Анастасия Логинова - Загадка для благородной девицы

• Название: Загадка для благородной девицы
• Автор: Анастасия Логинова
• Жанр: Исторические детективы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-120224-8

Юная Лидия Тальянова – сирота. Когда-то она считалась француженкой и носила другое имя, но родителей убили при самых загадочных обстоятельствах. А девочку взял под опеку пожилой русский господин и увез в далекую Россию, где устроил в Смольный институт благородных девиц. Даже спустя девять лет, став взрослой девушкой, Лидия не сумела разгадать, кто он и отчего принимает в ее судьбе столь живое участие. А ведь загадки Лидия любит более всего на свете… Как это обычно и бывает, завеса тайны приоткроется случайно – во время каникул в старинной дворянской усадьбе, куда едет подруга Лидии, дабы навестить больного отца.

---

Натали же любила людей исключительно за их внутренние качества и всей душой стремилась помогать слабым. Пусть запала ее хватало ненадолго, как с госпиталем. Впрочем, большинство людей вовсе не считают нужным задумываться о бедах посторонних.

Я поступила в Смольный на три года раньше Натали. Эти три года были самыми тяжелыми в моей жизни: я ужасно говорила по-русски, не понимала и половины того, о чем ведут речь мои подруги по институту. Да и подругами они лишь назывались – девочки искренне хотели меня поддержать, зная, что я недавно осиротела, но были бесконечно далеки от меня. Да и то, что совсем недавно во Франции случился переворот, сокрушивший Вторую империю, сыграло свою роль – меня, француженку, считали, наверное, иностранной шпионкой и противницей монархии.

Я была ужасно одинока в то время.

Натали же едва ли не с первого дня своего появления в Смольном стала душой всего нашего курса. По счастью, ее поселили в одном дортуаре со мной, и даже кровати наши стояли рядом. Позже выяснилось, что Натали тоже потеряла мать, что и стало основной причиной нашего сближения – она понимала меня.

Помню, меня поразило, что она ровно вовсе не заметила, что я француженка – Натали ни разу не спросила, поддерживаю ли я новую власть во Франции, ратую ли за принятие конституции в России и как вообще так вышло, что меня – вовсе не дворянку и даже не русскую – приняли в Смольный.

За эти качества я сердечно люблю Натали и, хоть и недовольна ею временами, готова простить моей подруге все на свете.

– А как тебе Женечка? – хитро прищурившись, спросила вдруг Натали.

– Ты хочешь сказать – Евгений Иванович? – поправила я ее с упреком.

Но Натали на этот раз и не думала виниться:

– Нет, именно Женечка! – Она придала лицу важность и заговорила наставительным тоном: – Поверь мне, дорогая, мой кузен относится к тому типу мужчин, которых будут звать Женечками даже их внуки. В крайнем случае как-нибудь вроде «месье Эжен», – манерно произнесла она, – но никогда его никто не будет воспринимать всерьез. Ты ведь помнишь этот момент за завтраком? Маменькин сынок!

– Когда ты начала так хорошо разбираться в типах мужчин? – с ноткой сарказма спросила я.

– Ну ты же не станешь спорить, дорогая Лиди, что опыта у меня побольше, чем у тебя! – абсолютно серьезно отозвалась Натали. – Просто я помню Женечку еще когда мне было три или четыре, а ему, соответственно, лет двенадцать. Помню, Людмила Петровна все время пыталась накормить его пирожными, пирогами и прочими сластями. А вдобавок запрещала бегать и играть с другими детьми – они, видите ли, могли его обидеть. В результате Женечка был просто ужасно толстым и неповоротливым, с огромными пухлыми щечками… И рядила она его в какие-то ужасные бархатные костюмчики с рюшами и сорочки с кружевами. А в волосы заплетала ленточки – как девчонке, фу!

– Мне показалось, что сейчас он выглядит вполне мужественно, – заметила я ради справедливости.

– Ну, не знаю… ты хотя бы про сахарок вспомни! – отмахнулась Натали и продолжила: – Я помню, как он однажды пытался забраться в седло в своем бархатном костюмчике и кружавчиках, – Натали уже откровенно хохотала, – пыхтит, тужится, падает, но все лезет и лезет… мы с Васей тогда просто от смеха покатывались, глядя на это чудо!

– Натали, как тебе не стыдно! – Я изо всех сил старалась быть серьезной, хотя это стоило мне усилий. – Мальчику не повезло с мамой – следует пожалеть его, а не хохотать.

– Вот здесь ты права, Лиди, – посерьезнев, ответила Натали, – хуже нет, чем мужчина, которого воспитала такая маменька. Бедная его будущая жена.

– Да-да, действительно бедная: вдобавок к супругу получит столь великолепную родственницу… – вполне серьезно вздохнула я.

И оборвала фразу на полуслове, потому что в этот момент где-то громко и отчетливо хлопнула дверь.

– Что это? – насторожилась Натали.

– Кажется, внизу.

Натали слезла с кровати и бросилась к окошку:

– Кто это в такой час к нам пожаловал? Или, наоборот, кто-то собрался прогуляться?..

– На крыльцо выходят окна из галереи, – напомнила я, тоже поднявшись и уже накинув шаль на плечи. – Пойдем посмотрим – чего гадать?

