Марсель Монтечино - Высокая ставка

• Название: Высокая ставка
• Автор: Марсель Монтечино
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0205-6

Джазовый пианист, певец и композитор Сэл Д'Аморе пытается скрыться от мести мафии, чьи деньги он проиграл на скачках. В Америке, Бразилии, Мексике идут по его следу убийцы. Нищий и одинокий, он мечтает об одном — прекратить эту погоню, расплатиться с мафией и снова стать музыкантом. Молодая и прекрасная наследница бразильского миллионера Изабель с голосом певицы Билли Холидей — его последний шанс в опасной игре со смертью. Ставками в ней становятся успех, любовь и жизнь...

---

Вдруг она заметила рядом с собой какой-то предмет. Это был наполовину зарытый в землю, покоробленный, обглоданный крысами кейс. Именно его женщина и искала.

«Матерь Божия, прости мне мое богохульство. Моя красавица Консуэло, прости меня. Моя крошка Мария, прошу тебя...»

Вернувшись в дом, Яни побоялась включить свет, в каждом углу ей мерещились тени. Она зажгла свечу, положила на пол кейс с прогнившей от сырости, погрызенной крысами кожей, осыпавшейся при малейшем прикосновении, села рядом.

«Матерь Божия, прости меня».

Время от времени в кромешной предрассветной тьме американец, бывало, поднимался с матраца и незаметно покидал дом. И когда это случилось впервые, Яни, спавшая всегда чутко, незаметно последовала за ним и увидела, как он нырнул под фундамент. А на следующий день он повез ее в супермаркет и дал на расходы стодолларовую купюру. С тех пор, всякий раз, как он выходил среди ночи, Яни ловила в темноте каждый звук, стараясь узнать, лезет ли он под дом, и ей это обычно удавалось.

«Матерь Божия, пожалуйста, прости меня...»

Она водила пальцами по крышке видавшего виды кейса.

«Пресвятая Дева, ты знаешь, это ради детей. Прости меня, умоляю, прости».

Яни мечтала лишь об одном, чтобы содержимого кейса хватило на билеты. Чтобы можно было навсегда покинуть Дог-Бич и добраться до границы. Может, на их счастье, там спрятаны одна или две стодолларовые банкноты. Может, три или четыре. А может, девять или десять.

«Пожалуйста, прости меня, Дева Мария, за мою алчность. Но долг мой увезти отсюда малюток. Прости меня, умоляю».

Билет до Тихуаны стоит шестьдесят тысяч песо. На две или три стодолларовые бумажки она купит три билета на утренний рейс автобуса и еще останется на питание, на покупку кое-чего из одежды и даже на то, чтобы заплатить какому-нибудь негодяю за то, что переправит их через границу, когда через двадцать четыре часа они приедут в Тихуану.

«Умоляю, прости меня».

Она потрогала ржавые запоры — один никак не открывался, и пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с ним.

Сидя на полу, в тусклом свете свечи, Яни снова и снова мысленно возносила молитвы своей святой покровительнице: «Не считай меня алчной, пресвятая Дева, нам необходимо добраться до границы. А для этого нужна всего одна стодолларовая бумажка из этого чемодана, посланного самим дьяволом. Всего одна. — Она перекрестилась. — В крайнем случае две. Большего и желать нечего. Пресвятая Дева, покровительница Гваделупы, не ради себя прошу, ради детей!»

Затаив дыхание, она помолчала минуту, потом, движимая какой-то невесомой силой, открыла кейс. Он был буквально набит пачками денег. Несколько секунд Яни созерцала это богатство, испытывая, как ни странно, горькое разочарование. Она так страстно желала найти в чемоданчике хоть несколько завалявшихся купюр, так истово молила об этом Деву Марию, что при виде целой кучи денег совершенно растерялась. Но когда осознала случившееся, содрогнулась. Это было страшнее, чем очутиться в руках индейца. Сам Бог явил ей свой лик, она уверена в этом. У нее на глазах свершилось чудо: и она, Янира Рейес де Гуэтеррас, сопричастна ему. Ведь в чемоданчике были один или два банкнота, она в этом не сомневалась, как не сомневалась в силе молитвы. Но вдруг в мгновение ока два банкнота превратились в сотни, в тысячи, и Яни вспомнила, как Святой Сальваторе сумел накормить сотни, тысячи людей двумя корзинами рыбы и пятью буханками хлеба.

— Матерь Божия, — шептала она, глядя на пятно света, отбрасываемого свечой, — благодарю тебя.

Звуки собственного голоса вернули женщину к действительности. Ощущение чуда исчезло. У нее задрожали руки, по телу забегали мурашки. «Матерь Божия, ты даровала нам жизнь. Даровала свободу».

— Благодарю тебя, — промолвила она прерывающимся голосом. — Благодарю. — И снова про себя: «Ты подвергла меня испытанию, моя покровительница. Подвергла меня испытанию, и я выдержала его. Ты сочла меня достойной своей милости. Благодарю тебя. Благодарю. Благодарю».

Она попыталась пересчитать деньги, сидя на полу, при свете свечи, но все время сбивалась со счета, так у нее звенело в ушах. Наконец она поняла, что в каждой пачке сто стодолларовых купюр, десять тысяч долларов, поэтому следует сосчитать количество пачек. Но и считая пачки, она тоже все время путалась.

