Якоб Вегелиус - Правда о Салли Джонс

• Название: Правда о Салли Джонс
• Автор: Якоб Вегелиус
• Жанр: Современная зарубежная литература
• ISBN: 9785001141143

Эта книга о верной дружбе, надежде, предательстве и прощении получила множество литературных наград, в том числе Августовскую премию и самую престижную немецкую Jugendliteraturpreis. «Для тех из вас, кто меня не знает, сразу скажу, что я не человек. Я человекообразная обезьяна. Как я оказалась среди людей – не знаю. И скорее всего, не узнаю никогда. Я научилась понимать ход ваших мыслей, научилась понимать вашу речь. Знаю, что такое воровство и предательство. Что такое алчность. И жестокость. У меня было много хозяев, и большинство из них я предпочла бы забыть». Якоб Вегелиус – шведский писатель и иллюстратор. Родился в 1966 году в Гетеборге, но с раннего детства живет в маленькой деревне Mortfors на востоке Швеции. Написал дебютный роман «Spionerna i Oreborg» в 1994 году. Затем появились «Herr Balders hemlighet» (1995), «Esperanza» (номинирована на Августовскую премию и немецкую Jugendliteraturpreis в 1999 году), «Легенда о Салли Джонс» (выходила в России в 2012 году), «Bland vagor och moln» (2009). Спасибо Виктории Сайгушкиной и Татьяне Лысенковой за то, что помогли разобраться в устройстве гармоник, Анне Алешковской за помощь с индийскими топонимами и именами собственными, Сергею Петрову и Михаилу Кабицкому за консультации по лузитанистике.

---

– Мне надо привести себя в порядок перед работой, – сказала она и быстро накинула шаль на плечи.

Я успела заметить, что она пытается скрыть. На правом плече ее темнел большой синяк.

~

Полное имя Жорже было Жорже Амадеу Томаш да Кошта. Я прочла это на фотографии, которая висела в алькове у Анны. На снимке Жорже был одет в какую-то форменную одежду и самоуверенно улыбался.

– Мой Жорже – смотритель в трамвайном депо, – с гордостью сказала Ана, когда показывала мне эту фотографию через несколько дней после его визита.

Мне было не очень понятно, чем занимается смотритель. Честно говоря, я этого до сих пор так и не поняла.

Синяк на руке Аны стал бледнеть. Она с большой нежностью рассказывала о том, какой молодец ее Жорже и какая важная у него работа. Ана и Жорже были помолвлены уже пять лет и собирались пожениться, как только Жорже съедет от своей старой матери.

– Он так добр к своей матушке, – говорила Ана. – Сейчас она нуждается в нем больше, чем я. А я могу и подождать.

Я сразу поняла, что за тип этот Жорже. Настоящий мерзавец. И я не изменила своего мнения о нем. Пока я жила у Аны, он приходил к ней примерно раз в неделю. Чаще всего – среди ночи, и по его шагам на лестнице было ясно, что он пьян. И всегда, заслышав его шаги, я была вынуждена сломя голову прыгать в окно.

– Я не хочу, чтобы Жорже тебя видел. Так будет лучше и для тебя, и для него, – однажды объяснила мне Ана. – Понимаешь, Жорже не любит животных. Животных любят не все. И все-таки, несмотря на это, у него доброе сердце.

Но у Жорже было не доброе сердце. Иногда по субботам он приходил к Ане ужинать. Ана заранее покупала вино из Алентежу, доставала фарфоровые тарелки и готовила лейтан-а-байррада, жаркое из молочного поросенка. Это любимое блюдо Жорже, говорила она. Я же перед его приходом вылезала на крышу и ждала, пока он не уйдет. Только теперь я всегда держалась поблизости, на случай, если Ана меня позовет.

Мне было больно слышать, как он орет на нее. Он считал, что вино, которым она его угощает, слишком дешевое. Корочка на жарком – недостаточно хрустящая. А ее новое платье похоже на халат для уборки. Смотритель трамвайного депо Жорже всегда находил повод для недовольства.

Иногда, когда Жорже оставался ночевать, у Аны появлялись синяки на одной или даже на обеих руках. Но я никогда не слышала, чтобы она кричала или звала на помощь. Бывало, она плакала после его ухода. Однажды она сказала:

– Мне так жаль моего Жорже. В нем столько злобы.

Глава 12 Синьор Фидардо

По воскресеньям Ана не работала. Она наводила порядок дома, ходила в церковь и писала письма своей сестре, служившей миссионером в Африке. Вечером она часто готовила на ужин что-нибудь особенное.

В мое второе воскресенье у нее дома она рассказала, что к ужину мы ждем гостя. К счастью, не Жорже.

– Вечером к нам придет синьор Фидардо, – сказала Ана. – Он мой сосед. И добрый друг.

Ана сходила в гавань за покупками – она решила сварить рыбный суп. Пока мы вместе резали овощи, она немного рассказала мне про синьора Фидардо. Он был хозяином этого дома и сдавал чердачную комнату Ане. Сам он проживал на втором этаже, а на первом держал мастерскую. Синьор Фидардо делал музыкальные инструменты, в основном ручные гармоники. Он выучился этому делу еще мальчишкой в Италии. В юности он хотел эмигрировать в Америку, но дальше Лиссабона не добрался. Именно из Лиссабона уходили корабли в Америку. Ана точно не знала, но думала, что пока синьор Фидардо ждал в Лиссабоне отплытия, он встретил кого-то и влюбился. Как бы то ни было, он остался. Синьор Фидардо прожил в этом доме возле парка без названия почти сорок лет.