Натали засомневалась, но почти сразу кивнула:

– Пойдем…

В коридоре было совершенно темно, как и во дворе за окном. Свечу же мы предусмотрительно не взяли, дабы не быть замеченными. Долго смотрели в черноту ночи за стеклом и сперва не углядели ничего примечательного: тот же пейзаж за окном, что и днем, только погруженный во тьму.

А потом я увидела белую фигуру, которая спустилась по ступеням веранды… По усыпанной гранитной крошкой тропке она направилась в парк, где спустя недолгое время скрылась в тени деревьев.

Сначала мне почудилось, что фигура в белом и вовсе полупрозрачная и парит над землей. Однако я сумела уговорить себя, что это лишь свет луны создает такую иллюзию, а на самом деле фигура отбрасывает вполне реальную тень. Ничего потустороннего здесь нет. Но оттого фигура в белом не стала менее загадочной: кто-то из обитателей дома – и, судя по узким плечам, это была женщина – ночью в одиночку направился в приусадебный парк. Зачем?

Тотчас мне подумалось, что папеньке Натали стало хуже – оттого послали за доктором. Однако ничего сказать я не успела.

– Ты видела это, Лиди, ты видела? – зашептала Натали чуть слышно. Лицо ее было бледнее мрамора, а расширенные от ужаса глаза смотрели в сторону парка, где уже скрылась фигура в белом. – Это привидение… должно быть, дух бывшей хозяйки усадьбы, чей портрет висит в конце коридора…

Я очень старалась вразумить Натали, но она меня не слушала. Настолько крепко вбила себе в голову идею о призраке, что так и не отпустила моей руки до тех пор, пока не уснула.

А я делала несколько попыток уйти: ведь, разумеется, это никакой не призрак, призраков не бывает! Это живой человек, который вышел из дома и который, скорее всего, скоро вернется. Вот момент этого возвращения мне и хотелось застать. Я наверняка смогла бы разглядеть его лицо, и, я уверена, все тотчас и разъяснилось бы.

Но я никого не увидела, потому как сидела подле Натали.

Глава пятая

– О, Лидия, какой сюрприз! – радушно улыбнулась мне Лизавета Тихоновна на следующее утро. – Входите-входите!

Комната хозяйки была просторной, но сплошь заставленной разнообразными сундучками, ящиками и коробками – по правде сказать, здесь царил некоторый беспорядок. Будуар был погружен в полумрак, так как окна оказались наглухо закрыты пыльными портьерами. Лишь несколько свечей на стенах и круглом столике, за которым сидела хозяйка, позволяли комнате не утонуть во тьме. А еще здесь остро пахло травами и пряностями, точно так же, как в комнате Максима Петровича. А вскоре я увидела и источник этого запаха – в углах и под потолком были развешаны пучки засохших трав и цветов.

– Входите-входите, – повторила мадам Эйвазова, – присаживайтесь сюда.

Она поднялась и убрала со стула напротив себя какие-то коробки и похлопала по подушке, показывая, что обивка хотя и пыльная, но вполне мягкая.

Я не стала придираться и села, а Лизавета Тихоновна уже устроилась на прежнем месте.

Стояло совсем раннее утро, еще даже к завтраку не звали, и, по-видимому, хозяйка только что проснулась: ее белокурые, чуть вьющиеся волосы были расчесаны на прямой пробор и спускались на плечи, а сама она была одета лишь в ночную сорочку с накинутой поверх шалью. Массивные серьги из серебра и кольца, которые она обыкновенно носила, лежали на том же столе возле… – я на мгновение даже забыла, зачем пришла, – возле разложенных веером гадальных карт.

– Простите, я, должно быть, вам помешала?.. – извинилась я.

Но Лизавета Тихоновна разглядывала меня с улыбкой и недовольной не выглядела.

– Нет, не беспокойтесь, я уже закончила, – заверила она радушно. – Я прошу у вас прощения, Лида, за этот беспорядок: я редко принимаю гостей, увы. И прислугу сюда не допускаю, потому что – вы же видите… – она без капли смущения указала на свои богатства под потолком, – а Даша, наша горничная, крайне своевольная особа – она начинает все трогать, везде заглядывать, а трогать у меня ничего нельзя.

– Вы сами собираете эти травы?

– Разумеется, – легко ответила она, – мой муж тяжело болен, и я обязана сделать все, что в моих силах. Я не очень-то доверяю докторам.

Я покивала понимающе. Но все не могла оторвать взгляд от ее карт: раза в два больше обыкновенных, игральных; какие-то были повернуты рубашкой, где на черном фоне были начертаны золотым сложные узоры. А три карты оказались выложены внутренней стороной вверх и изображали людей, совершающих непонятные мне действия. Я все не могла оторвать взгляд от одной: на черном с голубыми разводами фоне был изображен некто в черном плаще и с белым черепом вместо головы. Под рисунком было выведено по-французски: «La morte»[10] – и стояла римская цифра XIII. Эта карта лежала совсем рядом с рукой Лизаветы Тихоновны, и та иногда прикасалась к ней пальцами, как будто совершенно безотчетно.