы и неповторимая манера культового автора собирать воедино несовместимые фрагменты мозаики так, чтобы даже искушенная публика ахнула от восторга, увидев картину целиком. Пелевин раз за разом удивляет аудиторию, поражая её в самое сердце неожиданными аллюзиями, точными и яркими формулировками, своеобразным, то изящным, то грубоватым, юмором и обязательным желанием вновь обращаться к творчеству писателя: невозможно с первого раза постичь все смыслы, заложенные в многогранный сюжет. И забыть послевкусие нельзя.

---

– Мрачняк, – сказал Валентин.

– Да, – кивнул Акинфий Иванович. – Мне тоже тревожно стало. Представляете, сидишь в палатке с малознакомым человеком, а он такие темы задвигает.

– Он про Карфаген рассказывал?

– Угу. Главная мысль была такая – карфагеняне в религиозных вопросах очень нагло себя вели. Приставали со своими дарами к богу, который хотел оставаться в тени и за кулисами. Это, говорит, как стрелять из нагана под окном у порохового фабриканта. Приносить в жертву патроны, чтобы он бросил вниз пирожное. Вы этого фабриканта или рассмешите, или утомите своей глупостью. Можете, конечно, и растрогать до слез – и получите пирожное. А можете разбудить в плохом настроении. Все варианты возможны.

– А какой получился у карфагенян?

– Вот тут не до конца понятно. С одной стороны, им долго везло, и по-крупному. Они ведь старше Рима были. Со всеми воевали, кто тогда жил, и даже этот самый Рим пару раз сильно наклонили. А потом везуха кончилась. Может, что-то в ритуалах напутали, может, Кроносу надоело. Но до этого метод работал. И не только у них. Всю древность. Не с карфагенян это началось и не ими кончилось. Жорес так сказал – вот если есть какой-то замаскированный бог, которому человеческие жертвы приносят, то это он и есть. Наш Двурогий Баал. А называть и рисовать его могут как угодно. Хоть Кронос с серпом, хоть пролетарский интернационализм с молотом.

– Можно, наверное, и так историю увидеть, – сказал Тимофей.

– Да ты попробуй по-другому, мил человек. И что у тебя получится? Вот был один латиноамериканец, который говорил, что сюжетов всего четыре. Я уже не помню, что там у него – какие-то герои, крепости, путешествия. А по-моему, сюжетов всего два. Первый – как человека убивают из-за денег. Второй – как человека приносят в жертву.

Андрон засмеялся.

– Ага, – сказал он. – Подтверждаю. Я лично ничего другого вокруг не вижу.

– Как всего два, – сказал Иван. – А вот, например, производственный роман?

– Это как человека убивают из-за денег, – ответил Андрон. – Только медленно. Сюда же все детективы и триллеры. И семейные хроники, ага.

– А русская классика? Толстой? Чехов? Салтыков-Щедрин?

Андрон немного подумал.

– Это второй сюжет. Всякие Моби Дики тоже. Вся советская литература. И даже книги про воспитание.

– А там-то кому жертву приносят? – спросил Иван.

– Всяким идеям и учениям, – сказал Андрон. – Передовым веяниям и реакционным взглядам. Тому, что в воздухе носится. Ну или просто заскокам психики.

– А, ну если так, конечно. Любой сюжет можно под эти два подвести. И любую жизнь тоже. Ну а почему тогда философы про это не говорят? Или хотя бы критики?

– Так они все в доле, – ухмыльнулся Акинфий Иванович. – Им как раз за то и платят, чтобы они в этих двух историях находили бесконечное разнообразие и свежесть. А на самом деле оба сюжета можно даже объединить в один.

– Ладно, – сказал Тимофей, – а дальше что произошло? В смысле, у вас с Жоресом?

– Дальше самое неприятное случилось, – сказал Акинфий Иванович. – Даже рассказывать не хочется. Потому что конец у рассказа не очень хороший. Давайте завтра.

***

С утра опять сгустился туман, но не такой плотный, как днем раньше. Дождя не было. Акинфий Иванович сказал, что они прошли петлей и теперь возвращаются к базе.

– Через две ночи будем над ней. Оттуда спустимся за полдня. Можно даже быстрее, я на велосипеде за пару часов доезжаю. Вниз по дороге педали крутить не надо.

– Мы самое красивое уже видели? – спросил Тимофей.

– Нет, – засмеялся Акинфий Иванович. – Самое красивое я на потом оставил. Еще два дня у вас, наслаждайтесь.

Он бодро убежал в туман, и скоро оттуда полетели его немузыкальные вопли на французском. Друзья отстали, обсуждая, чем заняться после трека – тормознуть на пару дней в Нальчике или сразу в Москву.

– В Нальчике чего делать? – спросил Андрон. – Азия, как говорил поручик Ржевский. Только в рояль насрать или на дуэли с кем-нибудь стреляться.

– А че, – ответил Тимофей, – можно организовать. Насрешь в рояль кому-нибудь с большим кинжалом, тебя и застрелят. А мы рядом постоим. Как секунданты.

