Инна Бачинская - Закон парных случаев

• Название: Закон парных случаев
• Автор: Инна Бачинская
• Жанр: Детектив
• ISBN: 978-5-04-111722-1

Таких клиентов у частного детектива Александра Шибаева еще не было! Ему написал из Германии Алоиз Мольтке, потомок эмигрантов, с просьбой разыскать родственников и памятные места, связанные с его семьей. Предки Мольтке – в прошлом известные в городе люди, о них ходило много легенд, а главная – о крупном бриллианте необычного лилового оттенка, который бесследно исчез. В поисках информации Шибаев отправился в городской архив и обнаружил тело задушенного сотрудника – как раз в том отделе, где хранились нужные ему документы. Неужели кто-то ведет поиски параллельно с ним, но явно преследует какие-то свои цели?

---

Она помолчала, с улыбкой глядя на Шибаева. Он кивнул, соглашаясь и спрашивая себя, какого черта он здесь делает. Ей не хватает общения, хочется поговорить. Все старики любят поговорить. На блошином рынке он никогда в жизни не был и не собирался – кого интересует какое-то старье?

Видимо, все это отразилось на его физиономии, и Ада Борисовна сказала, словно оправдываясь:

– Я всегда любила поговорить. Где-то в сети встретила японскую шутку о том, что нужно жениться на болтливых женщинах – на пенсии будет не так скучно. Извините, Александр. Да, так, о чем мы? О том, что жизнь коротка, а вокруг масса интересных вещей. Поэтому я принципиально не вытираю пыль больше двух-трех раз в году. Жалко времени. Правда, одна из моих учениц иногда моет пол. Поэтому, если сдвинуть вазу с букетом… вон ту, что на тумбочке у окна, то на поверхности останется след. Концепция ясна?

– Ясна. Вы хотите сказать, что у вас есть… вещдоки. Я правильно понял?

– Абсолютно. Вещдоки! В виде стертой пыли. Именно. И не вздумайте спросить, не я ли сама случайно передвинула… и так далее. Нет, не я. Все по той же причине: я к этой тумбе не подходила уже несколько лет. Букет давно пора выбросить, но он посыплется, намусорит, а жизнь… что? – Она, прищурившись, смотрела на Шибаева.

– Жизнь коротка.

– Верно. То же самое с буфетом на кухне, фигурками на комоде в спальне, за стеклом в серванте. Это то, что можно осязать, так сказать. Следы. Кроме этого, не до конца задвинутые ящики письменного стола, сложенная в другом порядке корреспонденция в верхнем, переставленные книги на полке. Я еще не сошла с ума.

Она снова дала понять, что голова у нее в порядке. Видимо, это ее беспокоит, подумал Шибаев. Слабеет память, забываются имена, исчезают ключи и деньги, и она повторяет, что с головой все в порядке. Утешает себя, потому что ей страшно.

– Окна проверяли?

– Окна? – Она задумалась. – Проверяла здесь и в спальне. Они больше нигде не открываются, осели. Дому… знаете, сколько?

«Лет сто?» – вертелось на языке Шибаева, но вместо этого он спросил:

– У вас есть какие-нибудь ценности?

– Да, да, знаю. Деньги, золото, антиквариат. Есть несколько немецких фарфоровых фигурок пастухов, пастушек и собачек. Еще несколько картин. – Она махнула рукой на стену позади Шибаева. Он обернулся и увидел картину с букетом незабудок и двумя яблоками. – Натюрморт, единственная ценность которого – возраст. Но смотрится мило. Некоторым вещам возраст не страшен, даже наоборот. В отличие от людей. Золота нет. Хотите взглянуть? На следы!

Она стала подниматься с дивана, и Шибаев вскочил ей на помощь.

– Спасибо, Александр! – Она тяжело оперлась на его руку. – Правое колено совершенно перестало подчиняться. Вы ведь не считаете, что я выдумываю, правда? Коля решил, что я выжила из ума, это было написано на его выразительном лице. Смотрите! Начнем с вазы.

Шибаев подошел к тумбочке с вазой, присмотрелся. На покрытой пылью поверхности он заметил явственный полукруг полированного дерева без пыли – след вазы до того, как ее передвинули.

– Я думаю, они были в перчатках, – заметила Ада Борисовна.

– Любите детективы? – не удержался Шибаев.

– Обожаю! И научную фантастику. В серванте то же самое. Все сдвинуто.

– Мой друг адвокат утверждает, что полтергейст существует.

– Конечно, существует. Но он приходит в гости, когда хозяева дома, а не шарит в их отсутствие. Ему нужна публика, он – актер.

– Похоже, они искали что-то небольшое, – заметил он.

– Я тоже так думаю. То, что поместится в кофейник или в вазу. Но у меня ничего нет… – Она вдруг запнулась. – Стойте! Есть! – Она открыла дверцу серванта, вытащила синюю с золотом сахарницу, сняла крышку и достала маленький сверток в полиэтиленовом пакетике. Развернула и показала Шибаеву брошку белого металла в виде веточки с синими камешками-цветками. – Это от мамы осталось, бабкино еще. Платина и сапфиры. Я и забыла! Для меня она слишком мелкая, я предпочитаю бижу. Кроме того, не люблю классику, обожаю арт-деко. У меня есть альбом украшений в стиле арт-деко, это мое! Люблю серебро, кораллы, бирюзу. Берешь в руки и чувствуешь. Кроме того, бирюза очень молодит, не замечали?

– Как-то не очень, – сказал Шибаев. – Они не могли этого не видеть.

– Не могли. – Она смотрела озадаченно. – Тогда что? Получается, у меня крыша едет? – Она заглядывала ему в глаза, в ее взгляде был вопрос.