«Благодарю тебя, пресвятая Мария. Спасибо, спасибо, спасибо».

Наконец она поняла: в потрепанном «дипломате» сотни тысяч американских долларов и пересчитывать их занятие бессмысленное.

«Будь благословенна, ты, женщина, и будь благословенен плод чрева твоего — Иисуса».

В том, что свершилось чудо, она нисколько не сомневалась, но за что ей такая милость? Этого она понять не могла.

Яни верила в то, что Дева Мария просила для нее заступничества у Бога, и Бог превратил несколько стодолларовых банкнот в сотни тысяч, что все эти деньги хранились в кейсе, ей даже в голову не приходило. Будь это так, американец, как и любой на его месте, немедленно покинул бы Дог-Бич. Но почему этот дьявол ворвался к ней в жилище среди ночи, издевался, а напоследок еще и изнасиловал ее? Чем больше Яни об этом думала, тем тверже укреплялась в ней мысль, что это был сам Дьявол, принявший обличье человека и замысливший выманить у нее щедрый дар пресвятой Девы Марии. Но она не уступила. И в схватке с силами Зла одержала победу, разумеется, не без помощи пресвятой Девы. Заступница Божия вознаградила ее.

Да будет благословен Иисус, плод чрева твоего.

Яни пошла к воде, чтобы смыть в океане проклятое семя Дьявола.

* * *

Снаружи все еще царил сумрак, хотя с минуты на минуту уже должен был забрезжить рассвет. Стоя у обочины шоссе № 1, Яни заметила в полумиле от себя автобус, следующий первым утренним рейсом на север.

— Доченьки, доченьки, вставайте! — нежно шептала она, тормоша спящих малюток.

Собираясь в путь, она аккуратно сложила содержимое кейса в узелок, длинной полоской материи привязала его к животу, а поверх надела широкое серапе из грубой ткани, так что ее вполне можно было принять за беременную жительницу какого-нибудь сельского района, впервые приехавшую в город.

У сладко зевавшего водителя она купила билеты до Ля-Паза в один конец, расплатившись двадцаткой из кофейной коробки. Лишь когда они окажутся далеко отсюда, в большом городе, где им предстоит пересадка на другой автобус, следующий до Тихуаны, она воспользуется одной из заветных стодолларовых купюр. Но не раньше.

Помимо Яни с дочками в автобусе находился всего один пассажир — старик. Разместившись на заднем сиденье, он уронил голову на грудь и громко храпел. Она уложила девочек по обе стороны от себя на низкой и узкой скамье, а сама, скрестив руки на животе, а точнее — на своей бесценной ноше, плотно прижалась спиной к подрагивавшей стенке автобуса.

«Наисвятейшая из всех женщин, да будет благословенен плод чрева твоего — Иисус, — мысленно повторяла она. — Благодарю тебя, святая Дева, благодарю тебя, благодарю, благодарю».

Робко оглядевшись по сторонам, она быстро перекрестилась и снова прижала руки к животу.

* * *

Стюард — щупленький темноволосый филиппинец в белом жакете — спустился по винтовой полированной лестнице и, пройдя по персидскому ковру, застилавшему салон яхты, приблизился к кожаной кушетке с распростертым на ней человеком в окружении троих обитателей яхты. Высокая белая женщина с хмурым видом взяла, у стюарда чашку с бульоном.

— Мэнни быстро поставит тебя на ноги, — сказал Гарри Чан лежавшему на кушетке Сэлу — а это был он, — пытаясь его утешить.

Поскольку Гарри Чан родился и вырос в Капитолийском Католическом Медицинском центре в Гонолулу и говорил исключительно на пиджн-инглиш[38], речь, его, особенно человеку непривычному, трудно было понять.

— Мэнни был санитаром у контрас, — добавил он в подтверждение своих слов. — Он всех здесь нас лечит, и не только от болезней, но и от душевного расстройства.

Мэнни, молчаливый коротышка никарагуанец, с недовольным видом хлопотал над Сэлом, — его подняли раньше времени. Он продезинфицировал раны на ногах и сейчас накладывал марлевые повязки. То же самое он уже проделал с руками. Сэла вытащили из моря голым. Кожа на руках и ногах висела клочьями, поскольку он взбирался на скользкие, покрытые тюленьим пометом островерхие скалы. Сейчас он, по-прежнему голый, лежал под мягким теплым одеялом. Сэл никогда не думал, что в тропиках океан может быть таким холодным ночью, особенно когда в десять или двенадцать часов кряду приходится карабкаться по скалам, которые кажутся ледяными, находясь при этом по пояс в воде.

— Пожалуйста, дорогой, — ласково говорила женщина, протягивая Сэлу чашку. — Бульон очень полезен. — Ей было на вид лет тридцать пять. Крашеная блондинка, высокая, длинноногая, с великолепной грудью, едва помещавшейся в бикини. Нижняя часть тела обернута полотенцем, завязанным на талии узлом. Она осторожно передала чашку Сэлу, легонько провела ногтями по его предплечью.