– Лермонтова, кстати, убили именно за хохмы про большой кинжал, – сказал Валентин. – Принесли в жертву идеям офицерской чести, как сказал бы наш гид. Правда, не в Нальчике. А где-то в Минводах.

– Одним словом, здесь где-то, – ответил Тимофей. – Кстати, если они действительно из-за кинжала поругались, почему стрелялись? Логичнее было бы на кинжалах и решить. По французскому методу: левые руки связать шарфом, в правую инструмент, и вперед.

– Вот правда, – кивнул Валентин. – Куда лермонтоведение смотрит… А где Акинфий?

Акинфия Ивановича больше не было слышно. Друзья пошли быстрее. Тропинка растворялась в подступающем все ближе тумане, становилось холодно, и скоро все ощутили тревогу. Наконец издалека прилетело громкое фальшивое пение:

– Силижур а-а! Силикон ритьон![3]

– Акинфий Иванович! Подождите!

Голос Акинфия Ивановича ответил:

– Эй, малята, не отставайте! Тут развилка! Потеряетесь!

– Пошли быстрее, – сказал Тимофей.

Скоро из тумана выплыла развилка. Тропинку рассекал надвое здоровый остроугольный камень, чем-то напомнивший Валентину нью-йоркский небоскреб «Утюг». На камне восседал Акинфий Иванович – было непонятно, как он забрался на него без стремянки.

– Ну чего, – спросил он, – куда пойдем, направо или налево? Оба маршрута годятся.

– А в чем разница? – спросил Тимофей.

Акинфий Иванович усмехнулся.

– Кто ж его знает, в чем. Жизнь непредсказуема.

– Где виды лучше?

– Я бы сказал, одинаково.

– А где идти легче? – спросил Андрон.

– То же самое.

– Вы, Акинфий Иванович, прямо как вещий ворон, которому врать надоело, – сказал Иван. – Налево фигня, направо та же фигня. Вы всем тут выбор предлагаете?

– Нет, – ответил Акинфий Иванович. – Не всем. Иногда сам выбираю. Вас решил спросить. Решайте. Направо или налево.

– Наше дело правое, – сказал Тимофей.

– А наше как раз левое, – отозвался Валентин. – Андрон?

– Левая сторона в древности считалась нечистой. Пошли направо.

– А я левша, между прочим, – сказал Иван. – Мне такое даже слышать обидно. Налево.

– Так, – констатировал Акинфий Иванович. – Голоса разделились. Как будем решать?

– А вы сами куда предпочитаете?

– Мне фифти-фифти, – сказал Акинфий Иванович. – Что в сумме дает один хрен. Так что выбирайте, пожалуйста, сами.

Решили кинуть монету – и десять рублей указали дорогу влево.

– Я же говорил, – засмеялся Валентин.

Акинфий Иванович слез с камня.

– Пошли.

Остаток дороги молчали.

Следующий кош выглядел почти обитаемым. Из стены торчал крюк, где опять висели бычьи ребра с мясом, но теперь мясо оказалось очень свежим. На плитке стоял чайник – подняв крышку, Валентин увидел внутри несколько веточек с толстыми разварившимися листьями. Еще в коше пахло не выветрившимся до конца табаком, а на полу лежало два раздавленных окурка. Люди были здесь совсем недавно.

После ужина Акинфий Иванович засобирался спать – и друзьям стоило некоторого труда уговорить его продолжить историю.

– Про рога на скале, – напомнил Валентин.

– Ну ладно…

Акинфий Иванович откинул серебряные волосы со лба и несколько секунд глядел в пол, словно заряжаясь решимостью. Видно было, что вспоминает он что-то мучительное.

– В общем, – сказал он, – послушал я эти рассказы про Карфаген, а потом улучил момент и главный вопрос задал. А именно – зачем тут эти рога в скале высечены? Что ты такое задумал, говорю, жертву приносить? Ага, отвечает Жорес, именно.

– Что, детей? – спросил Тимофей.

– Вот я тоже поинтересовался. Он засмеялся, ладошкой махнул – не бойся, Иакинф. Не детей. Во всяком случае, не человеческих. Читал бы Библию, знал бы, что детей еще в древности заменили на агнцев. Маленьких таких ягнят. Это ведь тоже концентрат времени. Только их много надо, потому что живут они недолго. Я спрашиваю, а Кронос как к этому относится? Он плечами пожал – ты, говорит, водку пьешь, а ведь не задумываешься, из чего Советская власть ее гонит. Я думаю, и Кроносу такие вопросы не особо важны. Ну, у меня отлегло немного. Я спрашиваю – а зачем это? Какая конечная цель?

– Деньжат выпросить, – сказал Иван.

– Да нет, – усмехнулся Акинфий. – У него с этим вопросом порядок был. И со всеми другими тоже. Я же говорил, в каком он доме жил. Нет, тут другой интерес был. Он меня спрашивает – тебе что, все знать обязательно? Я говорю, если какая-то помощь нужна, то да. Надо же понимать, в чем участвую. Что на душу беру. Он отвечает – хорошо, разумно вопрос ставишь. Рад, что у экстрасенса душа нашлась. Сейчас объясню…

Акинфий Иванович покачал головой и замолчал. Когда молчание стало тягостным, Иван спросил: