Эбигейл Джонсон - Каждый второй уик-энд

• Название: Каждый второй уик-энд
• Автор: Эбигейл Джонсон
• Жанр: Любовный роман
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-111982-9

Впервые они увидели друг друга на соседних балконах дома, в который должны были приходить каждый второй уик-энд. После смерти старшего брата шестнадцатилетний Адам замкнулся в себе, а его родители разъехались. Теперь он во всем винит отца, но вынужден навещать его два раза в месяц. Джолин мечтает стать режиссером и снимать фильмы. Но она поняла, что этой мечте не суждено исполниться, когда ее отец ушел из семьи. Жизнь не всегда похожа на кино со счастливым финалом. Но каждый второй уик-энд, который Адам и Джолин проводят вместе, дает им надежду на лучшее.

---

Тонкие занавески цвета ржавчины на раздвижных балконных дверях пропускали тусклый сентябрьский свет, давая мне возможность разглядеть вокруг много больше того, что мне хотелось бы. Прошлым вечером я намеренно не стал включать настольную лампу, предпочитая, чтобы тени скрывали обстановку, заранее вызывавшую у меня отвращение.

Отец и сам только что переехал сюда, и ему предстояло капитально отремонтировать квартиру, так что не сказать, будто бы я ожидал какого-то убранства, но вид спартанской мебели с барахолки явно не улучшал настроения. Меня доконала гравюра над кроватью. Вид яблоневого сада. Мне стало интересно, отец повесил ее нарочно или она шла в комплекте с квартирой. В любом случае ее издевательский намек заставил меня вскочить с постели, как если бы меня окатили холодной водой.

Дома я мог бы выглянуть в окно и увидеть настоящие яблони, вдохнуть свежий, чуть сладковатый воздух. Ни один звук проезжающей машины не резанул бы слух, не говоря уже о грохоте сотен других. Мы жили отнюдь не на ферме и не в сельской глуши – просто в доме, стоящем в стороне от главной дороги, окруженном деревьями, тишиной и, как мама напомнила мне вчера, с изредка забредавшими к нему оленями.

Неужели это было только вчера? Прошлым вечером? Я сел на кровать спиной к гравюре с садом и выудил телефон из кармана джинсов, валявшихся на полу. Телефон прозвонил дважды, прежде чем она ответила:

– Алло?

– Мам, на экране твоего телефона высвечиваются мое лицо и имя, когда я звоню.

Она рассмеялась, но в ее смехе прозвучало больше облегчения, чем веселья.

– Я знаю, но что, если твой телефон оказался у кого-то другого?

– Это как если бы его украли? С какого перепуга они стали бы звонить моей маме?

– Может, это не вор, а добрый самаритянин? Или Джереми.

– У Джереми есть свой телефон, и я сомневаюсь, что в радиусе двадцати кварталов отсюда найдется хоть что-нибудь доброе. – Я подумал о Джолин и Шелли. Повисла пауза, пока мама пыталась сообразить, как реагировать на мой негатив. Я громко зевнул. – Я просто устал. Матрасы здесь – как мешки, набитые старьем.

Еще одна пауза.

– Это шутка, мама.

Снова дрожащий смех. Должно быть, у нее ночь выдалась хуже, чем у меня.

– Я не всегда могу угадать, что ты меня дразнишь.

– Ладно. – Я встал и потянулся. – Больше никаких шуток. – Ты в порядке? Поспала хоть немного?

– О, конечно. – Она придала своему голосу чрезмерную бодрость. – Просто готовлю завтрак на одного.

Я представил себе, как она стоит на кухне, намертво вцепившись в столешницу. Наверное, она уже несколько часов на ногах. Я бы не удивился, если бы она успела перекрасить полдома или что-то в этом роде.

– А ты как? Хорошо провели время с отцом вчера вечером?

Я думал, как ответить на вопрос, задать который ей наверняка стоило огромных усилий. Что бы я ни сказал, это причинит ей боль. Она почувствует себя еще более одинокой, скажи я, что нам здесь хорошо, и будет винить себя, услышав от меня правду. Так что, в порыве восторга или безумия, я выпалил единственное, что пришло мне в голову:

– Я встретил девушку.

– Ты… что? – наконец-то вырвался спонтанный ответ.

– Она живет в этом же доме, точнее – в соседней квартире.

– Подожди, подожди, подожди. – В трубке что-то звякнуло. – Сейчас налью себе кофе, а потом хочу услышать все-все-все. Как ее зовут?

Я с облегчением улыбнулся. Мама заговорила как мама впервые за нереально долгое время.

– Джолин.

– Как в песне Долли Партон?[4] Интересно, ее назвали в честь… о нет. Скорее всего, нет. Там она вроде как разрушительница домашнего очага. Хотя сама песенка очень милая.

– Она красивая, – сказал я, впервые осознав, что это правда. Ну, по крайней мере, объективно, если не думать об остальном. – У нее замечательная улыбка с щербинкой между передними зубами и извращенное чувство юмора, но мне это даже нравится. – Я поймал себя на том, что рассказываю маме о Джолин – во всяком случае, то, что знаю о ней сам, – старательно опуская детали, которые не могли бы никак исказить картину, которую я рисовал. Когда я закончил, даже мне стало ясно, как бы я втрескался в эту девчонку, если бы все пошло немного по-другому.