– Не факт. Это может говорить о том, что искали что-то другое.

Что-то другое… А что еще он мог сказать? Он ей не поверил. Ни один вор не прошел бы мимо платинового украшения. Капитан Астахов был прав, хотя и не сказал этого прямо. Возраст, одиночество, детективные романы… все сказывается. И что ему теперь делать? Как уйти «покрасивше», чтобы не обидеть?

– Я бы хотел проверить окна, можно? – нашелся он, сообразив, что на этом можно поставить точку и распрощаться.

– Конечно! С чего начнем?

– С этих. – Он подошел к окну справа от серванта, внимательно осмотрел; затем перешел ко второму. Запоры были старые, потемневшие, но держались крепко. Он не заметил ничего подозрительного в оконных запорах и в спальнях – их было две. Одна действующая, хозяйкина, с громадной кроватью из рыжего дерева, покрытой синим шелковым покрывалом, и такими же шторами, даже коврик у кровати был синий; в другой был навален всякий хлам. В кухне с окном тоже все было в порядке. Хлипкая дверь вела на небольшую веранду. Даже из окна было видно, насколько обветшало и потемнело дерево стен и оконных рам, половины стекол недоставало, а уцелевшие были запылены до полной потери видимости; по углам свисала паутина.

– Я не пользуюсь верандой уже лет сорок, – сказала Ада Борисовна, и в ее голосе Шибаеву послышалось смущение. – Там провален пол, и вообще. А дверь в сад заколочена, видно даже отсюда. Давно уже. Я – плохая хозяйка, Саша. Всегда была…

– Жизнь коротка, – заметил он и зачем-то добавил: – Несколько лет собираюсь разобрать балкон, да все как-то руки не доходят…

Ему хотелось подбодрить ее, но получилось неуклюже и демонстративно, как будто он жалел ее. Он действительно жалел ее и остро почувствовал это только сейчас, увидев запыленную веранду с заколоченной дверью, и она в своем ярко-зеленом халате и избытком краски на лице уже не была энергичной пожилой дамой, а казалась потерянной и угасшей старухой…

– Вы сказали, у вас есть серебряные украшения с бирюзой, – вспомнил он, не посмев сказать, что ему уже пора. – Можно взглянуть?

– Можно. Сейчас принесу. – Вся ее живость исчезла, она выглядела уставшей, даже макияж словно вылинял.

Ада Борисовна вышла и вернулась через несколько минут, держа в руках деревянную лакированную шкатулку с зимним пейзажем и мчащейся тройкой на крышке. Она опрокинула шкатулку над журнальным столиком и сказала:

– Так будет нагляднее.

Из шкатулки с грохотом вывалился клубок из цепочек, кулонов, бус, браслетов и рассыпался по столешнице. Шибаев подхватил массивный перстень с темно-зеленым камнем, покатившийся к краю стола.

– Это малахит, – сказала она. – Люблю все оттенки зеленого.

Шибаев рассматривал потемневшее серебро, бирюзу, кораллы, бусы из разноцветных камней. Причудливые оправы, переплетения серебряных нитей, крупные камни – все это выглядело тяжелым даже на вид. И старомодным – не иначе, с блошиного рынка.

– Смотрите, Александр, это агат. – Она протянула ему нитку крупных бус. – Прекрасный камень, разноцветный, жизнерадостный. Эти бусы я купила в Индии, с лотка уличного торговца. Буквально за копейки. И это колечко с кошачьим глазом тоже оттуда. Стало мало, не годится больше. А это из Турции, – она взяла в руки крупный кулон. – Обожаю бирюзу… Кажется, я уже говорила. Эти кораллы – из Мексики, купила на Козумели. Видите, они бледные, скорее розовые. Натуральные, почти не обработанные. Браслеты с бирюзой оттуда же. Она отличается от турецкой, цвет интенсивнее. Вот браслет из дикройка[2]. Это какое-то специальное стекло, смотрите, похоже на многоцветную радугу и отражает свет. Похоже на жука-светляка. Торговец почти не говорил по-английски, и я поняла, что его добывают в горах. Я была уверена, что это натуральный камень, а потом нашла в Интернете. Оказалось, стекло, и можно изготовить самому. Но это не важно. Я его очень люблю, от него радость. А вот этот кулон из ларимара, он водится только в Доминикане. Бледно-голубой, как Карибы рано утром, до восхода солнца. Восход там изумительный, мы вставали в полшестого, чтобы увидеть. Без пятнадцати шесть из моря появляется раскаленный край солнца. Оно выскакивает за две-три минуты, ослепительное, сияющее, как будто рождается из моря. Сначала красное, раскаленное, потом поднимается выше и становится обычным, белым. И море уже не бледно-голубое, а ярко-бирюзовое. Если бы люди почаще смотрели на восход солнца, мир был бы добрее. – Она снова помолчала. – Камни – чудо, Александр. Держишь в руке – и такая радость! Чувствуешь, что они живые. Чем больше живу на свете, тем больше убеждаюсь, что все имеет смысл. Абсолютно все. Потому и появился хомо сапиенс, чтобы понять, в чем смысл, и оценить красоту. Больше некому. – Она смотрела на него улыбаясь, и он улыбнулся в ответ. – Янтари у меня отдельно, они мягкие, можно поцарапать. Они теплые, а остальные камни холодные. Знаете, как распознать настоящий камень? Меня мой ученик-ювелир научил. Нужно приложить камень ко лбу, если холодный, значит, натуральный. Берешь в руку холодный, неживой, а через минуту он согревается от твоего тепла, и вы с ним как будто одно целое. У каждого камня свои свойства, в древности ими лечили. Хотите посмотреть мои янтари?