Джудит Керр - Как Бог съел что-то не то

• Название: Как Бог съел что-то не то
• Автор: Джудит Керр
• Жанр: Зарубежные детские книги
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-00114-125-9

Продолжение книги «Как Гитлер украл розового кролика». 1940 год, Великобритания. Анна – пятнадцатилетняя девушка, в которой никто не узнал бы немецкую беженку, а ее брат Макс – один из лучших студентов Кембриджа. Семья Анны избежала смертельной опасности во Франции, но война настигает их и в Лондоне. Бомбежки, страх, ночные кошмары, а вдобавок – эмигрантская бедность, неустроенность и неожиданное притеснение со стороны английских властей. Все, что Анна может противопоставить выпавшим на ее долю трудностям, – это молодость, талант и жажда счастья. Но достаточно ли этого? Эта книга – вторая часть автобиографической трилогии Джудит Керр о жизни в эпоху Гитлера.

---

В конце концов, до приезда сюда толстой ее никто не считал.

Другие девочки в интернате тоже были пухленькими. Анна помнит их жирные розовые ляжки в школьной раздевалке, помнит, как по замерзшей траве футбольного поля шумно двигались тяжеловесные фигуры. Но девочки почему-то совсем не стеснялись. Стеснительность, пожалуй, была одной из главных проблем Анны в Англии. Стесняться она стала неожиданно – вскоре после того, как у нее появился «щенячий жирок». А до этого Анна всегда легко общалась с людьми. Теперь же новоприобретенное качество порой вводило Анну в ступор. И когда английские девочки подсмеивались над ее неуклюжей игрой в лакросс или ее смешным акцентом, она чувствовала себя совершенно беспомощной. С американками Джуди и Джинни у Анны таких проблем не было.

– Хорошо, Анна, – обратилась к ней седовласая дама, как будто услышав ее мысли, – я надеюсь, на курсах тебе понравится больше, чем у мисс Меткаф.

Анна спустилась с небес на землю. Что бы все это значило?

– Завтра я переговорю об этом в комитете, – продолжила дама. – Но уверена, что трудностей не возникнет.

Анна забормотала слова благодарности, но та ее прервала:

– Не стоит! Я думаю, это будет правильное вложение денег.

Когда Анна и мама вернулись в гостиницу, вышло солнышко и потеплело.

– Как ты думаешь, сколько я смогу зарабатывать? – спросила Анна у мамы.

– Не знаю. Но думаю, с тремя языками – не менее трех фунтов стерлингов.

– В неделю?! – Анна не поверила своим ушам. Сумма казалась огромной.

Папа поздравил Анну, правда, не без грусти:

– Должен признаться, я никогда не видел тебя секретаршей.

Анна поспешно отмахнулась от мысли, что она тоже не могла себе этого представить.

– Папа, – воскликнула Анна, – меня считают перспективной!

– С этим сложно не согласиться, – сказал папа.

Он был одет в свой лучший костюм для выходов, точнее – в тот, который, по его мнению, в данный момент казался наименее заношенным.

– Встреча в Международном ПЕН-клубе[5], – объяснил он. – Не хочешь пойти? Торжественная часть не очень затянется. Зато потом будет чай.

– Я бы пошла, – ответила Анна.

На самом деле идти в писательский клуб Анне не очень хотелось. Но сейчас, когда ее будущее определилось, она чувствовала внутреннее беспокойство. Анна быстро шла вместе с папой к автобусной остановке, стараясь не думать, что скоро ей придется посвящать свои дни не рисованию, а скорописи[6].

– Это встреча секции немецких писателей, – объяснил папа (он был президентом секции). – Но чай, – улыбнулся он, объясняя преимущества происходившего, – будет настоящий, английский.

Писательский клуб находился на углу Гайд-парка. Когда папа с Анной пришли, все уже были в сборе – привычная компания эмигрантов с интеллигентными лицами, с потертыми воротничками и манжетами. Кое-кто из присутствующих вышел поприветствовать папу прямо в холл. Те, кого папа представил Анне, тут же отмечали, как она похожа на своего отца. Такое часто случалось и всегда радовало Анну: если ты похож на папу, то не можешь быть абсолютно безнадежным.

– Ваша дочь собирается пойти по вашим стопам? – полюбопытствовал невысокий человек в больших толстых очках.

– Хотелось бы, – вздохнул папа. – Хотя в последнее время ее гораздо больше интересовало рисование. А в настоящий момент, – он огорченно развел руками, – она планирует выучиться на секретаря.

Человек в очках тоже сокрушенно взмахнул руками:

– Что поделаешь! Надо на что-то жить!

Они отправились к небольшому подиуму, а Анна села вместе с остальными присутствующими. Темой клубной встречи была Германия, и несколько человек готовились выступать. «Как же много писателей! – подумала Анна. – Немудрено, что им сложно найти работу».

Первый выступавший говорил о том времени, когда нацисты только начали поднимать голову, и как можно было бы этого не допустить. Сообщение взволновало всех, кроме Анны, и вызвало много откликов и контраргументов.

