Карина Демина - Лиса в курятнике

• Название: Лиса в курятнике
• Автор: Карина Демина
• Жанр: Любовное фэнтези
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-119383-6

Была у Лизаветы семья, и не стало. Были перспективы, да сгинули вместе со смертью любимого батюшки. Остались лишь сестры, тетушка немощная и желание отомстить, которое и привело Лизавету в «Сплетникъ». Газетенка, по мнению общественному, премерзкая, зато популярная в народе. А глас народа, как известно, на многое способен. Вот только начальник Лизаветиных стремлений не разделяет, да и не он один… многим пришелся не по нраву Никанор Справедливый пронырливостью своей. Однако и ему придется попритихнуть, благо иное дело нашлось: вот-вот состоится в Арсийской империи конкурс красоты. И кому как не Лизавете его освещать? Правдиво. И желательно изнутри… главное, в политику не лезть. Лизавета и не собиралась. Оно как-то само вышло.

---

Лицо его скривилось, будто князь вот-вот разрыдается.

– Она предупреждала, а я, дурень, не верил… мнилось, моей-то любви на обоих хватит… и хватало… десять лет душа в душу… вот и решил, будто всегда так будет. Не запер окно по первому снегу…

– И она ушла. – Императрице случалось видеть свяжьих дев.

Лебединое перелетное племя.

Это люди про них придумали, будто вернее птицы нет. Лебеди… лебеди – это лебеди, а вот свяги живут от снега до снега. И стоит осени одеться первой белой шубой, как встают они на крыло, уходят к морю-матери, чтобы разбиться о скалы, стать пеной морскою, а из нее по весне родиться в новом теле.

И с новой памятью.

На то у них свои причины имеются, но князя стало жаль.

– Ушла… Снежка вот осталась… только… боюсь я, как бы не позвали ее…

– Не позовут. – Тут императрица могла успокоить человека. – Верней, не услышит. Кровь горячее зимней воды, а потому она куда больше человек, чем…

– Царевич?

– Да. – Она склонила голову набок. – Зачем же ты пришел, княже?

– Просить. – Он усмехнулся и, сползши со стула, тяжко опустился на колено. – Время мое выходит, а она… она такая… неприспособленная… я ее пытался учить, только… и сестрица моя не лучше… она мужа любит, а потому не видит, до чего он слабый. Не сумеет земли мои удержать.

– Не рано ли ты…

– Не рано, – перебил Вышнята, положив руки на живот. – Тут она сидит, зараза… грызет нутро… пью зелья, только с них мало толку… у Гориславы сынок толковый, нашей крови, но ему всего пятнадцать годочков, и против батькиного слова он не пойдет. А тому… у меня веры нет. Возьмешь ли ты моих под свое крыло?

– Крыльев у меня нет. – Императрица поднялась и сняла со столика шкатулку, раскрыла. – А вот коль объятья змеиные…

– Знаешь, я успел одно понять… вы, нелюди, иные… не хуже, не лучше, просто иные… и порой обыкновенному человеку вас тяжко понять, только… вы не лжете. Почему?

– Не умеем… не умела. С вами вот научилась, да и то…

Лукавство и ложь – разные вещи, это императрица поняла, а ответить, что там, в Полозовом царстве, все и вправду иначе? Что земля не умеет лгать, а камню обман и вовсе без надобности, что рожденные силой этой сами похожи на землю и камень, что…

– Возьми. – Она протянула гребень. – Я не оставлю твоих родных, но и ты не спеши уходить… сослужи службу.

– Какую?

– Расчеши мне волосы… видишь, запутались.

Глава 12

Димитрий шел, держась стеночки, стараясь вовсе с нею сродниться. Время от времени он останавливался, напряженно вслушиваясь в происходящее вокруг. И вид у него тогда делался совершенно несчастным. Длинный нос дергался, рот кривился, и создавалось впечатление, что ничтожный этот человечишка того и гляди расплачется.

Впрочем, впечатление было обманчивым. Плакать Димитрий разучился давно, да и ныне поводов не было. Напротив, игра неожиданно увлекла.

Легкий полог, рассеивающий внимание, и человечек почти исчезает.

А что еще надобно?

– Ах, папенька, это все так унизительно. – Княжна Таровицкая шла неспешным шагом, опираясь на руку папеньки. – Не понимаю, почему я должна здесь быть?

– Мы это уже обсуждали.

– И все равно твой план выглядит глупостью неимоверной. Одовецкие нас ненавидят… – Она задержалась у зеркала, поправляя и без того идеальную прическу. – Она мне не нравится. Я ей, к слову, тоже…

– И это следует изменить.

– Зачем?!

Действительно, Димитрий мысленно присоединился к вопросу. Подмывало подойти ближе, но… полог пологом, а чутье у Дубыни Таровицкого преотменнейшее, недаром что боевой маг и охотник великолепнейший. Нет, если заподозрит, что подслушивают…

Тот же вздохнул, развернул дочь к себе и тихо произнес:

– Нам давно следовало бы помириться… когда-то я повел себя неправильно, и мне старая княгиня точно не поверит, как и твоему деду… а вот ты… ты – дело другое.

Княжна наморщила носик.

– Мы соседи. И от этого деваться некуда… – проговорил Дубыня.

– И поэтому ты по-соседски прибрал ее земли к рукам?

– Лика!