– А что я тебе говорила? – сказала мама. – Я знала, что тебе непременно кто-нибудь понравится. Когда ты снова увидишь ее?

– Хм. Не знаю. Мы ведь только познакомились.

– О, конечно, но это просто замечательно, понимаешь? Джереми не хочет говорить со мной о девушках, и… в общем, это очень мило с твоей стороны.

Грег часто говорил с ней о таких вещах. Я почувствовал, как давняя, но неугасающая грусть вспыхнула с новой силой, когда мамин голос загустел от подступивших слез. Я пытался сохранить ровный тон.

– Обещаю, что буду и впредь рассказывать тебе о ней. Я постараюсь увидеть ее снова сегодня.

– Может, тебе удастся ее сфотографировать? – сказала мама и добавила: – Ей даже необязательно знать, что ты ее снимаешь.

– Мам, это называется скрытым преследованием, что большинству девушек не нравится.

– Ты опять меня дразнишь, да?

– Да, но все равно не буду тайком фотографировать, даже ради тебя.

– Мой смешной мальчик. Ты заставляешь меня еще больше скучать по тебе.

– Больше, чем по Джереми. Так себе любезность.

– Я скучаю по вам обоим.

Я закатил глаза, но телефон сводил эффект на нет.

– Ну да. Он тебе хотя бы позвонил?

– Позвонит. Он, наверное, еще спит.

– Это легко исправить. – Я опустил трубку и издалека услышал, как мама просит не будить брата, в то время как я направился в соседнюю комнату, чтобы сделать именно это.

Бугор под одеялом на диване подсказывал, что папа еще спит. Оказавшись в другой, полутемной комнате, я, уже не церемонясь, толкнул своего паршивого братца.

– Вставай и поговори с мамой. – Я не стал обзывать его вслух, потому что мама могла услышать.

– Адам, что за… – пробурчал не-Джереми. Отец заморгал спросонья. – Что с мамой? – Он оказался шустрее меня и схватил телефон, прежде чем я успел исправить свою оплошность. – Сара? С тобой все в порядке?

А потом мне пришлось выслушивать приглушенные мамины объяснения, что я должен был дать трубку Джереми. Мне стало еще более неловко, когда отец объяснил, что после того, как я лег спать, они с Джереми решили поменяться местами. Проблема была не в самом разговоре, а в том, что мои родители общались как чужие и это причиняло боль. Папа с его хриплым сонным голосом, который он все пытался замаскировать, мама с ее болезненной чрезмерной вежливостью. Они не производили впечатления людей, женатых уже двадцать лет. Имеющих общих детей. Натянутые фразы «как дела?», которыми они обменялись перед тем, как повесить трубку, заставили меня страдать еще больше.

– Извини, – сказал я, когда папа вернул мне телефон.

– Может, в следующий раз перенесешь побудку на более поздний час?

– Я думал, тут Джереми.

– Он вызвался лечь на диване.

– Я понял. – На этом я закончил самый долгий разговор, состоявшийся у нас с отцом за последние недели. Я вышел из комнаты, предоставив ему самому решать – встать, или снова заснуть, или еще что. Когда я возвращался к себе через гостиную-прихожую, Джереми уже сидел на диване и почесывался.

– Что это было?

– Все из-за того, что ты – осел, – сказал я. – Позвони маме.

Джолин

Звонок в дверь раздался в самое неподходящее время. Я просматривала материал, отснятый вчера на балконе, пытаясь решить, считать ли плохое освещение крутой стилистической особенностью или я все-таки испортила фильм. Я уже собиралась нажать «паузу» на своем ноутбуке, но тут пошли кадры последних нескольких секунд – те самые, когда Адам подглядывал за мной со своего балкона. Угасающий солнечный свет освещал только половину его лица, делая заметной легкую складку между бровями, которая выдавала скорее любопытство, чем недовольство.

И я решила, что освещение просто идеальное.

Вздохнув, я пошла открывать, рассудив, что для доставки заказанной мной китайской еды рановато, если только разносчики не передвигаются на машине времени. Я и не ожидала, что прибудет мой обед, но, когда открыла дверь, не меньшее удивление, чем путешествующие во времени курьеры, вызвал у меня тот, кто стоял на пороге.

– Пришел покурить, что ли? – спросила я.

Адам покраснел, и если накануне вечером я находила милым румянец, разливавшийся по его шее и лицу, теперь он не казался мне таким уж привлекательным.

– Я хочу попросить тебя об одной услуге.

Я прислонилась плечом к дверному косяку.

– Еще чего. Ты вчера понес такую чушь, что я не намерена помогать тебе.

– За тобой должок, – сказал он, и румянец расползся до ушей. – За сигарету.

– Неверный ход. Попробуй еще раз. Никто не заставлял тебя прыгать на мой балкон и брать у меня сигарету. И я точно не принуждала тебя курить.