– Если бы только!.. – кричали писатели. – Если бы только Веймарская республика… Социал-демократы… Французы Рейнланда…

После того как все немного успокоились, с места поднялся печальный человек в свитере. Он зачитал отрывки из дневника еврейского писателя, который до сих пор жил в Германии и оставался на свободе. Дневник тайно вывезли через Швейцарию. Анна, конечно, знала, как жилось людям в Германии. Но подробности ее ужаснули: нищета, преследования по поводу и без, постоянная угроза концлагеря. Когда чтение закончилось, в зале воцарилось молчание. Писатели с благодарностью взирали на облезлый потолок и на огромные окна, выходившие в Гайд-парк: они, по крайней мере, сумели вовремя уехать…

Потом кто-то выступал со скучной диссертацией, посвященной региональным отличиям Франкфурта и Мюнхена.

И наконец наступила очередь папы.

– «Берлин», – объявил он и начал читать.

Когда в возрасте восьми или девяти лет Анна впервые осознала, что папа – знаменитый писатель, она долго упрашивала его дать ей почитать то, что он написал. Хоть что-нибудь! И в конце концов папа показал ей коротенький отрывок, который, по его мнению, мог вызвать у Анны интерес. Анна до сих пор помнит свою растерянность после чтения. Ну почему, думала она, почему папа не пишет так, как другие? В то время в школе Анна научилась писать длинными, сложными предложениями, полными высокопарных оборотов. Она представила, как мог бы выглядеть папин текст, если бы был написан красивыми фразами. А папа зачем-то писал простыми словами да короткими предложениями. Только эти слова у него связывались между собой каким-то неожиданным образом. И это удивляло… Преодолев растерянность, Анна вдруг поняла, что хотел сказать папа. Но все равно… Почему бы ему не писать как другие?..

– Рановато для тебя немножко, – сказал тогда папа.

Но по прошествии нескольких лет Анна так и не решилась на новую попытку.

Сейчас папа читал текст, который недавно написал – в гостиничной комнате, на разбитой пишущей машинке – про Берлин. Перед глазами Анны вставали улицы, парки… Небольшой отрывок был посвящен их дому… Да, все очень точно описано, подумала Анна.

А вот люди, среди которых мы жили, писал папа: соседи, владельцы лавочек, садовник, следивший за садом (Анна его почти и не помнила), секретарша с совиными глазами, которая перепечатывала папины рукописи… В зале засмеялись: этот пассаж был смешным… Где сейчас все эти люди? – спрашивал папа. Круглоглазая секретарша вскидывает руку в гитлеровском салюте? Бакалейщик вступил в отряд штурмовиков, или его отправили в концлагерь? Что стало со всеми ними после того, как нацисты присвоили себе страну? (Тут папа употребил очень резкое слово, от которого у слушавших сначала перехватило дыхание, а потом они с облегчением рассмеялись.) Мы не знаем, сказал папа. Всех их сожрал Гитлер. Но, может, когда-нибудь кто-то из нас туда вернется, и все будет выглядеть так же, как в прежние времена: улицы, рощицы, дом…

Текст заканчивался словами, с которых начинался: «Когда-то я жил в Берлине…»

С минуту все сидели молча. А потом писатели все как один поднялись со своих мест – и захлопали, захлопали. Когда папа сошел с подиума, его тут же окружили, поздравляя и пожимая руку. Анна держалась сзади, но папа отыскал ее возле самой двери и спросил:

– Тебе понравилось?

Анна кивнула, но больше ничего не успела сказать: их увлекли в комнату, где ждал чай. Стол был накрыт с невиданной роскошью. И хотя одни писатели пытались себя сдерживать и не сразу бросались к столу, другие не могли устоять. Чаепитие организовала главная секция писательского клуба – английская, и кто-то из английских писателей тоже присутствовал на встрече. Пока Анна, поедая эклер, пыталась выразить, как ей понравился папин текст про Берлин, один английский писатель подошел к ним поговорить.

– Я слышал аплодисменты, – сказал он. – О чем вы читали?

Папа, как обычно, не понял, что его спросили, и Анне пришлось переводить.

– Ах, вот в чем вопрос! – воскликнул папа.

Выражение его лица изменилось: он настраивался говорить по-английски.

– Я гофорил… – произнес он, как обычно коверкая слова. – Я гофорил о Германии.

Книжный, прямо-таки «шекспировский» акцент папы ошеломил англичанина, но он тут же оправился.

– Все были явно потрясены! – заметил он. – Хотелось бы и мне понимать, что вы читали!

Анна вернулась к Бартоломью позже, чем обычно. Там ее ждало письмо от Макса. Макс приглашал ее на выходные в Кембридж. «Все происходит сразу!» – подумала Анна. И, забыв о своей стеснительности, рассказала миссис Бартоломью о приглашении Макса, о том, как папа читал в клубе рассказ, и о том, что перед ней открываются новые перспективы.

– Окончив курсы, я смогу зарабатывать три фунта стерлингов в неделю! – гордо сообщила Анна.

Но миссис Бартоломью, совсем как папа, не смогла скрыть сожаления.