– А разве не так? Папенька, я тебя люблю… и деда уважаю, но вы хотите невозможного! Я могу улыбаться, могу играть в прелестницу… могу… не знаю, хоть на голову встать, но это ничего не изменит! Насколько я успела понять, княгиня настроена весьма решительно… и меня это пугает.

Произнесено сие было тихо, но Димитрий все же решился сплести махонькое заклятьице. Будучи слабым, неприметным, оно не должно было потревожить Таровицких, а вот беседа эта оказалась преувлекательнейшей.

– Она целительница.

– И что? Нет, я не думаю, что она решится на убийство… во всяком случае, если правду говорят и княгиня справедлива, то ко мне у нее претензий не будет. А вот тебе и деду стоит быть осторожней… и вообще, не понимаю!

– Чего?

– Ничего. Что тогда произошло? Не отворачивайся, я слышала, как ты с маменькой разговаривал.

– Что слышала? – Дубыня напрягся.

– Не все. К сожалению. – Княжна Таровицкая сбросила маску прелестной девицы, голова которой забита исключительно шелками, кружевами и перламутровыми пуговичками, – но достаточно, чтобы понять. Ты сжег то поместье…

– Молчи.

А вот это уже на признание тянет, правда, слабоватое. Одного свидетельства Димитрия будет недостаточно, княжна перед судом от слов своих отречется, сыграет капризную девицу, которая сплетни папеньке пересказывала. Дубыня же…

– Папа… это такая тайна, которая и не тайна совсем… думаешь, дома об этом не шептались? Или вот здесь… да тут, почитай, все уверены, что ты или отправил Одовецких в Царство Божие, или просто ситуацией воспользоваться сумел…

Дубыня наливался краской.

Губы побелели. Черты лица заострились.

– Успокойся. – Солнцелика погладила отца по плечу. – Я… не то чтобы не верю, что ты не мог этого сделать. Просто… мне хотелось бы знать: почему? И не только мне… объяснись с княгиней. Может, она поймет…

– Не поверит. – Дубыня дернул рубашку, и махонькие пуговицы поскакали по полу. – Если б все так просто было…

– Тогда земли верни.

– И что она с ними делать станет? Одовецкая целительница, каких свет не видывал. – Он потер грудь и тяжко прислонился к стене. – Но хозяйка из нее преотвратнейшая – ты бы видела, что там творилось. Я просто порядок… навел… и деньги… я ж ни грошика… себе…

А ему и вправду дурно.

Вот ведь… про то, что у старика Таровицкого с сердцем худо, Димитрий знал, как и то, что старик оный давно уж удалился в семейное имение, которое если и покидал, то ненадолго и недалече. А выходит, не он один с сердцем мается.

Надо будет намекнуть целителям, пускай глянут.

– Присядь… пойдем… тут недалеко… вот сюда. Матушке отпишусь, пусть приедет и на тебя наругается… затеял игры. – Княжна Таровицкая ворчала, но незло, напротив, в словах ее виделось искреннее беспокойство за батюшку. – Не так ты и молод…

– И не стар.

Не стар, Димитрий согласился. Еще как не стар… сколько ему? Пять десятков разменял… разве ж для мага возраст? А выглядит – в гроб краше кладут. И главное, сел-то прямо на пол, не чинясь, благо коридорчик этот пустоват, если не сказать – заброшен. Ведет он к бельевым, а в них князьям делать нечего.

– Так покажись ей! – Княжна топнула ножкой. – Ты же сам себя мучаешь…

– Иди…

– Не пойду.

– Выпорю.

– Ах, папенька, поздно уже… на вот, выпей… и я с тобой побуду. Не спорь. Чего мне тут еще делать? В саду гулять?

– А хоть бы и в саду…

– Я его уже весь обгуляла… сил нет… с этими курицами… сядут и только обсуждают, кто на кого посмотрел, с кем можно водиться, а кого игнорировать надо… кто игрок, кто младший сын. Противно.

– И что, никто не глянулся? – с насмешкой поинтересовался князь. Почудилось, что рад он был сменить пренеудобную тему.

– Да на кого тут глядеть! Подошел один… мол, ваши губы как розы… щеки – мимозы, – передразнила Солнцелика неизвестного кавалера. – Дайте ручку, пройдемся до кустов.

– До каких кустов? – А вот теперь Дубыня помрачнел, и Димитрий от души посочувствовал тому бестолковому кавалеру, которому вздумалось досаждать Таровицкой излишним вниманием. Впрочем, княжна отмахнулась и сказала:

– Это я так, для примеру… хотя у них всех в глазах или деньги, или кусты… или и то и другое.

– А подружки…

– Какие подружки, папа? Ты что… тут только спят и видят, как бы гадость сделать… это же конкурс… небось если бы не боялись, что за руку поймают, давно бы толченым стеклом накормили.

– Лика!

– Я правду говорю, – вздохнула княжна и, воровато оглядевшись по сторонам – Димитрия она не заметила, то ли магом была слабым, то ли умения недоставало, – тихо добавила: – Там же только и сплетничают друг про дружку, кто толст, кто худ чрезмерно… кто воспитан дурно. Каждая спит и видит себя красавицей.

– А тебя?

– И меня… поэтому и страшно. – Она обхватила себя руками. – Понимаешь… что-то там неладно, а что – не пойму… и пытаюсь же, а все одно не пойму… Кульжицкая… старшенькая, такая темненькая, с кудельками, знаешь?