Я нервничала перед его приходом. Ана это заметила.

– Я уже говорила синьору Фидардо о тебе, – сказала она, чтобы меня успокоить. – Он никому ничего не расскажет. Даю тебе слово.

Ровно в семь вечера в дверь легонько постучали. Ана отворила, и в комнату вошел пожилой человек в ослепительно белом льняном костюме. То, что синьор Фидардо и есть человек в белом костюме, которого я видела из окна, я уже и так догадалась. В одной руке он держал бутылку вина и большой букет роз. В другой была гитара и кулек со сладостями из кондитерской «Граса».

Маленькая комната сразу наполнилась мускусным запахом его одеколона. Я чихнула. Я очень чувствительна к сильным ароматам.

Синьор Фидардо недовольно взглянул на меня. Потом повернулся к Ане:

– Обезьяна простужена? – спросил он. – В таком случае не лучше ли нам поужинать у меня? Я бы не хотел заболеть обезьяньим гриппом.

– Не говори глупостей, Луиджи, – сказала Ана. – Это Салли Джонс. И она будет ужинать с нами.

Перед тем как сесть за стол, синьор Фидардо протер сиденье стула носовым платком. Полагаю, он боялся, что к его белоснежным брюкам прилипнет обезьянья шерсть.

Как только на столе появились еда и вино, синьор Фидардо, казалось, забыл о моем присутствии. Они с Аной болтали о разных вещах – в основном о музыке и об общих знакомых. После кофе синьор Фидардо взял гитару и стал наигрывать печальную мелодию. Ана откинулась на стуле и запела.

Они музицировали до тех пор, пока в окне не показалась луна. Я сидела, поджав ноги, на диванчике и мечтала, чтобы песня никогда не кончалась. Синьор Фидардо играл с закрытыми глазами, и все недовольные морщины на его мрачном лице разгладились.

~

Синьор Фидардо ужинал с нами почти каждое воскресенье. Чаще всего угощение готовила Ана, а синьор Фидардо приносил вино и пирожные на десерт. Иногда он вызывался принести главное блюдо и покупал омара на рынке Рибейры в порту.

После ужина Ана пела, а синьор Фидардо аккомпанировал ей на гитаре или на ручной гармонике. Он замечательно владел обоими инструментами. Чаще всего Ана пела грустные фаду. Я слышала, как Роза в «Пеликану» поет те же самые песни, но у нее получалось совсем не так выразительно и проникновенно, как у Аны. Когда Ана пела, можно было забыть о своих печалях и обо всем вокруг.

Синьор Фидардо хотел, чтобы Ана выступала на сцене.

– Ты самая одаренная фадистка во всей Алфаме. Нет, во всем Лиссабоне! Да что там, во всей Португалии! Нельзя скрывать от мира такой талант!

Судя по Аниным щекам, ей было очень приятно это слышать, но она всегда отвечала одно и то же:

– Мне нравится петь дома. Сцена не для меня.

– Кьакьере! Ерунда! – восклицал синьор Фидардо. – Это все Жорже! Это он тебе запрещает! Думаешь, я не понимаю?

Но Ана не желала говорить на эту тему.

Со временем я поняла, что синьор Фидардо – лучший друг Аны. Поэтому я решила, что постараюсь его полюбить. Но только совсем немного. Потому что сам он меня не любил.

– Бог знает, сколько всякой дряни копошится в шкуре этого чудовища, – как-то раз пробормотал он, окинув меня недовольным взглядом.

– Думай, что говоришь, – сказала Ана. – Салли Джонс понимает больше, чем тебе кажется.

Тогда синьор Фидардо впервые посмотрел мне в глаза. А потом сказал:

– Сомневаюсь.

Глава 13 Дурные предчувствия

Шли недели. Близился день судебного заседания. Я ждала его с надеждой, но в то же время мне было очень страшно и я не могла думать ни о чем другом.

Бывало, за ночь мне не удавалось и глаз сомкнуть. Тогда я открывала окно и вылезала на крышу. Если ветер дул с запада, он приносил запах соли и водорослей с Атлантики. Это меня успокаивало. Я думала, что мне все-таки повезло. Я сыта, здорова и иногда даже могу наслаждаться запахом моря. Мне бы очень хотелось, чтобы Старшой об этом знал.

Так мне в голову пришла мысль написать ему письмо.

Однажды, когда Ана ушла на работу, я достала красную жестяную коробку из нижнего ящика ее секретера. Обычно Ана брала эту коробку, когда садилась писать письмо своей сестре в Африку. В коробке лежали карандаш, бумага, конверты и марки.

Я столько всего хотела рассказать Старшому. И о стольком хотела расспросить. Мысленно я исписала не один лист, но когда попыталась переложить слова на бумагу, все оказалось не так просто, как я думала. В конце концов я решила, что просто сообщу ему самое главное.

У меня все хорошо. Надеюсь, тебя скоро освободят.

На конверте я написала:

Моряку Генри Коскеле

Тюрьма в Камполиде, Лиссабон

От Аны Молины, Руа-де-Сан-Томе, 28, Алфама, Лиссабон

Следующей ночью, когда Ана уснула, я сбегала на улицу и опустила письмо в почтовый ящик в нескольких кварталах от ее дома. А через четыре дня почтальон принес Ане маленький коричневый конверт. Ана редко получала письма и, конечно, немного удивилась. Но когда она открыла и прочитала письмо, она удивилась еще больше.

Дорогая госпожа Ана Молина,

Меня зовут Коскела, и я сижу в тюрьме. Меня обвиняют в том, что я убил человека, но это неправда.